Лунная девушка - Анна Овчинникова

Я встал, шатаясь, и по хрустящим под ногами костям оглушенно двинулся к устью пещеры, которое, оказывается, было совсем рядом. Ни один змееногий не преградил мне путь наружу, чему я был несказанно рад: вряд ли я смог бы сейчас нанести еще хоть один удар.

Глава седьмая

Мы со Скрэком далеко не сразу обрели способность мыслить здраво, иначе не старались бы уйти как можно дальше от страшной пещеры. Днем Владыки Ночи не смогли бы нас схватить, даже усни мы в трех шагах от их логова, но в те минуты нами двигало единственное желание: оставить берлогу змееногих монстров далеко позади.

Мы тащились сквозь всплески ярких бликов, пробивающихся сквозь листву, падали, поднимались и снова шли.

Мне нелегко давался этот путь, а еще труднее приходилось отчаянно хромающему униту. С тех пор, как мы выбрались из пещеры, Скрэк не сказал еще ни единого слова и казался вконец спятившим от пережитого кошмара. Неудивительно: парню досталось больше, чем мне, а ведь он от природы был гораздо слабее меня…

Не знаю, сколько бы еще мы брели незнамо куда, если бы лес внезапно не кончился и впереди не показалось поле, заросшее серебристыми злаками высотой в два человеческих роста.

Я рухнул на мягкую желтую траву между деревьями и полем, Скрэк немедленно повалился рядом.

Минут пять я лежал ничком, чувствуя, как медленно затихает пульсирующая боль в затылке, как злобный монстр, так долго старавшийся пробить в моем черепе дыру, постепенно теряет силу. Трава блестела от росы, было чертовски приятно водить щекой по мокрой траве, слизывая с листьев холодные капли… Я занимался этим до тех пор, пока шипение Владык Ночи не перестало отдаваться у меня ушах.

Зато дала о себе знать саднящая боль от укусов, которыми наградили меня хозяева ринтского леса.

Я сел, стянул куртку и рубашку и чертыхнулся при виде дюжины красных точек на своих руках и плечах. К счастью, подорожник встречался в во-наа еще чаще, чем его собрат на Земле; нарвав побольше бледно-зеленых листьев, я начал смазывать их соком следы зубов. Только бы змееногие твари не оказались ядовитыми!

Скрэк молча следил за моими манипуляциями.

Парня до сих пор время от времени встряхивала короткая дрожь, и я вдруг с удивлением осознал, что всерьез беспокоюсь о нем. Слишком много нам пришлось пережить вместе, похоже, вся моя неприязнь к танскину осталась в пещере Ночных Владык… Но что, если там же навеки остался рассудок унита?

Скрэк даже не огрызнулся, когда я начал стаскивать с него изорванную в клочья рубашку, и такая небывалая покорность встревожила меня еще больше; а при виде многочисленных полосок подсохшей крови на спине, плечах и руках унита я громко свистнул.

— Ого! Тебя как будто подавали в качестве главного блюда на пиру у вампиров! Ну да ничего, после бессмертника тебя ничто уже не возьмет…

Я заставил парня лечь на мою разостланную куртку и принялся обрабатывать его укусы. Если у меня пострадали в основном плечи и руки в последние моменты перед рассветом, когда я стоял на коленях, прощаясь с жизнью, то Скрэка словно истыкали иголками с ног до головы.

— Хорошо еще, что у этой нечисти такие мелкие зубы — куда им, скажем, до земных крыс! — я говорил на дикой смеси двух языков, обращаясь скорее к самому себе, чем к безмолствующему уни-ту. — Можешь считать, что ты прошел полный курс иглотерапии, приятель. Помню, Томас Нортон все время повторял, что будущее принадлежит восточной медицине — так вот, тебе выпала честь…

— А ты и в самом деле свалился с неба, — вдруг проговорил Скрэк. — И, когда падал, похоже, сильно ударился головой…

— Ха! У тебя прорезался голос! — от неожиданности я чуть не подавился новой порцией подорожника. — А ну, скажи еще что-нибудь!

— Я даже не слышал… чтобы кто-нибудь… когда-нибудь… сунулся в логово Ночных Владык…

— И ты еще недоволен? — засмеялся я. — Что бы с тобой было, если бы я туда не полез? Скрэк содрогнулся.

— Да, хорошего жару мы задали этим мерзким червякам, верно? — я укрыл скина его изорванной рубашкой и растянулся рядом на просторной меховой куртке. — Может, стоит явиться к Верховному Калькару Ринта и потребовать обещанную награду: как-никак, мы провели в лесу целую ночь от заката до рассвета…

Скрэк резко приподнялся.

— Спятил?! Хочешь вернуться в тюрьму и лишиться правого уха за побег?!

— Шучу, шучу! — улыбнулся я. — Ты что-то совсем не понимаешь шуток. Нет, я не собираюсь добиваться аудиенции у правителя Ринта, я достаточно погостил в его городе, а теперь намерен отправиться в Лаэте. Вот только как следует высплюсь…

Я закрыл глаза, но тут же снова открыл их от громкого шепота:

— Эй, итон!

— Да?

— Сейчас ты не можешь рвануть в Лаэте. Только через полную улу после побега калькары уберут стражу с дорог, тогда и можно будет двинуть на запад…

— Как скажешь, — зевнул я. — Мне еще не приходилось сбегать из здешних тюрем, целиком полагаюсь в этом на твой опыт. Кстати, а откуда вдруг такая трогательная забота о моих ушах и моей свободе?

Вор сердито повернулся ко мне спиной, и я не стал добивать его новыми коварными вопросами: мы оба заслужили несколько часов крепкого спокойного сна.

Не скажу, чтобы нам мирно спалось: в мои сны то и дело врывались змеиные хвосты, красные глаза и острые зубы Ночных Владык. Скрэка наверняка мучили похожие кошмары, потому что он часто дергался и вскрикивал во сне.

Но наконец усталость взяла свое, я заснул, как мертвый, а проснулся оттого, что меня тряхнули за плечо.

— А?! Что?!

Еще до конца не очнувшись, я быстро сел, но Скрэк тут же потянул меня вниз, на секунду зажав рот ладонью:

— Тшшш!

— В чем дело? — я разом стряхнул последние клочья сна и торопливо закрутил головой, высматривая поблизости городскую стражу, или подкрадывающегося к нам тор-хо, или…

Это еще что такое?!

Я распластался по земле, как раздавленная лягушка, и несколько раз протер глаза, чтобы убедиться, что больше не сплю. Потом самым банальным образом ущипнул себя за локоть, — но похожее на дракона чудовище продолжало маячить в двадцати ярдах от нас. При всей своей фантастичности это создание явно не было галлюцинацией или сном!

Огромный зверь (или рептилия? или птица?) имел в длину около тридцати футов, не считая хвоста, скрытого в серебристых стеблях. Массивная морда, в которой было что-то от морды добродушного бегемота, захватывала щедрые порции стеблей, с хрустом перемалывала их, после чего мощная шея нагибалась за новой порцией. Длинное желтовато-белое туловище «дракона» украшали многочисленные роговые выступы, над верхушками колосьев покачивались полусложенные серые крылья, увенчанные на сгибах жуткими загнутыми шипами.