Повести и рассказы (-) - Виктор Тарасов

- Нет, не может быть. У них - стальной панцирь, большая масса...

- Просто они цепляют на себя все, что подвернется, инстинктивно, для защиты. А подворачивается чаще всего какой-нибудь кусок железа. Что ты удивляешься? Они веками живут в условиях всепланетной свалки. Титановую или керамическую обшивку ускорителей очень уважают...

- Но они стреляли в меня из лазера...

- Ха! Стреляли? А вот смотри,- старик встал, взял из угла и передал мне стальную пластину, отполированную до блеска.- Они очень довольны, когда я на них это цепляю. Ты сам в себя стрелял!

- Да, гениально просто,- только сейчас я заметил, что всюду по станции валяются эти пластины в разной степени полировки.- Отражают почти все виды излучений. Разве что гранатометом... Но кто в меня из плазменного пистолета стрелял?

- Я стрелял, под ноги. Хотел предупредить - они тебя окружали. Но ты проявил удивительную прыть!

- Они гнали меня по всем правилам!

- Просто они собираются все вместе, когда кому-либо из них грозит опасность. У них сильно развита взаимовыручка и есть что-то вроде телепатии. Меня они считают своим, приняли в стаю, так сказать. Мирные существа!

- Существа? А вердикт на них есть?

- Нет, так будет. Он имеет обратную силу.

- Что-то не слышал, что на Церере есть станция охраны.

- Ты находишься на станции охраны, я инспектор на общественных началах.

- Ах, на общественных!

- Ты не волнуйся, я оформлю акт. Чтобы лишить тебя пилотских прав, его хватит.

- Но я же не знал, что это не роботы!

- А ты бы сначала узнал, а потом стрелял!

- Ну и логика у тебя, знакомая! Кто ты по профессии, Шапочка?

- Я был координатором.

- Ах вот оно что! А сейчас коротаешь вечера, полируя железные зеркала? Послушай, старина, но не затем же ты меня спас, чтобы лишить пилотских прав? У меня больше ничего нет, и меня теперь никогда не выпустят во Внеземелье. Давай договоримся!

- А ты бы раньше об этом подумал, перед охотой, Волк!

Старик снова взялся за ручку, а я задумался. Дело безнадежное, старик фанатик. Пустяк, а визы лишусь, вот что обидно! Но я чувствовал, что какой-то проблеск есть. Нужно вспомнить.

- Слушай, Шапочка, а откуда я помню твою фамилию?

- Не знаю, маловероятно.

- Координатор Онегов - что-то знакомое...

- Может быть, четвертый порог Онегова?

- Нет, что-то связанное с монтажом станций.

- Координатором я был здесь, на станциях. В последнее время собирал орбитальную хлoрелловую фабрику...

- Тут была какая-то темная история с безумной автоматической станцией...- мое чутье вело меня, я нащупывал путь.- Это ты сделал?

- Неправда! - закричал вдруг старик, бросая ручку.- Я же не конструктор, не монтажник, я координатор... Что значит "сделал"?

- Да, да, ты - автор безумной Берты! Об этом все знают! - Я радовался как ребенок, что попал в яблочко.

- Все? Что знают все? - Онегов был ошарашен.

- Так ты здесь прячешься?

- Я сам... обрек себя на добровольное изгнание...- старик еще что-то бормотал, но я его не слушал.

- Ну и шуму ты наделал в свое время, на всю галактику, Шапочка! Вошел во все учебники!

Старик молчал. Он сидел, обхватив голову руками: - Неужели они меня так запомнили?

- А-га!

- Конечно. Совет лишил меня координаторства. Но я сам настоял, чтобы заседание было публичным, чтобы узнали все. Тогда во всех газетах писали: "Порог Онегова, Четвертый порог!" Неужели не помнят?

- О пороге не помнят, а о безумной Берте - все! - Я подошел и фамильярно обнял старика за плечи.- Что же ты, старина! Значит, "буршей" стрелять нельзя, а безумную Берту выпускать на линии можно?

Он поднял на меня страдающий взгляд: - А может, они специально замалчивают?

Тем временем я разглядел, что он там про меня нацарапал. Бумажку рано было забирать, а вот удостоверение я взял. Он не отреагировал.

Я его успокоил: - Специально, все они - такие!

- Тогда все снова повторится.

- И пускай... А о чем, собственно, речь?

- О порогах,- старик пребывал некоторое время в столбняке,- которые останавливают нас в космосе...

- А у тебя - размах! Может быть, поделишься?

- Пространственный и временной ты, наверное, в школе проходил. А о технологическом слышал?

- В общих чертах.

- Заключается он в том, что, хотя создать сверхсложную систему мы и можем, но обеспечить ее надежную работу - нет, потому что, скажем, из ста тысяч деталей одна-две обязательно будут находиться в состоянии потенциальной аварийности. Если мы их находим и ремонтируем, то ломаются другие одна-две и т. д.

- Ну это известно. И выход здесь в самодиагностировании.

- Верно. Но система диагностирования оказывается не менее сложной. Как наш мозг, который по количеству связей превосходит тело, которым управляет.

- Что же дальше?

- Возникла идея, не моя, заметь, диагностировать по частям. Работа мозга направлена не столько на диагностику, сколько на саморемонт. А в организме всегда есть избыток связей, вот они и используются для "ремонта"...

- Что-то сложно.

- Ничего не сложно. В машине избытка связей нет, саморемонт не нужен, поэтому нужда в едином электронном мозге отпадает. Нужно, чтобы каждая часть станции "чувствовала себя сама" и сообщала нам это самочувствие через небольшой датчик. Это упрощает дело. Правда, полагали вначале, что датчиков будет два-три и техники будут носить их с собой при ежедневном осмотре. Потом пришлось расположить датчики стационарно, на каждом блоке, их оказалось гораздо больше, и сделать их пришлось мощнее, в виде электромагнитных излучателей. По сути дела, это были просто "болевые точки" станции, чувствительные нервы без единого центра, без мозга...

- И ради чего все это?

- Простота, экономия, эффективность...

- Само по себе это еще не так уж плохо. В чем же Порог Онегова?

- Суть Четвертого Порога в том, что за любой технологией стоят люди. И, если в обще-стве что-то неблагополучно, то обычный технологический порог повышается. Скажем, уже не две, а четыре из ста тысяч деталей находятся в постоянном аварийном состоянии. Техника зависит от людей, она начинает чаще ломаться - вот и все!

- Ага, понимаю. Саботаж!

- Если бы! Тогда все было бы просто. Дело в том, что сам работающий этого не осознает, а проверяющий - тем более. Но современная техника так сложна, что требует и квалификации, и аккуратности, но сверх этого еще чучь чуть, что можно назвать страстью или нравственностью труда. Да, нравственность тут важнее исего. Но чем ее измерить?

- Ну а ты здесь при чем?

- Меня обвинили в жестких методах управления, в форсировании событий...

- Вот уж не ожидал от тебя, Красная Шапочка! И как же ты испортил этот... социальный климат?

- Я руководил проектом "Берта-кормилица", созданием первой орбитальной продуктовой фабрики. Дело уже дошло до сборки. Но тут ученые затеяли полемику, и работы приостановились. Тогда я в приказном порядке разместил датчики по всем блокам фабрики. А они хотели единый координационный центр, мозг, что невероятно затягивало сроки. И это - при утвержденном проекте! Тогда я лишил некоторых самых ретивых средств передвижения...