Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969 - Виталий Федоров

– Ничего, нормально, – возразил тот. – Со следующим набором пойдёт. Вы не расстраивайтесь. Можете и ещё раз проводы отметить, но только чтобы он был трезв. Если снова придёт в таком виде, то может попасть не в армию, а совсем в другое место.

Нас пригласили в просторный кабинет, сделали перекличку. Офицер выдал руководящие указания:

– Первое. Прибыть на железнодорожную станцию до 17 часов, – он указал номер поезда и вагона. – Второе. До призывного пункта на Уктусских горах в Свердловске вас будут сопровождать работники военкомата. Третье. Явиться на станцию трезвыми, иначе отправим обратно, как только что вашего товарища.

Нас загрузили в задрипанный военкоматовский автобусик и довезли до Поклевской, где на станции я купил кое-что для прощального обеда. Домой я вернулся ещё до полудня. Мама была на работе, а сестра в школе. Другая сестра, которая только что начала учиться в Камышловском педучилище, на проводы приехать не смогла. Я передал соседям, что буду у Крестьянниковых.

Меня там ждали, даже ещё не завтракали. Видимо, хорошо поспали. Я тоже, между прочим, не ел. Быстро собрали на стол. Были все те же, что и вчера, кроме Комаровых. Мы сели с Дусей рядом. За столом она вела себя весело и непринуждённо, о ночном «происшествии» не обмолвилась ни словом, ни намёком. Почти все выпивали – только не я. Если вчера ещё было весело, то сегодня что-то взгрустнулось. Я разглядывал всех друзей за столом, и мне вдруг подумалось, что через три года (а может, и больше?) я их не всех встречу: Борис с Володей тоже этой осенью, наверняка, пойдут служить в армию, девушки выйдут замуж, кто-то уедет жить в другое место. Из задумчивости меня вывел голос Бори:

– Вам в военкомате не сказали, в какие войска определили и куда повезут?

– Нет, назвали только ближайший сборный пункт – Свердловск.

– Давайте, что ли, споём и станцуем на прощание. А то я вижу, загрустил наш «солдатик», – предложил Боря. Он заиграл, и все заулыбались, выходя из-за стола.

Тут пришла мама, помогла девчатам убрать со стола, после чего стол перенесли в другую комнату. В небольшом промежутке я объявил, что в половине четвёртого иду на станцию, а в пять отправляется наш поезд. «Желающих принять участие в прогулке приглашаю!» – немного торжественно объявил я. Согласились все, чему я был немало обрадован.

Боря играл, девчата пели, я им подпевал. Потом стали танцевать. Дуся со мной не разлучалась. Мама сидела и смотрела только на меня, наверное, мысленно прощаясь на три года. Потом подошла ко мне и сказала:

– Я кое-что тебе собрала в дорогу, уложила в рюкзак.

– Спасибо, мама, не беспокойся, нас в дороге будут кормить.

– Я пойду, кое-что ещё испеку, – словно не слыша меня, проговорила она.

– Я в три часа приду домой, переоденусь и попрощаюсь с Фаиной, – сообщил я.

Когда появился дома, увидел, что мама суетится возле печи, что-то стряпая. Я переоделся в намеченное походное обмундирование. Мама напоследок решила взять у меня небольшое «интервью»:

– Девушка, что всё время была с тобой рядом, твоя невеста?

– Нет, мам, не невеста. Она на работе была помощницей.

– Что-то не похоже, что она только помощница, очень уж с ней ты любезен!

– Ну считай её моей подругой, – согласился я.

– Хорошая девушка, она тебя будет ждать, – предположила мама.

– Не уверен, мы с ней на эту тему не говорили. Она за это время несколько раз может успеть замуж выйти.

На этом наш разговор закончился.

– Мне пора, – сказал я. Простился с сестрёнкой Фаей, пообещал писать ей из далёкого далёка. Мама сказала, что хочет проводить меня до поезда.

– Если тебе не трудно, то я буду только рад.

Я присел перед дальней дорогой, осмотрел своё жилище, в котором прожил последние два года. Встал, взял вещмешок, и мы с мамой пошли к друзьям-товарищам. Там ещё на минутку все присели, выпили «на посошок» (в этот раз даже я поднял рюмку вместе со всеми). Поблагодарил за всё хозяйку Анну Ивановну и простился с ней. А потом мы шумной ватагой в десяток человек отправились с песнями на станцию. Шёл я под руки с мамой и Дусей, которых предварительно познакомил друг с дружкой.

На станцию пришли за полчаса до отправки. Там призывников встречали представители военкомата, отмечали в своём списке. Прямо на перроне мы устроили мини-концертик с песнями и плясками. К нам присоединились и другие провожающие. Но когда прибыл поезд, все стихли. Сопровождающий нас офицер сделал перекличку и громким голосом произнёс:

– С этого времени вы солдаты, и выполняете только приказы командиров. Без разрешения никуда не отлучаться! Пять минут на прощание.

