Принцесса для сержанта - Андрей Уланов

– А в Рангайском лесу воды не было, – в тон ему произносит эльф. – Там был огонь. Пламя с трех сторон – и пропасть с четвертой.

Я было открыл рот… и ничего не сказал.

Нет, ну в самом деле – что я им рассказывать должен был? И, главное, зачем? Про Севастополь, про блокадный Ленинград, про сталинградскую полоску земли перед Волгой? То, да не то…

И капитан, похоже, меня понял.

– Пошли, – говорит, – жалко будет, если упустим отлив.

Это случилось на второй день плавания, ближе к полудню.

До того плыли мы нормально, почти без происшествий. Почти – это поздним вечером на горизонте какая-то лохань черная мелькнула, но мельканием и ограничилась. Варгелла из-за нее до-олго на смотровой площадке – кажется, марс это воронье гнездо именуется или как-то так… планетарно – проторчал в позе Колумба. Ничего, понятное дело, не увидел – понятное, потому что даже я в свои «цейс» только на полминуты тот корабль «поймал». И то лишь потому, что на фоне заката. Ну а мы для них, соответственно, в темной стороне горизонта получались. А орки хоть в темноте видят на ура, у них все ж глаза, а не телескопы или, скажем, прицел с зуммированием – классная штука, я однажды в подбитой «пантере» с таким прицеликом битых полчаса игрался.

Так что, по-моему, дергался Варгелла зря – хотя, если вдуматься, ему, конечно, виднее, из-за чего в здешних водах дергаться стоит. Тем более, что кораблик мелькнувший, – как мне один из матросов объяснил, – оч-чень был похож на гоблинскую патрульную галеру. По здешним меркам что-то вроде легкого крейсера и для корытца типа нашего может стать неприятностью са-авсем нешуточной… потому как установка на седжанские корабли торпедных аппаратов в текущую пятилетку не планируется, да и в следующую тоже. Повезло.

С утра мы шли хорошо. Ветер, правда, был скорее встречный, чем попутный, но капитана данный факт не беспокоил. Как я понял – для такого корыта, как «Двойная шутка», особой разницы нет ввиду кособочного устройства парусов. Ну или как-то так. Главное – чтобы ветер вообще дул. Он и дул себе стабильно так, ровно – до полудня, а затем как-то резко стих.

А взамен начала муть какая-то наползать. Туман, не туман… желтоватое какое-то марево.

Я поначалу на него внимания особого не обратил – пока не увидел, как бравый наш экипаж не начал по кораблю носиться, словно их дикие пчелы пережалили. Мы, помню, тоже как-то раз верст пять по лесу пролетели из-за Витюши – медку, видите ли, рядовому Шершневу захотелось.

Дождался, пока Варгелла закончит с помощником разговаривать, подошел…

– Чего шумим? – спрашиваю. – Шторма ждем или где?

– Или как! – огрызается капитан. – Ждем… не знамо чего!

– То есть?

Варгелла многоуголку на лоб сдвинул, затылок пятерней поскреб.

– То есть вот оно и есть, – отвечает он. – Три века назад имперцы здесь черный флот разгромили. Сам Властелин тогдашний вместе с флагманским бревноутом своим на дно пошел. Знатная была победа, только, – добавляет капитан, – то ли колдун заклятие предсмертное успел кинуть, то ли о проклятии посмертном заранее озаботился… в общем, нехорошее здесь место.

– Да брось ты, – говорю. – У вас, как я поглядел, куда ни плюнь, везде… уже все колодцы заплеваны. То покойничкам на погосте не лежится, то еще какая аномалия вылезет… курская магнитная. Чес-слово, – добавляю, – на минном поле, и то иной раз проще было.

– Повоевал бы ты с наше…

– Нет уж, – перебиваю я капитана. – Повоевал бы ты с мое!

Варгелла брови сдвинул, плечи расправил… ну и я тоже угрожающее выражение рожи на лице изобразил.

Минуты две мы так вот друг на друга зыркали. Я первым не выдержал – рассмеялся.

– Ладно уж, – говорю, – хватит. Сколько ни дуйся, а жаба с тебя, Варгелла, все одно никудышная. Скажи лучше, чего предпринимать планируешь в свете текущей обстановки?

– А что тут сделаешь-то? – Качает головой капитан. – Мага у меня на корабле нет. Сейчас вот парней на весла посажу, хоть с места двинемся.

– Ну-ну.

Идея эта мне не сказать, чтобы нравилась. Не скажу насчет моря, но вот на реке или озере при спокойной воде звук далеко расходится. В сочетании же с туманом… икнуть не успеешь, как выскочит на тебя давешняя гоблова галера, а то и чего похуже.

С другой стороны, собственных идей у меня не имелось, а Варгелла, мотаясь по здешним волнам, уже не первую и даже не десятую собаку должен был на камбузе схарчить, фигурально выражаясь. Если, конечно, кашевар, то есть кок здешний, не из полуночных дакирцев родом будет. Те, как мне Дара рассказывала, и собак за милую душу едят, и даже насекомых всяческих, саранчу и прочих тараканов – ну почти как наши китайцы.

