Третья стража - Михаил Ахманов

Но так не получилось.

На половине пути к Лошадиному Уху примчался гонец от военного вождя, ехавшего со своими всадниками в авангарде. Тот, Кто Крепче Быка сообщал, что у кромлеха стоят шокаты, числом около восьмисот, все на конях и в боевом убранстве. Колонна остановилась, вожди начали выкликать имена воинов, мужчины натягивали панцири, хватали оружие, седлали скакунов. Не прошло и четверти часа, как в степь потянулись отряды, и было в них не меньше двух тысяч; еще столько же окружили цепью караван и стада. Керы были многочисленным народом, сильным и храбрым, но знал ли об этом противник? Последний раз Люди Кольца и Люди Холмов сошлись в битве полвека назад – достаточный срок, чтобы шокаты забыли о поражении.

Глеб ехал вместе с лекарями и старшими из учеников. Уголь, предчувствуя схватку, косился на проносившихся мимо всадников, грозно фыркал и вскидывал голову. Смирные кобылки лекарей, увешанные сумками с бальзамами, бинтами и дощечками для лубков, пугливо шарахались от хааха. Солнце едва миновало зенит, степь была залита светом, и не верилось, что скоро ее огласят воинственные крики, лязг клинков и стоны умирающих.

Галопом к Лошадиному Уху добрались минут за двадцать. Камень не был рукотворным мегалитом; может, его притащил сюда древний ледник или выперли из недр в незапамятные времена подземные силы. Высокая бурая скала торчала в море трав, и ее, пожалуй, не сдвинуло бы с места все племя керов, даже с помощью Людей Холмов. Их войско стояло перед камнем, будто пытаясь его защитить – сотни всадников в шлемах и боевых доспехах. Арбалеты взведены, клинки и секиры покачиваются с угрозой, копья выставлены вперед.

Битва, однако, не началась – из шеренг Людей Кольца выехал десяток всадников. Глеб разглядел, что среди них оба походных вождя и все военные предводители: Тот, Кто Ездит без Седла, Тот, Кто Согнул Железо, Тот, Кто Бросает Камни, Тот, Кто Крепче Быка и другие. Строй шокатов тоже раздался, и появились двое: старик на пегой лошади и воин лет сорока, светловолосый, широкоплечий, могучий, в кожаном панцире и широком поясе из стальных пластин.

– Вы пришли, – громко произнес старец. – Вы опять здесь, как в дни моей юности, когда я бился с вами, проклятые бродяги!

– Бился и был побежден, – напомнил Тот, Кто Держит Ладонь на Кольце. – Хочешь, чтобы это повторилось снова? Что тебе нужно, шокат? Почему у путевого камня керов твои воины?

– Потому, что камень на нашей земле! Вы пришли, и ваши кони и быки пожрут травы и выпьют воды всех ручьев! Ваши охотники перебьют и распугают дичь! В ваших кострах сгорят ветви и сучья, которых нам хватило бы на много дней! Вы несете опустошение!

– Ложь в твоих словах! – рявкнул походный вождь. – Нет вашей земли, и нет нашей – по Завету земля, воды и травы для всех живущих в степи! Узнают племена, что не чтут у вас Завет, и накажут! Увидишь здесь не только керов! И тогда даже памяти не останется от Людей Холмов!

Очевидно, то был веский аргумент – старый вождь шокатов опустил голову и задумался. Потом произнес:

– Вы могли бы держать путь южнее, в пяти или шести дневных переходах. В том краю никто не живет, а степь так же изобильна, как и здесь.

– Мы идем дорогой предков, – твердо сказал Тот, Кто Держит Ладонь на Кольце. – Каждый из нас должен увидеть место своего рождения. Но обещаю: мы остановимся в этих землях только на ночь и не будем тут охотиться.

Тот, Кто Ездит без Седла, старший из военных вождей, поднял копье. Он тоже хотел что-то сказать.

– У нас намного больше воинов. Хотите драться? Ваши трупы станут поживой для зверья.

Кажется, это решило дело. Старый шокат буркнул: «Идите!» – и махнул рукой своим людям. Те опустили копья и арбалеты и стали поворачивать коней. Боевые шеренги превратились в походный строй, стукнули копыта, зашелестела трава, и войско Людей Холмов двинулось на север. Последним ехал широкоплечий воин в поясе из стальных пластин – должно быть, военный вождь. Он обернулся, бросил мрачный взгляд на керов и погрозил кулаком.

– Большая удача, – с облегчением промолвил Тот, Кто с Легкой Рукой. – Похоже, работы для нас не будет.

– Хвала разуму наших старейшин, – добавил рыжий травник. – Припугнули, и обошлось без драки.

Но они ошибались. Перед рассветом, когда сон особенно крепок, над телегами, окружавшими стан, вспыхнули факелы, и тут же послышались крики воинов охраны: «Вставайте, люди, берите оружие! Шокаты угоняют лошадей!» Лагерь зашумел, как потревоженный пчелиный рой. Одни, выскочив полуголыми из шатров, бежали к фургонам и возам, чтобы отразить атаку, другие седлали коней и облачались в доспехи; Тот, Кто Бросает Камни, размахивал факелом, созывая арбалетчиков. Хотя нападение было внезапным, все это свершалось без паники и суеты; очевидно, по дороге у керов случались всякие неприятности.

