Лидия - Василий Воронков

Это было похоже на истерию.

Казалось, что большинство подобных новостей выдумывались просто на ходу, экспортом, и публиковались в соцветии исключительно с целью поразить читателей. Комментарии к записям состояли из бесконечных "о, ужас!", "что же теперь делать?", "я всегда знал (или знала), что это случится".

Спустя несколько дней к делу подключилась цензура.

Руководство института всегда с некоторой небрежностью относилось к тому, что пишут студенты в соцветиях, однако из-за этого непрекращающегося потока чудовищных фальсификаций решило изменить свою политику. Появились модераторы, сотни сообщений безвозвратно удалялись из лент, а пользователи блокировались. Открыв как-то суазор, я обнаружил в соцветии пустую новостную ленту — страшные истории о мятежниках были ревностно вычищены, а писать о чём-то другом все неожиданно разучились.

Дня два или три я наблюдал эту странную отталкивающую картину — испуганное молчание всех моих друзей из сети.

Потом неожиданно появилась одна заметка:

"Первый пассажирский рейс за долгое время", — и на удивление удачный снимок взлетающего из пусковой шахты корабля, похожего на огромную межконтинентальную ракету с длинным хвостом из чёрного тяжёлого дыма.

"Первый твой пост за несколько месяцев", — ответил я. — "Я уж начал думать, что тебе доступ закрыли".

Лида ответила только на следующий день:

"Доступ ещё открыт", — написала она.

Мы встретились в субботу.

Лида сама предложила поехать загород на машине, и я снова потратил почти все свои свободные деньги, арендовав на весь день роскошный представительский лимузин, хотя на сей раз были варианты подешевле и попроще.

Я заехал за Лидой утром, ни разу не заблудившись, благодаря деликатным и своевременным советам автомобильного навигатора. Лида спустилась через пару минут после того, как я ей позвонил, улыбнулась мне и подставила для поцелуя щеку. Она нарядилась уже совсем по-зимнему — в тёплый свитер и длинное тёмно-бордовое пальто; волосы её скрывала вязаная шапочка, натянутая на самый лоб. Я едва узнал её в этой одежде; казалось, мы не виделись несколько лет.

Я попытался обнять её, она на секунду прижалась ко мне, но тут же отстранилась и посмотрела на автомобиль.

— Красивый, — сказала она. — Ты ведь брал такой же в тот раз?

— Насколько я помню, да, — сказал я.

Мы выехали на эстакаду. Навигатор вежливо подсказывал нам дорогу, подсвечивая на лобовом стекле повороты. Лида стянула с головы шапочку и принялась расчёсывать волосы, откинув голову назад и закрыв глаза.

— Холодно сегодня, — сказала она. — Я даже пожалела, что мы решили поехать… Я тут просто простыла недавно.

— Простыла? — спросил я.

— Да, — Лида виновато поджала губы. — Но всё уже прошло. Почти.

— Гулять на ветру, наверное, всё равно не стоит, — сказал я. — Но мы ведь в машине, можно вообще не выходить.

— Тогда это будет совсем не интересно, — улыбнулась Лида.

Через полчаса мы подъехали к границе города, где встали в пробку. Навигатор вывел на лобовое стекло карту дорог, где все ближайшие развилки были подсвечены красным.

— Средняя скорость движения — два километра в час, — прозвучал приятный синтетический голос.

— Все хотят уехать из Москвы сегодня, — сказала Лида.

— Да…

Я нервничал, как на первом свидании. Мои руки на руле вспотели, и я незаметно вытер их о брюки. Кто-то раздражённо засигналил сзади, я вздрогнул и проехал немного вперёд, пропуская выруливающую со двора машину.

— Как в институте? — спросил я.

— Да никак, — ответила Лида. — Всё… как обычно. Учёба. Много заниматься приходится — перевели хоть и без потери курса, но программы-то разные. Надо навёрстывать. Вот взяла факультативы.

— А как ты говорила твоя специализация называется? Нейродинамика?

— Ну да, — сказала Лида. — Нейродинамика и нейробиология. Интересно на самом деле. Ничуть не хуже, чем…

Позади нас вновь начали сигналить. Машины в ряду сдвинулись, и передо мной образовалось пустое пространство; я слегка коснулся педали газа, чтобы проехать вперёд, но тут же резко ударил по тормозам — массивный универсал вылетел с дороги-дублёра и влез передо мной, едва не зацепив задним бампером длинный капот моего автомобиля.

— Осторожнее, — сказала Лида. — Смотри на дорогу.

— Да, давно не водил.

— А у тебя как дела? — спросила Лида.