Ладно.

Капитан еще раз кивнул мне напоследок, развернулся и зычно так, словно с рупором стоял, начал команды раздавать. Выходило у него длинно, кучеряво: я вообще-то и не любитель такого вот… словоупотребления, даже у нас, – а здешние «морские термины» для меня и вовсе лес темный, – но все равно, заслушался. Пять минут без повторов – это, знаете ли, для тех, кто понимает, оч-чень даже весомо.

Слушал я варгелловы рулады, пока об меня матрос с бухтой троса едва не навернулся. Я его у самой палубы подхватил, обратно на ноги поставил, отряхнул, посоветовал под эти самые ноги изредка поглядывать – на предмет, не завелось ли чего-нибудь нужного в хозяйстве. А сам – боком, боком, мимо мачты и в носовую часть.

Настрой у меня, если честно, колебался где-то между паршивым и препаршивым. Из-за моря. Потому как морской круиз: соленый ветер в лицо, волны, паруса и прочая романтика – это все здорово, никто не спорит, но – исключительно в мирное время. А на войне, которая здесь и сейчас как бы происходит, сухопутному вояке – вроде меня – посреди моря-океана становится не по себе. Плывешь и думаешь – долбанут по тебе из-под этих, поэтами воспетых волн торпедой или пронесет судьба мимо перископа.

До подводных лодок черные, понятное дело, еще не доросли, но магия их тоже много чего умеет. По крайней мере, если хоть треть тех баек, что капитан на пару с помощником нам за ужином пересказали, какое-то отношение к правде имеет.

Эй, думаю, мне бы землю под ногами да привычного врага!

Ну или хотя бы, чтоб мутить перестало.

На носу мне особо легче не сделалось. Скорее наоборот – к головной боли еще и тошнота добавилась. Правда, делиться с чайками завтраком желания пока нет. Как, впрочем, и самих чаек.

На всякий случай я вцепился покрепче в планширь, и вгляделся вперед…

И там, впереди, в тумане, что-то дрогнуло и… накатило, словно волна.

Один раз со мной уже такое было. Ехали с Карой – и вдруг на поле перед нами немецкая атака во всей красе, танки, мотопехота, все как положено. Видно, слышно все – и при этом то же поле видно тихим и нетронутым. С полминуты я на это наваждение любовался, а затем не выдержал – моргнул, и пропало все.

Кара, к слову, ничегошеньки в тот раз не увидела. Впрочем, я и убеждать ее особо не пытался. Мало ли чего мне тогда почудилось? Ушло и ладно.

Только ушло, как выяснилось, не так уж далеко.

А сейчас вот пять пришло.

Гребок, еще… и «Двойная шутка» вышла из полосы тумана.

За туманом полыхало солнце. Именно так – за те минуты, что мы проболтались в тумане, этот косматый диск успел раскалиться раза в два сильнее. Я мигом вспотел… а на воду смотреть было просто больно, сплошные блики.

Словно в тропики угодили.

А потом я увидел корабли.

На фоне блистающего зеркала моря они выглядели черными силуэтами. Широкие угловатые транспорты и меньше, стройнее – эскорт.

«Цейс» я оставил в сумке, но тут все было ясно и без бинокля. Никаких весел-парусов – это были корабли моего мира. Конвой.

На этот раз их видел не только я – за спиной кто-то дико завопил, и почти сразу же стих надсадный скрип уключин.

А еще мигом позже я понял, что не только мы видим их – один эскортник увеличил скорость, разворачиваясь… к нам.

Дальше все начало происходить очень быстро.

Краем уха я поймал знакомый гул, начал вращать башкой, пытаясь отыскать его источник… помощник капитана заорал: «Слева!», я дернулся туда и увидел, как из тумана в каких-то пяти-шести сотнях метров от нас выныривает черная галера.

– По веслам, бакланья отрыжка! Живо! Девгин, поднимай защиту…

– Капитан, я…

На галере что-то сверкнуло и в нашу сторону полетели шесть… черт, я даже и не знаю, как описать эту штуку. Клок обычного сизого дыма, только переливчатый.

Пять из них, пару метров не дотянув до борта, наткнулись на какой-то невидимый барьер – и грязными тряпками сползли вниз, в океан. Шестой же…

Шестой проскочил барьер у самой воды, отделавшись потерей пары клочков, взмыл вровень с бортом – и прыгнул.

Матрос, в которого он с разгону влетел, в тот же миг замер… затрясся, словно в лихорадке.

Только никакая это была не лихорадка! Я стоял метрах и тми и отлично все видел. Лицо, руки… плоть разом почернели и стремительно начали исчезать, словно растворяясь, как в невидимой кислоте. Заняло это секунд двадцать, не больше – был живой человек, а стал скелет, выбеленный костяк, наряженный в стиле огородного пугала. И этот костяк вдруг дернул головой вправо-влево, щелкнул челюстью, наклонился, выхватил из упавших на палубу вместе поясом ножен свой меч, крутанул им, шагнул вперед… ко мне.