Мама плакала, у меня тоже комок к горлу подступил, но я держался, всем своим видом стараясь не показывать слабости. Прощался с мужчинами рукопожатиями и объятиями, с девушками – объятиями и поцелуями. Заходя в вагон, крикнул маме: «Не волнуйся, я ведь не на войну иду»!

Вагон был пуст. С Талицкого района нас се́‌ло человек двенадцать. Офицер скомандовал выбирать места в ближайших трёх купе. Я зашёл во второе, выбрал себе вторую полку, забрался туда и сразу же заснул. Разбудили меня уже в Свердловске. Оказывается, почти на каждой остановке наш вагон пополнялся новыми призывниками, и к конечной станции он был уже полон.

Время было за полночь. Мы «прокантовались» до шести утра в зале ожидания на вокзале. Сидели, дремали. В шесть нас повели на трамвайную остановку. Здесь я впервые увидел трамвай, да ещё и проехался на нём чуть не полчаса – от вокзала до Уктусских гор. К этим горам примыкал трамплин для летающих лыжников. Мне он показался просто грандиозным сооружением. Для 16 октября на Урале погода была хорошей – сухо и плюсовая температура. Нас завели в огромный спортзал, где сопровождающий, сверяясь по списку, провёл перекличку и передал нас представителю облвоенкомата. Тот, в свою очередь, сказал, обращаясь к нам:

– Вы пока будете располагаться по-походному. Не знаю, сколько дней придётся здесь пробыть, но по моему опыту – не более трёх. Будем ждать ваших «покупателей» – представителей воинских частей. Питаться будете в столовой в ста метрах отсюда два раза в сутки, в девять утра и шесть вечера. Кому этого недостаточно – рядом со столовой есть магазин. Можете воспользоваться его услугами, да и у вас, наверняка, в чемоданах или рюкзаках имеется «НЗ» из дома. В столовую я буду водить вас сам. Обращаться ко мне «товарищ лейтенант». А пока до девяти часов можете отдыхать.

Из нашей Талицкой группы во время перекличек запомнились мне два парня: Мосин и Молодцов. Первый – рыженький, конопатый, маленький; второй – высокий, красивый, опрятно одетый, с приятным мужским голосом. Они были настолько контрастны, что не запомнить их было невозможно. Я старался быть поближе к ним – всё-таки земляки.

В девять часов нас группами человек по пятьдесят водили в столовую. Строем, благо хоть не строевым шагом. Кормили там вкусно, но не досыта. «Наверное, приучают к солдатской норме», – решил я. В первый же день часть призывников, бывших здесь уже пару дней до нашего прибытия, забрали, и они освободили часть спортзала. Нас осталось где-то сотен пять.

Вечером за ужином увидел такую сцену. Один плечистый, мордастый парень сидел за столом между двумя щуплыми ребятами, по виду деревенскими. На столах были разложены белые булочки – каждому по одной. Этот негодяй забрал булочки соседей, засунул их себе в карман, а свою стал жевать. Они сидели во втором ряду столов, как раз напротив меня. Парни стали ему что-то говорить, но он показал им характерный жест «секир-башка», и они примолкли, смирились.

На ночь мы устроились на полу спортзала, благо помещение отапливалось, а пол был деревянный. Мне подушкой служили шапка и рюкзак, а постелью и одеялом – телогрейка. Я расположился ближе к землякам, хотя каких-то дружеских отношений с ними не появилось. Все были сами по себе.

Утром я сел в своей «постели» – надоело лежать на жёстком полу. То же самое сделал сосед справа. Так мы, позёвывая, сидели какое-то время, потом взглянули друг на друга. Видимо, чем-то я ему приглянулся, потому что он сказал:

– Доброе утро.

– Утро доброе, – ответил я. Мы оба улыбнулись. Этот вежливый улыбчивый парень тоже начинал мне нравиться. По утрам здесь никто не будил командой «подъём», поэтому большинство ещё спало, а тем временем мы тихо знакомились. Он протянул мне руку и отрекомендовался:

– Ромка Иванов.

Я ему ответил:

– Витька Фёдоров.

Ромка поинтересовался, откуда я сюда попал. Я коротко рассказал о себе и добавил:

– Если бы не сломал руку, уже бы больше месяца носил военную форму.

Он не стал ждать моих вопросов и рассказал, что сам из Свердловска. И я подумал: «Вот судьба – его дом, возможно, всего в сотнях метров отсюда, а он валяется на грязном, холодном полу в довольно приличном осеннем пальтишке». На завтрак мы с Ивановым пошли вместе, а после него решили попроситься у товарища лейтенанта пойти в город, чтобы Ромка мог заглянуть домой. Он обратился к лейтенанту, который, выслушав просьбу, ответил: