Буря Жнеца - Стивен Эриксон

– Трайбан Гнол не может делать такое! Он летериец! Где мои Эдур? Почему я никого из них не вижу? Вернулись Томад и Ханради Халаг! И ни один не переговорил со мной!

– Ваше Величество, Томад ожидает в приемной.

– Я знал, что нужно ему отказать. Шлюха, ты смущаешь меня. Ты мне не нужна – мне никто не нужен! Что мне нужно, это время. Подумать. Вот и все. Все боятся меня – и не без основания. О да! Изменники вечно боятся, и когда их планы вскрываются – о, как они умоляют сохранить им жизни! Может, нужно убить всех? Море трупов, и над ним покой. Вот чего я жажду. Покоя. Скажи, Низаль, твой народ счастлив?

Женщина опустила голову. – Не знаю, Император.

– А ты? Ты счастлива со мной?

– Я чувствую только любовь, Император. Мое сердце принадлежит вам.

– Не сомневаюсь, то же самое ты говорила Дисканару. Как и всем мужчинам, с которыми делила постель. Прикажи рабам налить ванну – женщина, ты воняешь потом. Потом ожидай меня под простынями. – Он возвысил голос: – Позвать Канцлера! Мы желаем говорить с ним сейчас же! Иди, Низаль. Летерийская вонь вызывает во мне тошноту.

Едва она сдвинулась с места, Рулад вскинул руку: – Дражайшая, эти золотые шелка – в них ты подобна жемчужине. Сладчайшей жемчужине…

Брутен Трана ожидал в коридоре. Наконец Томад Сенгар, которому было отказано в аудиенции, покинул Гражданскую Палату. Трана заступил старейшине дорогу и поклонился: – Привет вам, Томад Сенгар.

Пожилой Тисте Эдур рассеянно пригляделся к нему. – Ден-рафа. Что тебе нужно от меня?

– Прошу выслушать. Лишь одно, два слова. Я Брутен Трана…

– Один из подхалимов Рулада.

– Увы, нет. Некогда я был назначен надзирать за летерийской службой безопасности, известной как Истые Патриоты. Среди прочего в мои обязанности входит еженедельно делать доклады Императору. Но при этом я ни разу не обращался к нему лично. Канцлер вмешивается и каждый раз оттесняет меня.

– Мой младший сын сосет грудь Гнола, – горько и тихо сказал Томад.

– Я верю, – продолжал Трана, – что сам Император не в полной мере осознает высоту барьеров, кои возвели вокруг него канцлер и его люди. Старейшина Сенгар! Я пытался пробиться, но терпел неудачи.

– При чем тут я, ден-рафа? Я еще менее тебя способен пробиться к сыну.

– Всех Тисте Эдур изолируют от Императора. Не только вас и меня. Всех.

– Ханнан Мосаг…

– Позор ему. Давно стало понятным, что именно Король – Ведун ответственен за творящееся. Его амбиции, его союз со злым богом. Он желал меч себе, не так ли?

– Значит, Рулад в полном одиночестве?

Брутен Трана помедлил и кивнул. – Есть одна возможность… одна персона… летерийка, что была Первой Наложницей…

– Летерийка? – Томад фыркнул. – Ты, наверное, сошел с ума. Она агент Гнола, шпионка. Она развратила Рулада – иначе как ей удалось остаться Первой Наложницей? Сыну не нужно было брать ее. Она нечистым способом захватила над ним власть. – Лицо старейшины исказилось. – Тебя тоже используют, воин. Больше говорить с тобой не о чем.

Томад Сенгар оттолкнул собеседника и прошел в коридор. Трана оглянулся и посмотрел ему в спину.

Вытащив алый шелковый платок, Карос Инвиктад утер пот со лба. Глаза его не отрывались от странного двухголового насекомого в ящичке, что ходило по кругу, по кругу, по кругу. – Ни одно положение табличек не смущает безмозглое создание. Начинаю думать, что это надувательство.

– Будь я на вашем месте, господин, – сказал Танал Ятванар, – давно раздавил бы это изобретение пяткой. Явное надувательство. Доказательства? Вы же до сих пор его не разгадали.

Блюститель поднял взгляд, созерцая Танала. – Не знаю, что более отвратительно: твоя охота признать поражение перед насекомым или твои жалкие попытки подольститься. – Он бросил платок на стол и откинулся в кресле. – Тщательный поиск ответа требует терпения и, более того, напряжения интеллекта. Вот почему тебе никогда не достичь более высокого положения, Танал Ятванар. Ты топчешься на самом краешке компетенции – о, не надо так краснеть! Именно это я ценю в тебе. Более того, ты проявляешь неожиданную мудрость, ограничивая амбиции, и не пытаешься делать то, что тебе не по силам. Редкий талант. Итак, о чем ты доложишь в этот прекрасный полдень?

– Господин, мы близки к успеху плана относительно удаления Тисте Эдур.

