Расписание тревог - Богданов Евгений Федорович

Вика решила воспользоваться советом Адика. С бюро она договорилась в одну минуту, путевки посыпались тотчас же. Разрываясь между музеем и экскурсиями по достопримечательностям столицы, Вика сильно осунулась, голос огрубел. Какой-то азарт подгонял ее, и она целиком отдалась этой головокружительной гонке.

Ей понравилось складывать заработанные деньги в стопки. Рубли, трешки и пятерки она обменивала на десятки, предпочтительно новенькие, не бывшие в обращении. Других купюр не признавала.

Иногда она физически не успевала отработать маршрут, путевка пропадала, и это было досадно до комка в горле. В один из таких дней она предложила Виктору подменить ее. Виктор отказался. Это удивило Вику и насторожило.

— В чем дело, Торик? — спросила она. — Прибавили зарплату?

— Некогда, — сухо ответил Виктор. — Заканчиваю реферат.

— Вот так да? — фальшиво рассмеялась она. — А тема? Народники-шестидесятники?

— Они самые, — подтвердил он, не принимая ее тона.

Новость Вику поразила. Присмотревшись к Верочке, она с неприязнью обнаружила, что та еще больше похорошела, в движениях появилось не свойственное ей раньше изящество.

— Верочка у нас как невеста, — насмешливо сказала Вика на традиционном утреннем чаепитии.

Верочка побледнела, но не заплакала и не убежала. Пригнув взгляд к стакану с чаем, сказала тихо:

— Мы с Витей поженились.

— С Витей? С каким Витей? С Ториком?

— С Витей. Он запретил называть себя Ториком.

— Вот так да! — пробормотала Вика и больше не произнесла ни слова.

Утром, ревизуя свою внешность, она с непонятным злорадством выискивала новые морщинки, новые седые волосины; ей отчего-то подумалось, что в таком вот виде, ненакрашенная и непричесанная, с заострившимся лицом, она вполне могла бы сойти за коммунальную склочницу.

Мать, глядя, как она наливает чай прямо с плиты, в сотый раз сделала замечание:

— Когда кушаешь все очень горячее, в желудок проникает много лишнего воздуха и от этого может быть несварение.

Вика швырнула недопитую чашку в раковину. Чашка разлетелась на куски, забрызгав кафель.

В тот день она возила по Москве шведов, и они подарили ей блок сигарет. Подарок немного примирил ее с жизнью. В музее, накануне свободного дня, она зашла к Виктору в его пенал.

— Ну, хвастайся!

Виктор смутился, полез в стол.

— Вот… Не знаю: вышло — нет, пройдет — нет, в общем, кончил и как лимон выжатый…

Вика взяла из его рук реферат, уже отпечатанный на машинке и сброшюрованный, полистала, ища знакомые строчки.

— Надо полагать, я должна это прочесть? — полуутвердительно спросила она.

— Очень обяжешь, — честно сказал он.

— Как скоро?

— Как сможешь. Это, вообще-то, второй экземпляр.

— Постараюсь на неделе. Устроит?

— Конечно! — обрадовался Виктор. — Но ты же так занята… Просто неловко, черт подери.

Вика хотела еще спросить, когда это он успел расписаться с Верочкой, но, угадав, что он ждет этого вопроса и страшится его, ничего больше не говоря, вышла.

Теперь ей был нужен близкий человек, чтобы выговориться и, если повезет, выплакаться, и она отправилась в кафе «Под шпилем». Влад сидел в одиночестве, подперев голову руками. Пиджак на спине топорщился, как горб. Вику он даже не заметил.

— Что случилось, Влад? — спросила она, садясь рядом и взяв его за руку.

— Зарубили… — сморщился он.

— Опять? — устало возмутилась Вика.

— Восьмой вариант…

— Эй! Еще не вечер! — сказала она.

— Но уже смеркается, — со слабой улыбкой ответил он на пароль. — Слушай, ты не могла бы мне одолжить трешник? Я бы заказал вина.

— Могла бы, — ответила Вика и сочувственно осмотрела его всего. — Башмаки в этом году еще не чистил?

— Крем кончился, — виновато, приняв ее вопрос всерьез, ответил Влад.

Да, это была уже последняя стадия.

— Чувство юмора у тебя кончилось, — сердито сказала Вика.

