Третья стража - Михаил Ахманов

Тем временем керы неторопливо двигались вперед и вперед, иногда останавливаясь на дневки у кромлехов. Выглядели эти мегалиты по-разному – то приметная скала, то камень, поставленный торчком на вершине холма, то пирамидка, сложенная из необработанных глыб. У каждого такого ориентира Тот, Кто Смотрит на Звезды, изучал ночные небеса, расположение лун и созвездий, ибо поход керов свершался в определенном порядке, и длительность стоянок зависела от того, не слишком ли они спешат или, наоборот, отстают сравнительно с прошлым странствием по Кольцу. Выяснить это помогали луны и звезды, а также начало и конец периода дождей; на экваториальном континенте не было привычной Глебу смены сезонов.

Походный строй племени обычно растягивался на три-четыре километра: шестнадцать тысяч человек, сотни и сотни телег и фургонов ползли по степи длинной змеей, пересекая мелкие ручьи и речки, огибая холмы, заросли тростника и пальмовые рощи. По бокам основной колонны пастухи гнали быков и лошадей, за ними цепочкой двигались всадники сторожевых отрядов. Сотня воинов ехала в авангарде, еще столько же замыкали колонну. Люди ели и пили в седле или в возке, женщины кормили младенцев, охотники поодиночке или целыми отрядами отъезжали подальше в степь, к непуганой дичи. За племенем оставалась широкая полоса примятой и объеденной скотом травы, и это казалось Глебу словно бы дорогой, проложенной копытами и колесами. Иллюзия, всего лишь иллюзия! Травы поднимались, отрастали, и след керов исчезал в степном просторе.

Стан разбивали рано, едва солнце шло на закат. Места для этих лагерей выбирались походными вождями и старейшинами, помнившими, где была ночевка в прошлый раз, полвека назад – непременно у реки или озера, рядом с рощами, где брали топливо и плоды. Здесь вырастал на время городок из шатров, окруженный телегами, стада шли на водопой и за ночь подъедали траву в радиусе километра. Опустошение, чистое опустошение! – думал Глеб, когда с рассветом племя покидало лагерь. Но потом вспоминалось ему, что этот континент вдвое или даже втрое больше всех материков Земли, а людей здесь меньше в тысячи раз – возможно, миллион или около того. Не скоро шокаты, керы, Кузнецы и другие племена станут народами и примутся, нарушая Завет, делить плодородные земли, устанавливать границы и воевать из-за нефти и газа! Пожалуй, три-четыре тысячелетия пройдет – конечно, если не вмешаются переселенцы с острова… Подумав о них, Глеб всякий раз задирал голову кверху и осматривал небеса – вдруг обнаружится там самолет или иное летательное средство. Но в небе только плыли облака да сияло золотисто-розоватое светило.

На одной из стоянок, когда еще не стемнело, заявился Тот, Кто Ведает Травы. Глеб объяснял ученикам строение поджелудочной железы. Тема сложная; прежде, чем добраться до глюкагона, гастрина, инсулина и прочих гормонов, выделяемых железой, надо было рассказать про обмен веществ в организме, про белки, жиры и углеводы, про поглощение глюкозы клетками, да и о самих клетках тоже. Глеб чертил схемы углем на деревянных дощечках и, мешая русский с английским и языком керов, старался растолковать все эти вещи подоступнее. К его удивлению, Та, Кто Смотрит в Озеро, ухватывала суть быстрее парней – у нее, кроме ловких рук и красоты, был аналитический склад ума. Она уже не чистила котлы – это возложили на Того, Кто Родился в Воде, – а помогала Тори запрягать коней в повозку и седлать верховых скакунов. Это считалось большим повышением.

Рыжеволосый травник кивнул Глебу, уселся рядом с учениками и стал слушать. Этот лекарь имел славу чудака – видимо, по той причине, что относился к своим обязанностям с изрядным юмором. Роженицам он советовал вспомнить сладкий миг зачатия и расставить ноги пошире, малышей щекотал, и коль дитя плакало, прописывал один бальзам, а если смеялось – другой, раненых в схватке утешал, заявляя, что врагу, мол, хуже – лежит он бездыханным и поедают его степные твари. Но целитель он был отменный, из тех, кого не только уважают, но и любят.

Тот, Кто Танцует, задумчиво уставился на свою ладонь и сообщил:

– Не вижу эти клетки, наставник. Не вижу, хотя зрение у меня хорошее.

Та, Кто Смотрит в Озеро, стукнула его ладошкой по лбу.

– Ты тупой, как черенок ножа! Было ведь сказано, что клетки очень маленькие, и их не разглядеть без… – она сморщилась, вспоминая, – без ми-кро-ско-па. Учитель, мы можем его сделать?

– Боюсь, что нет. – Глеб покачал головой. – Но у иннази на острове, наверное, есть такой прибор. Я спрошу, когда кто-то из них прилетит. – И он добавил с улыбкой: – Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать.

Тот, Кто Вырезал Свирель, произнес:

– Я думаю, не обязательно видеть глазами, ведь есть другие признаки. Срез ветви с дерева сочится влагой… Откуда она взялась в прочной древесине, если не из клеток? Верно, учитель? Ты говорил, что в клетках вода – вот она и выступает в виде сока. Так?

