Спокойной ночи, красавчик - Эйми Моллой

– Мне повезло, – говорит Сэм. И он на самом деле так думает. Мало того, что это лучший в мире скотч – так еще и смешанный с дохрена миллиграммов содержимого этих адских таблеток, он точно свалит Альберта с ног.

– У вас определенно дорогой вкус, – говорит Альберт.

Сэм кивает и не сводит глаз с бутылки в его руке.

– Могу я оказать тебе честь? – Спрашивает Сэм. – Ничто не сравнится с первым глотком «Джонни Уокер Блю».

Альберт протягивает Сэму бутылку, и тот ненадолго замолкает, оглаживая плавные изгибы стекла, оценивая вес. – Это был мамин напиток, – говорит Сэм, открутив крышку и наклонившись, чтобы вдохнуть аромат. – Она хранила такую бутылку в шкафу. После того, как отец ушел, она каждый год наливала себе бокал в годовщину свадьбы.

– Это печально.

– Очень. – Сэм берет бокал, который протягивает ему Альберт. – Большинство барменов считают, что порция – это полторы унции[55], – говорит он, глядя, как виски медленно льется в стакан. – Но я нахожу это недостаточным, особенно для первого раза.

– Не слишком много, – просит Альберт, поднимая руки. – Я никогда раньше не пил скотч.

Сэм наливает и себе, и ставит бутылку на прикроватный столик, а Альберт усаживается в кресло Сэма. – За возвращение к «счастливому часу», – произносит Сэм, поднимая бокал.

– Именно это я и собирался сказать, – краснея, говорит Альберт. – За «счастливый час».

Сэм подносит стакан к губам, затем быстро опускает. – Стой. Стоп. Так не пойдет.

– Что не так?

– Кубик льда.

– Какой кубик льда?

– В напитки. Это ключ, – говорит Сэм. – Легкий холодок усиливает эффект.

– Вы так много обо всем знаете, – удивляется Альберт. – Погодите. – Он ставит свой бокал на прикроватный столик и выходит из комнаты.

Игра началась.

Сэм достает квадратик бумажного полотенца с таблетками и осторожно разворачивает. Капли пота выступают у него на лбу, пока он крошит две таблетки в бокал Альберта.

– Сколько их надо? – Кричит из кухни Альберт.

– По одному кубику льда на каждого, – отвечает Сэм, наблюдая, как порошок растворяется в медной жидкости, оставляя меловую пленку, которая поднимается к верхней части бокала. – Средних. – Сэм крошит туда же последние четыре таблетки и взбалтывает содержимое бокала, его рука дрожит так сильно, что он боится его уронить. Он ставит бокал на стол и берет свой, как раз, когда Альберт входит в комнату, держа по кубику льда в каждой ладони.

– Идеально, – хвалит Сэм, чувствуя, как пот стекает по его пояснице, пока Альберт бросает кубик в его бокал. – Спасибо.

Альберт садится. – Еще раз, – говорит он. – За нас.

Сэм наблюдает, как Альберт делает крошечный глоток. – Господи. На вкус, как жидкость для зажигалок.

– К виски нужно привыкнуть, – комментирует Сэм. – Но поверь, оно того стоит. – Он поднимает бокал, позволяя себе сделать глоток. Виски сразу же приятно его согревает, и ему приходится сдерживаться, чтобы не выпить все одним удовлетворяющим глотком. У него будет много времени, чтобы выпить виски дома, с Энни, и ему нужна ясная голова.

Альберт снова подносит стакан ко рту, едва намочив губы. – Ням, – произносит он, морщась. – Итак… – он делает глубокий вдох, широко раскрыв глаза. – О чем будем говорить?

– В каком смысле, о чем говорить? – Переспрашивает Сэм, не сводя глаз с бокала Альберта. – Мы два чувака, которые выпивают в конце дня. Я хочу поболтать либо о девушках, либо о спорте.

– О! – Альберт смеется, краснеет. – Ну, я не могу ничего сказать ни о том, ни о другом.

– Конечно, можешь. – Выпей, Альберт. – В кого ты впервые влюбился?

Альберт снова морщится. – В Кэтлин Каллахан, – тут же отвечает он. – Мы вместе работали в 7-Eleven[56]. – Он переносит бокал на другое бедро. – Она была пугающей. Такие девушки, как она, никогда не обращали на меня внимания.

– А как она выглядела? – Выпей, черт возьми, Ал.

– Каштановые вьющиеся волосы. Очки.

– Вы разговаривали? – Спрашивает Сэм.

– Пару раз. Она дала мне послушать несколько песен в наушниках. Ее любимая музыка была такой шумной.

– Цыпочки-металлистки – самые лучшие, – говорит Сэм. Он делает еще глоток, надеясь, что Альберт последует его примеру, но тот лишь скрещивает ноги.

– А потом пришел мой папа, купить сигарет. – Альберт морщится. – Я ненавидел то, как он на нее смотрел. В тот вечер он подвел ее к обеденному столику и сказал, что я должен пригласить ее на свидание. Его точные слова: «Как насчет этой, Ал? Ты достаточно мужик, чтобы тебе перепало?»

– Похоже, твой отец – настоящий придурок, – комментирует Сэм, не в силах сдержаться.

– Дальше было хуже, – продолжает Альберт. – Он вернулся через несколько дней и сказал Кэтлин, что я к ней неравнодушен. И что я передергивал на нее, если состояние моих простыней вообще что-то означало.

– Боже, Ал, – произносит Сэм. – Это ужасно. – По-настоящему трагично, как и все твои истории, так что, пожалуйста, брат, выпей и покончи с этим. – И что же ты сделал?

– Подождал, пока папа уедет с парковки, а потом ушел. И больше не приходил на работу. Вся школа об этом узнала. Это было так унизительно.

На лице Альберта появляется горестное выражение, и Сэм не может не посочувствовать этому парню. – Мне жаль, Альберт, – говорит он.

Альберт пожимает плечами. – Я недавно о ней погуглил. Она вышла замуж за мормона.

– Хочешь знать мое профессиональное мнение? – Спрашивает Сэм. – Как заставить себя забыть обо всем этом?

Альберт с надеждой поднимает глаза. Сэм поводит бокалом, указывая на виски. – Побольше этого добра. Оно как раз для таких переживаний. Создано для того, чтобы их забыть.

Альберт смеется. – Ну что ж, в таком случае… – Он снова поднимает бокал. – За Кэтлин Каллахан и ее семерых детей.

– Вперед, – подзадоривает Сэм. – Хороший большой глоток. Прочувствуй, как следует.

Альберт прикасается губами к краю бокала и вдруг резко встает. – Кого я обманываю? Вам не стоит тратить на меня такой хороший виски. – Он опустошает свой бокал в бокал Сэма. – У меня от одного его запаха желудок сводит.

Сэм чувствует, как воздух покидает легкие, а в желудке поднимается желчь, пока он смотрит, как отравленное содержимое бокала Альберта смешивается с его виски.

– Вперед, – говорит Альберт. – Не лишайте себя удовольствия из-за меня.

Сэм поднимает бокал и внимательно разглядывает напиток. Сделай это, думает он. Выпей все до дна. Пришло время взглянуть фактам в лицо. У него нет ни здоровых ног, ни ключа от этой двери, и крайне мало шансов когда-нибудь снова увидеть Энни.

Сэм ставит бокал на прикроватный столик. Ничтожный шанс все же лучше, чем ничего.

– Забавно, – замечает Сэм, –