Брови Кароса Инвиктада взлетели: – Трайбан Гнол говорил с императором?

– Да. Разумеется, император был потрясен возможностью наличия изменников среди Эдур. Так потрясен, что изгнал канцлера из тронного зала. На время. – Танал Ятванар улыбнулся. – Не более чем на четверть звона. В тот день тема больше не поднималась; но очевидно, что император начинает питать сомнения в любезных ему Эдур.

– Очень хорошо. Значит, уже скоро. – Блюститель облокотился о столешницу, нахмурившись над головоломкой. – Важно, что мы убрали все препятствия. Император должен внимать лишь словам канцлера. Танал, готовь досье на Первую Наложницу. – Он поднял взгляд. – Надеюсь, ты понял, что упустил шанс освободить из цепей ученую? Выбора нет: она должна исчезнуть.

Танал Ятванар не нашел слов и просто кивнул.

– Я напоминаю об этом – и настоятельно. Не сомневаюсь, она тебе уже надоела. Если нет, пусть поскорее надоест. Надеюсь, я понят? Как тебе понравится замена – Первая Наложница?

Карос улыбнулся. Танал облизал пересохшие губы. – Такое досье собрать трудновато, хозяин…

– Не глупи. Работай вместе с агентами канцлера. Нам не нужны подробности и факты. Нужно изобрести обвинения потяжелее. Разве это сложно? Видит Странник, мы достаточно поднаторели в подобном.

– Даже так… простите, хозяин… она единственная любовь императора.

– Ты что, совсем ничего не понял? Она не была первой любовью Рулада. Нет, его женщина, из Эдур, убила себя – плевать на официальную версию, я сам читал отчеты о трагическом происшествии. Она несла ребенка императора. Значит, и она предала его. Танал, сейчас Рулад ступает по размытой дождями глине – кажется, почва прочна, но на самом деле она подобна папирусу, готова провалиться под ногами. При первой тени подозрения Рулад потеряет рассудок и впадет в ярость. Нам вряд ли посчастливится вырвать эту женщину из его хватки. Поэтому арест нужно провести тайно, в личных покоях Наложницы, когда она будет одна. Затем ее следует как можно скорее доставить сюда.

– Вы полагаете, император не потребует ее назад?

– Канцлер будет всячески отговаривать. Прошу, Танал, оставь все детали человеческой – и эдурской – натуры тем, кто способен в них разобраться. Будь спокоен, ты получишь женщину. Делай с ней что захочется – естественно, когда мы получим признание. В крови и синяках – кажется, ты предпочитаешь таких? Теперь иди. Кажется, я нашел решение головоломки.

Танал Ятванар постоял за закрытой дверью, пытаясь успокоить сердце. Мысли летели вскачь. «Убить Джанат Анар? Пусть исчезнет, как прочие? Пусть покормятся жирные крабы на дне реки?О Странник, не знаю… если… не знаю…»

Из-за двери донесся рев разочарования.

Как ни странно, звук этот его порадовал. «Да, высоколобый, ты снова посрамлен. Кошмар о двух головах. Как ты ни кичишься интеллектом, мелкая тварь в головоломке хитрее тебя. Может быть, Блюститель, мир не такой, каким тебе видится. Не такой совершенный. Не приспособленный под твое господство».

Он заставил себя двинуться вниз. Нет, он не убьет Джанат Анар. Он любит ее. Карос Инвиктад любит только себя – Танал подозревал, что так было всегда и ничего никогда не изменится. Блюститель совсем не понимает человеческую натуру, хотя сам уверен в обратном. Карос выдал себя, так беззаботно отдав приказ убить пленницу. «Да, Блюститель, вот мое прозрение. Я умнее тебя. Я превыше тебя в тех вопросах, что имеют реальное значение. Ты и твоя сила… это всего лишь компенсация непонимания мира, компенсация дыры на том месте, где в душе должно быть расположено сострадание. Сострадание и любовь к другому человеку».

Да, он расскажет ей. Он изольет глубину своего чувства, потом освободит от цепей, и они убегут. Из Летераса. От хватки истопатов. Вдвоем они начнут новую жизнь.

Он почти бежал по скользким, стертым ступеням, скрываясь от чужих глаз, вниз, в свой личный мир. Туда, где ждет любовь.

Блюститель не может дотянуться куда угодно. Танал намерен был это доказать.

Вниз, через тьму, такую знакомую, что ему не нужна лампа. Туда, где правит он, а не Карос Инвиктад. Вот почему Блюститель нападает на него снова и снова с одним и тем же оружием – намекая, что разоблачит Танала Ятванара, опорочит его доброе имя. Но все преступления – плоды деятельности самого Кароса. Он представлял контраргументы, которые при необходимости выдвинет. Сохранились копии всех дел; он помнит их подоплеку, знает, где схоронены тайны. Списки неправедных приобретений Блюстителя, грабившего дома жертв – Танал знает, где хранятся эти бумаги. Что до пропавших тел, они тоже…