Ей вдруг пришла соблазнительная идея дать ему рублей двести, просто так, без отдачи, как раз такая сумма была при ней. Она уже было раскрыла рот, но отчего-то стало невыразимо жаль этих денег, она ведь тоже их не печатала. Впрочем, если бы они были не в десятирублевых бумажках, а россыпью, может быть, она бы и предложила. И все-таки что-то нужно сделать для этого великовозрастного мальчика, с которым еще недавно была близка, который нравился ей и был щедр с ней.

— Влад, — сказала она осененно, — у меня есть для тебя халтура.

— Без дураков?

— Я сейчас веду занятия на курсах повышения квалификации, — на ходу придумывала она, — работы невпроворот. Если хочешь, могу пристегнуть тебя.

— Что нужно делать?

— Для начала… — Она полезла в сумку и вытащила реферат Виктора, — отрецензируешь вот эту рукопись. Платят у нас, правда, маловато, но ты же профессионал, сделаешь быстро.

— Давай, — сказал он нерешительно.

И тут же углубился в чтение.

Этот вечер они закончили у нее дома. Мать заперлась в своей комнате и не выходила. Опять говорили о сценарии, о порядках на студиях и о блестящем будущем, которое ждет Влада. Ни выплакаться, ни поделиться своим, наболевшим, Вика не имела возможности. Как только речь заходила о ее делах, Влад начинал ее целовать и лебезить, как перед тузами, и она поспешно, сдерживая раздражение, переводила разговор на его дела, дабы не участвовать в его самоуничижении.

В полночь Влад заторопился домой, чтобы успеть в метро до закрытия, и ушел, оставив ее так и не разрешившуюся своим бременем.

Была весна, неопрятная, настоящая замарашка. Предыдущие годы снегу выпадало мало, и коммунальные службы совершенно разучились убирать его. Грязные потоки запруживали тротуары и проезжую часть улицы, в льдистых, с застругами, снежных отвалах вытаивал зимний мусор. В сухие дни ветер гонял его с места на место, сдабривал песчаной пылью. Частники выводили машины из консервации. На дорогах сделалось тесно, душно от перегара нефти и масла, в автобусе невозможно было открыть окно. Вика возвращалась домой измочаленная, угоревшая и оглохшая.

Влад позвонил на второй день после встречи. Назначил свидание у кафе, на обеденный час. Выйдя из метро на площадь, Вика ослепла — от солнца, от бликов автомобилей. Влад стоял на той стороне булыжной мостовой у ярко окрашенных перил ограждения, искал ее глазами. Отыскав, помахал рукой с зажатой в ней рукописью. Вика смотрела на него в упор, но взгляды их никак не могли встретиться, гасли в уличном смоге где-то посередине.

Беспощадно высвеченный солнцем, Влад предстал перед нею во всем убожестве своего потрепанного костюма, с серым, нездоровым лицом, с неряшливыми, давно не подстригаемыми усами. «Урод, — подумала Вика, — господи, да что это за мужик пошел?»

— Сделал рецензию? — спросила она, увертываясь от его поцелуя.

— Нет, — откровенно признался он.

— Но почему? — рассердилась Вика.

— Потому что это полная абракадабра!

— Может быть, ты чего-то не понял?

— Тут и понимать нечего!

Такого ответа Вика не ожидала.

— Так-так, — заинтересованно сказала она, — очень любопытно!

— Может, зайдем? — с надеждой предложил Влад и кивнул на двери кафе. — Там бы и поговорили.

— Я же на обеде! — отказала Вика.

— Ах да. Но в общем-то, я все сказал.

— Устные отзывы у нас не практикуются, — сказала Вика после короткого раздумья, — но иногда администрация идет на это. Я имею право заплатить тебе. У меня как раз с собой казенные деньги.

— Что это за лавочка такая, твои курсы? — усомнился Влад.

— Приходится. — Вика пожала плечами. — Людей не хватает, вот и пускаемся во все тяжкие.

— Сколько же я заработал? — равнодушно, стараясь не выказать заинтересованности, спросил Влад.

Вика взяла реферат, посмотрела, сколько страниц.

— Семьдесят две, — торопливо подсказал Влад. — Как у классического сценария.

— Семьдесят две страницы… Три сорок, — объявила она цену, вскинув на него пристальный взгляд.