Графоманка - Аля Пачиновна

- Слушай, Гр… Гл… Глеб. Если ты все-таки решил меня убить, выбери какой-нибудь более гуманный способ.

Но он будто не услышал. Достал из багажника большой брезентовый куль и начал разворачивать его над вездеходом. Отточенные движения мужчины завораживали. Лера украдкой следила, не отрываясь, как он натягивает на внедорожник пятнистый, в цвет тайги чехол. В голове понеслись всякие литературные и не очень эпитеты, выражающие странное чувство надежности, которое в союзе с первобытным страхом заставляло ее внутреннюю женщину трепетать и таять. Очень вовремя вспомнилась тетрадь, которую лучше было бы перепрятать из-за пояса в более подходящее место. В рюкзак.

- Надо двигать, - произнес он, закончив с маскировкой. - В горах рано темнеет и скоро станет холодно.

Лера поспешила застегнуть молнию кармана в котором схоронила записки, пока Граф не заметил ее ковыряний.

Надо будет сжечь их при первой возможности…

- Пошли! - бросил мужчина коротко, нацепив себе на плечи рюкзак в два раза больше, чем у Леры. Подойдя к ней очень близко, остановился и впервые посмотрел не как на насекомое.

- Я сегодня тебя не убью, Новодворская, а сожру…

Глава 27

Глава 27

Первые десять минут пути шок действовал, как анестезия и она ещё как-то передвигала ногами следом за людоедом. Ещё через десять - Лере уже было все равно зачем и куда, лишь бы быстрее уже прийти. Ещё через двадцать - даже возможные варианты предложений со словом «сожру» в голову не шли. И ноги в ботинках тоже. С каждым шагом кровавая пелена перед глазами пульсировала все чаще и гуще. Игнорировать горящие огнём стертые пятки уже не получалось. Она начала отставать и спотыкаться о каждый корешок или камешек. Не радовала ни красота горного ландшафта, ни воздух, пропитанный запахом разомлевшей на августовском солнце сосновой смолы. Ни уверенность в том, что намерения Графа не несут в себе угрозы летального исхода. А это его «сожру» с процессом пищеварения никак не связано.

Когда Лере показалось, что на правой пятке лопнула мозоль с мозолью, а на левой вот-вот взбухнет очередной кровавый пузырь она сдалась. Рухнула на какой-то валун.

- Все, Серый волк, жри меня здесь. Я дальше не пойду.

Судя по выражению лица Графа, Лерин тон был достаточно обреченным, для серьёзного беспокойства. Он скинул рюкзак и подойдя к раненой, опустился перед ней коленями в настил из хвои. Сжал сильно лодыжку железными пальцами, дождался, пока Лера  перестанет пытаться отвоевать захваченную территорию и стянул башмак вместе с носком.

- Твою мать, Лера!

- А при чём здесь Лера и ее мать? - она ещё раз тщетно попробовала выдернуть болезненно пульсирующую стопу из его рук.

- Ты почему мне не сказала, что обувь мала?

Лера впервые за весь день разрешила себе посмотреть ему в глаза, но почти сразу перевела взгляд на какой-то пень. Граф мог резать металл своим льдом.

- Когда, где? - буркнула Лера, разглядывая древесный гриб.

- Дома. Или час назад внизу.

- А что, так можно было? Извини. С тех пор, как ты стал интересоваться моим ртом, я предпочитаю пореже его открывать.

Граф медленно стал подниматься. В результате, то место, вокруг которого кружились Лерины полунамеки, оказалось на уровне ее носа. Сиятельство заключил ее затылок в свою длань и оттянул  за волосы назад и вниз. Наклонился близко-близко к лицу и прошипел, обжигая дыханием:

- Я вот не пойму, Новодворская, вам феминисткам что, религия не позволяет просить помощи у мужчин? Или у вас там баллы  снижаются за это?

Он не дал ответить. Да она даже ответ сформулировать не успела. Вопрос можно было считать риторическим. Граф вцепился в неё своими жгуче-острыми губами и влажно опалил изнутри языком. Лера сама не поняла, как сделала то же самое в ответ, заслужив полустон-полурык в рот. Это обоюдное оральное сумасшествие  могло продолжаться неизвестно сколько и закончиться известно чем, если бы не походные условия. Истязатель отпрянул от ее губ, снова опустился на колени, и пока Лера пыталась совладать  с головокружением, натянул осторожно ей на ногу обратно носок и ботинок. Боль немного привела в чувство. Отрезвила. Она, как в глубоком похмелье видела, что Граф взял свой рюкзак, поменял его на Лерин и повернулся к ней спиной.

- Садись! - рявкнул он.

- Чего?

- Садись на спину, стерва.

Далее поход осуществлялся в атмосфере вынужденного перемирия. Когда без него невозможно достижение общей цели. Лера с трудом помалкивала. А Граф с трудом дышал. Оба об одном и том же. Когда тропинка пошла под горку, ему стало легче и он даже пустился в длинные размышления:

- В твоём возрасте и с твоей внешностью без мужика может существовать только баба с психическими отклонениями. Но ты мыслишь ясно, без резких переходов на бред. Что не так с тобой?

Лера старательно рассмеялась, хотя ей, в ее положении было легче поддерживать непринуждённый тон светской беседы.

- Просто вы - провинциалы, живёте в патриархальном мире. И мыслите штампами. Там, - Лера махнула носом туда, где осталась цивилизация, - всё давно иначе. И жизнь гораздо сложней, чем вы можете представить.

- Куда уж нам, - проворчал Граф, обливаясь потом. - Сама-то давно мАсквичкой стала?

- Да! - фыркнула Лера. - Не так давно. Но достаточно, чтобы понять, что Москва слезам не верит, а мужики все либо Гоши, либо Рудики. Третьего не дано.

- И что? Чего ты там достигла сама? Сделала что-то полезное? Москва же ещё, говорят, трутнями славится.

- Я поднимаю остро-социальные вопросы в своих статьях! - раздражаясь процедила Новодворская. Она терпеть не могла обесценивание ее творчества какими-то мужланами. А мужланы, как правило, всегда давили на больную мозоль.

- И? Подняла ты их. Дальше что? Ты вот мне член поднимаешь. Так от этого практической пользы при твоем активном участии будет в разы больше, чем от твоих статей.

Было желание треснуть его флягой по затылку, но Лера сдержалась. В данный момент, помимо глобальных неприятностей, этот шовинист  приносил практическую пользу. А мозоли болели по-настоящему.

- Вот, кто б тебя понёс