– Хвалю твою догадливость! – Глеб похлопал парня по плечу. – Мы не можем своими глазами увидеть очень малое или обозреть полностью что-то очень огромное – скажем, планету. Нам чудится, что мы идем по плоской равнине, но всем известно, что мир круглый. Так и с клетками – мы не разглядим их без прибора, но они существуют, и из них слагается все живое, от дерева и цветка до человека.

Травник внезапно ударил рукой по колену.

– Ребенок растет в чреве матери… Можем ли мы объяснить это чудо? Мужчина изливает свое семя, и что-то происходит. Это что-то очень, очень крохотное, его нельзя увидеть, даже ощутить… Возможно, одна-единственная клетка, о которой ты говоришь? Потом к ней приходят другие клетки, и чем их больше, тем яснее женщина чувствует свое дитя.

– Примерно так, – согласился Глеб. – Дня через три-четыре мы рассмотрим этот вопрос. Приходи.

– Приду, – сказал Тот, Кто Ведает Травы, и добавил после паузы: – Ты хороший учитель. И хоть я давно уже не юноша, но умею слушать и понимать новое.

Раздался мягкий топот копыт. Появилась Тори на сером скакуне, сбросила на землю тушку косули и, покинув седло, оглядела собравшихся.

– Почему не горит огонь? Где хворост? Где котел с водой? Где соль и приправы? Где кувшин с медовым напитком? Почему гость сидит без чаши в руке? Почему…

Глеб поднялся, обнял ее и поцеловал в губы. Странно, но в этот раз она не отстранилась и не шепнула: «Потом, потом…» Даже наоборот, прижалась щекой к его щеке и позволила поцеловать еще раз, в шею.

– О! – воскликнул травник, поднимаясь. – Что я вижу! У нее и правда есть мужчина!

Тори с вызовом уставилась на рыжего лекаря.

– А ты сомневаешься? Может, сядешь ночью у нашей палатки и послушаешь? И Того, Кто с Легкой Рукой, приводи!

– Ничего нового мы не узнаем. Все женщины кричат одинаково, сначала в радости любви, а потом в муках, когда радость просится наружу. Желаю тебе, Тер Шадон Хаката, чтобы это свершилось, и поскорее! Первое дитя, рожденное в племени от иннази!

– Мы стараемся, – отозвался Глеб.

– Ты похорошела. – Травник окинул взглядом стройную фигурку Тори. – Ну, ты всегда была красивой, только с норовом… – Он повернулся к Глебу. – Представляешь, когда я помогал ей вылезти из материнского чрева, она укусила меня за палец! И у нее уже были зубы! Так что старайся, но будь осторожен.

Тот, Кто Ведает Травы, сделал прощальный жест и удалился, петляя среди палаток и возов. Ученики сидели с раскрытыми ртами.

Потом Та, Кто Смотрит в Озеро, тряхнула светлой гривой и пискнула:

– Ой! У нас будет маленький! И мы с учителем примем роды!

Тори окатила ее суровым взглядом.

– Не лезь в дела старших, жеребенок! Забыла, как чистят котлы? Так и напомнить недолго!

…Ночью, когда они уединились в своем шатре, Глеб спросил:

– Правда ли, что ты, едва родившись, цапнула лекаря за палец?

Тори хихикнула.

– Разве я помню? И мать не помнит, и старшие сестры. А отец и лекарь говорят, что так и было. Но те зубы выпали в детстве, и выросли новые. Очень хорошие!

И она осторожно укусила Глеба за ухо.

Холмы и лес с огромными деревьями, где ночевали Глеб и Тори, Люди Кольца обошли стороной. Маршрут был проложен их предками так, чтобы держаться подальше от становищ других племен – конечно, кроме тех, с которыми керы дружили, торговали и обменивались новостями. Шокаты никак не могли считаться друзьями или торговыми партнерами, и керы двигались южнее, в трех дневных переходах от стана Людей Холмов, разведанного Тори. На этой дороге высился кромлех, большая остроконечная скала Лошадиное Ухо, но походные вожди решили, что дневки там не будет. Несомненно, Тот, Кто Держит Ладонь на Кольце, и Тот, Кто Смотрит на Звезды, желали пройти мимо шокатов поскорее и без кровопролития.

Но так не получилось.

На половине пути к Лошадиному Уху примчался гонец от военного вождя, ехавшего со своими всадниками в авангарде. Тот, Кто Крепче Быка сообщал, что у кромлеха стоят шокаты, числом около восьмисот, все на конях и в боевом убранстве. Колонна остановилась, вожди начали выкликать имена воинов, мужчины натягивали панцири, хватали оружие, седлали скакунов. Не прошло и четверти часа, как в степь потянулись отряды, и было в них не меньше двух тысяч; еще столько же окружили цепью караван и стада. Керы были многочисленным народом, сильным и храбрым, но знал ли об этом противник? Последний раз Люди Кольца и Люди Холмов сошлись в битве полвека назад – достаточный срок, чтобы шокаты забыли о поражении.