— Тоже… — ответил я, сжимая руль. — Учёба, предметы. Последнее время все прямо как с ума сошли с этой историей о барже. Столько всего в сеть сыпалось. Но ты же видела, наверное.

— Да, они хорошо всё подчистили. И это на технологическом, который всегда славился своей… — Лида вздохнула и посмотрела в окно. — Впрочем, их можно понять. У нас то же самое было. Так во всех соцветиях, наверное.

Когда мы, наконец, выбрались из города, я сразу же встал в скоростной ряд и включил круизный режим. Автомобиль быстро набрал разрешённую скорость, и я убрал руки с руля.

— Куда едем? — спросила Лида.

— Я думал, к реке, — сказал я. — Ну, помнишь, как тогда…

— Да мы всё время туда ездим, — сказала Лида. — Как-то скучно уже. Давай лучше в Горки-32. Тут надо будет подняться на эстакаду, не пропусти.

— А что там? — спросил я. — В Горках?

— Там большой космодром, — сказала Лида. — Разве ты не знаешь?

Я сбавил скорость и перестроился в крайний правый ряд. Солнце засветило мне в глаза — электронное затемнение на лобовом не успело сработать, — и я сощурился. От яркого света почему-то начинала болеть голова.

— Не был там ни разу? — спросила Лида.

— Наверное, нет, — ответил я. — Хотя название знакомое. Я помню, ездил на экскурсию в какой-то другой космодром. Ещё на первом курсе.

— Тенешкино? — догадалась Лида. — Я тоже была на той экскурсии. Но это… — она рассмеялась, — не совсем настоящий космодром. Он не считается.

— Вот как, — сказал я. — Но ведь в эти самые Горки нас всё равно не пустят.

— Наверное, — сказала Лида. — Но там можно будет встать на обочине в паре километров. Все шахты как на ладони. Может, увидим что-нибудь.

— А тебе… — начал я.

— Что? — спросила Лида.

— Да нет, ничего. — Я качнул головой.

На ветровом стекле вспыхнула пиктограмма распознанного дорожного знака, и навигатор подсветил ближайший поворот — вся дорога передо мной окрасилась в ярко-зелёный, как будто мы двигались внутри светового туннеля.

Я поднялся на эстакаду и снова встал в скоростной ряд.

— Если не будет пробок, доедем меньше, чем за час, — сказала Лида.

Однако движение оказалось плотным — я даже не решался включить круизный режим. Через несколько километров нам и вовсе пришлось остановиться.

— Странно как-то сегодня, — сказала Лида. — Обычно в этом направлении почти нет машин. Особенно в выходной.

— Ездила уже туда раньше? — спросил я.

— Конечно, — ответила Лида.

У меня было неприятное чувство, что мы оба говорим вовсе не о том, о чём нам в действительности хотелось бы поговорить.

— Виделась с кем-нибудь из наших? — спросил я, когда мы снова тронулись. — С Анной?

— Нет, — сказала Лида. — Нехорошо так, конечно, но уж больно много всего навалилось. Мы вот и с тобой-то…

Лида не договорила.

Я включил радио. Заиграла снотворная электронная музыка, которая навевала воспоминания о космическом театре, о дрожащих под погасшим куполом призрачных туманностях, плывущих, как искрящиеся пылинки, звёздах, об огромном пылающем солнце, которое медленно затягивала непроницаемая чёрная тень.

— Ты знаешь, — начал я, — я давно хотел спросить… Помнишь, мы ходили в этот планетарий…

— Это был не планетарий, — поправила меня Лида.

— В космический театр, — согласился я. — Так помнишь, мы ходили на какое-то шоу, где в конце показывали солнечное затмение? Мы столько раз его смотрели… Тебе ведь нравилось очень? Затмение?

— Наверное, — улыбнулась Лида. — Сейчас кажется, что это было уже так давно…

— Так вот, я хотел спросить…

От волнения я сглотнул слюну. Солнце вновь слепило глаза. Мягкая музыка, доносившаяся из динамиков, затихла, хотя никто из нас не трогал громкость.

— Почему затмение? — спросил я. — Как-то это… странно.

Лида быстро взглянула на меня, и отвернулась, поморщившись. Затемнение окон почти не работало, пропуская колкие лучи.

— Мать мне как-то говорила, что я родилась через минуту после солнечного затмения, — сказала Лида.

— Что, правда?

— Скорее всего, нет, — рассмеялась Лида. — Родилась я в Москве, так что… Но зачем-то она мне это сказала — давно очень, я ещё маленькой была. А потом и сама не помнила… В общем, это так… Не бери в голову.

— А ты ведь не видела настоящее солнечное затмение? — спросил я.