БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ - Лорел Гамильтон

     Не было ничего неправильного в любви при нашем дворе, независимо от пола твоего партнера, но королева не позволяла никому из своих стражей заниматься сексом с кем-либо другим, кроме нее, и одним из условий для Баринтуса, при котором он мог остаться при ее дворе, было условие его вступления в стражи. Это был способ управления им, и способ показать, что великий Мэннэн Мак Лир был ее лакеем и всем тем, кем только она пожелает.

     Мне всегда было интересно, почему она потребовала, чтобы Баринтус вошел в число ее стражей. В это время для других изгнанников-сидхе из Благого двора такое условие присоединения к нашему двору не было стандартным. Я всегда думала, что просто королева боялась силы Баринтуса, но теперь я видела другой повод. Она любила своего брата, моего отца, но она также ревновала к его власти. Эссус - было именем, которое люди все еще произносили с благоговением, по крайней мере, в недавнем прошлом, если ты считал Римскую империю как недавнюю, но ее собственное имя, Андаис, было потеряно настолько давно, что никто не помнил, кем она когда-то была. Она вынудила Баринтуса быть ее стражем, соблюдающим целибат, чтобы не допустить его в кровать брата?

     Мгновение я представила себе Эссуса и Мэннэн Мак Лира, которые  соединяются как пара и политически и магически, и хотя я не была согласна с тем, что она сделала, теперь я поняла ее опасения. Они были самыми сильными из нас. Соединись, им, возможно, принадлежали бы оба двора, если бы они пожелали, потому что Баринтус присоединился к нашему двору прежде, чем нас выгнали из Европы. Наши внутренние войны были нашим собственным делом и не зависели от человеческих законов, поэтому они, возможно, могли захватить сначала Неблагой, а затем и Благой дворы.

     И в эту взвешенную тишину я сказала:

      - Или это Андаис лишила тебя его любви? Она никогда не рискнула бы дать вам соединить ваши силы вместе.

     - И теперь у волшебной страны есть королева, которая позволила бы тебе иметь все, чего ты пожелал бы, но слишком поздно, - сказал Рис спокойно.

     - Действительно ли ты ревнуешь к близости, которую ты видишь между Холодом и Дойлом? - Спросила я осторожно и тихо.

     - Я ревную к власти, которую я вижу в других мужчинах. И к мысли, признаюсь, что без твоего прикосновения я никогда не вернусь в свою полную силу, и это факт. - Он убедился, что я смотрю в его глаза, но его лицо был маской высокомерия, красивое и чуждое. Я уже видела, что такой взгляд он предназначал Андаис. Это была непроницаемая маска, которую он никогда не показывал лично мне.

     - Ты заставил каждую речку вокруг Сент-Луиса выйти из берегов, когда у тебя с Мерри был всего лишь метафизический секс, - сказал Рис. - Сколько еще силы ты хочешь?

     На сей раз Баринтус отвел взгляд, стараясь ни с кем не встречаться глазами. Кажется, это и был ответ.

     Дойл сделал шаг или два ближе к нему и сказал:

     - Я понимаю желание вернуть себе старую силу, мой друг.

     - Ты же вернул себе свою! - Закричал Баринтус. - Не пытайся успокоить меня, когда ты стоишь там и чуть не лопаешься от собственной силы.

     - Но это не моя прежняя сила, не полностью. Я все еще не могу лечить, как мог это делать раньше. Я не могу делать многих вещей, которые когда-то мог делать.

     Баринтус смотрел на Дойла, и гнев в его глазах превратил их из счастливых синих в ту черноту, которая бывает, когда под поверхностью глубокой реки есть камни, готовые разорвать корпус твой лодки и потопить тебя.

     Внезапно за стеной дома раздался всплеск. Мы были значительно выше моря для волн, и в любом случае сейчас вода не могла достать до нас. Потом раздался еще один удар воды, и на сей раз я услышала, что вода ударила в огромные окна ванной, прилегающей к этой спальне.

     Именно Гален скользнул от дверного проема и прошел дальше в ванную, чтобы проверить окна. И снова раздался удар воды по стеклу, и когда Гален вернулся, его лицо было серьезным.

     - Море поднимается, но вода ведет себя так, словно кто-то поднял ее и бросил в окна. Просто масса воды отделилась от моря, и кажется, застыла на мгновение прежде, чем ударить в стену.

     - Ты должен управлять своей силой, мой друг, - сказал Дойл, его глубокий голос, был наполнен какой-то сильной эмоцией.

     - Как только я, возможно, смогу вызвать море и смыть этот дом в воду.

     - Это то, что ты хочешь сделать? - Спросила я. Я сжала руку Холода, а потом шагнула и встала рядом с Дойлом.

     Он посмотрел на меня, на его лице была мука. Его руки были опущены по бокам и сжаты в кулаки.

     - Нет, я не смыл бы в море все, что мы получили, и я никогда не навредил бы тебе, Мерри. Я никогда не опозорил бы Эссуса и все, что он попытался сделать, спасая твою жизнь. Ты носишь его внуков. Я хочу быть здесь и увидеть родившихся малышей.

     Его свободно распущенные волосы развевались вокруг него, и казалось, что большинство волос раздуваются от ветра или как в струящейся воде, как будто в этой комнате течет невидимая река и играет кончиками его волос около лодыжек. Держу пари, что его волосы то не спутываются.

     Море снаружи успокаивалось, шум удалялся, пока снова не наступила привычная для этого берега тишина.

     - Простите. Я потерял контроль над собой, и это непростительно. Я знаю, как и все сидхе, что подобные ребяческие демонстрации силы бессмысленны.

     - И ты хочешь, чтобы Богиня вернула тебе больше силы? - Спросил Рис.

     Баринтус искал ответ, и на мгновение в его глазах снова показалась та же вспышка черноты, затем сглотнул и успокоился.

     - Да. А ты бы не хотел? О, но я забыл, у тебя есть ситхен, ждущий тебя, возвращенный Богиней только вчера. - В его голосе теперь явно была слышна горечь, и океан шумел так, что казалось его размешивала чья-то нетерпеливая рука.

     - Возможно, есть причина, что Богиня не вернула тебе больше твоих возможностей, - сказал Гален.

     Все мы посмотрели на него. Он опирался на косяк двери, выглядя серьезно, но спокойно.

     - Ты не знаешь, о чем говоришь, мальчик. Ты не помнишь, что я потерял.

     - Не помню, но я знаю, что Богиня мудра, и она видит в наших сердцах и умах больше, чем мы. Если это - то, что ты делаешь только с небольшой частью твоей вернувшейся силы, то насколько высокомерным ты был бы со всей вернувшейся силой?

     Баринтус шагнул к нему.

     - Ты не имеешь права судить меня.

     - Он - отец моих детей настолько же, насколько и Дойл, - сказала я. - Он - король моей королеве настолько же, насколько и Дойл.

     - Он не был коронован волшебной страной и самими богами.