Глеб, прихватив лекарскую сумку, бросился к вороному. Едва он поставил ногу в стремя, как с их возка спрыгнула Тори, уже в доспехе, шлеме и при оружии. Поглядела на своего мужчину, кивнула и сунула ему клинок на длинной рукояти.

– Возьми! В бою не разбирают, кто воин, кто целитель.

Вороной ринулся к выезду из лагеря, где в проем в стене телег вливались отряды всадников. Света здесь хватало – пылали десятки факелов, и стражи разложили по обе стороны костры. Фыркнув, Уголь взвился в воздух, перескочил через возок и присевших в испуге людей, грохнул копытами о землю. «Полегче, дружок, – пробормотал Глеб, – своих пугать не надо». Конь лишь дернул ухом и помчался к головному отряду керов; он не любил, когда его обгоняли.

Темнота сменилась рассветным полумраком. Глеб разглядел тела, что скорчились на земле – пастухи, большей частью молодые парни. Этим он помочь не мог – раны от секир и клинков были страшными, такими, какие редко встретишь на Земле. Разве что на мине подорваться или из пулемета изрешетят… Как говорят врачи, ранения, не совместимые с жизнью… Второй раз в этом мире догнала его смерть – спасибо хоть, не от его руки.

Скакали быстро, и на солнечном восходе он увидел, что в погоню пустились больше тысячи всадников и у каждого по два коня. За войском, отстав на добрый километр, катили телеги, запряженные парой лошадей – наверное, для раненых и добычи. Когда на горизонте замаячили чужие воины, гнавшие табун, Тот, Кто Ездит без Седла, велел готовиться к бою и пересесть на свежих скакунов. Тех, что уже потрудились, отогнали назад, затем керы развернулись широкой цепью и взялись за арбалеты. Расстояние до Людей Холмов стремительно сокращалось, засвистели стрелы, враги стали падать наземь, но было их всего десятка три или четыре – должно быть, те, кого оставили с угнанными лошадьми. Перебив их, войско разделилось на два отряда, обошло табун, и перед Глебом открылась зеленая, залитая солнцем степь, перечеркнутая ровной линией вражеского строя. Видно, шокаты решили, что от погони не уйти, и приготовились к схватке.

Миг, и противники столкнулись. Оглушительный рев и грохот металла сменили тишину, травы, смятые конным воинством, оросились кровью. Вокруг Глеба падали люди и лошади, он видел то смуглое лицо с яростным оскалом, то блеск секиры, то копье, нацеленное в грудь; под напором Угля падали кони, вороной крушил копытами доспехи и черепа, бил насмерть, со всей своей мощью. Отмахиваясь клинком от ударов, Глеб проскочил через вражеские шеренги. Такие сражения он видел лишь в фильмах о Чингисхане и Аттиле, и, вероятно, кто-то из них вспомнился вместе со словами древнего вождя: в конной битве тот победитель, у кого свежие лошади. Должно быть, этот принцип был известен керам – их атака сломала строй противника, рассеяла Людей Холмов, и теперь они гнались за мелкими отрядами из десяти-двадцати человек, настигали их, кололи копьями, рубили клинками.

Одна из таких групп была побольше, и эти шокаты не убегали и не отступали, а дрались с упорством и яростью. Там командовал светловолосый вождь с приметным поясом из стали, и под его секирой воины керов валились в траву, кто с разрубленной грудью или плечом, а кто и вовсе без головы. На глазах Глеба он убил шестерых и что-то выкрикнул, вскинув окровавленный топор – похоже, вызывал на бой равного противника. Из гущи схватки, вращая над головой клинок, вырвался Тот, Кто Согнул Железо, – его каурый жеребец был почти таким же огромным и мощным, как Уголь. Всадники сшиблись, сталь грохнула о сталь, клинок вылетел из рук кера, шокат уронил секиру, и, вцепившись друг другу в горло, воины рухнули в траву. Они боролись на земле, скрытые телами сражавшихся, потом Тот, Кто Согнул Железо, поднялся, сунул за пояс кинжал и вытер кровь с предплечья.

Люди Холмов побежали, подгоняя усталых скакунов, бросив на поле сражения сотни убитых. Наверное, керы могли бы их догнать и уничтожить до последнего человека, но Тот, Кто Ездит без Седла, поднял копье, и тут же военные вожди стали собирать своих бойцов. Они умеют щадить врага, подумал Глеб и огляделся. Тут и там бродили воины керов, выносили тела соплеменников к подъехавшим телегам, собирали оружие, добивали безнадежно раненых коней. Шокатам, лежавшим в вытоптанных травах, эта последняя милость была не нужна – те, кто мог держаться в седле, умчались, остальные погибли сразу или истекли кровью – тяжелые раны не оставляли шанса выжить.