Антология российской фантастики - Стрела Аримана

– Улук и Нави знают все, что и я.

– Если я передам верховному жрецу, что сила твоя велика и…

– Ты намекаешь на союз против Империи? Сначала - вместе против них, а потом - разберемся с домашними делами? У тебя что, такое поручение, или это вольная импровизация для спасения шкуры?

– Нет у меня такого поручения, никто не знал, как силен ты. Но когда узнают… Жрецы тоже недовольны Империей! - говоря так, Лус почти верил сказанному.

– Они тебя продадут при первом же случае!

– Спокойно, Нави, это я знаю. И не религиозная распря у нас.

– Правда твоя, Учитель. Верховный жрец, лишившись права казнить и миловать, лишится и доходов - осмелевшие инакомыслящие денег в храм не понесут. И в этом ты прав, - опять вступил в разговор Нави.

В речи Луса появилось достоинство, словно он и впрямь кого-то представлял

– Я о другом. Увидев, что ты карающий меч в деснице Божьей, не воспримет ли и тебя верховный жрец как пророка или даже - сына Божия? И поклонится он тебе. А ты станешь во главе. Не союзником - господином. И твои сторонники, - добавил он, покосившись на Улука и Нави. - Ив храме ничего не надо менять. И все будут равны, как учишь ты, перед тобой. А там, на небесах, ты воздашь всем за земные муки.

– Да ты подкованный богослов, Лус. И великолепный провокатор!

– Истинно так, - вздохнул лазутчик, не поняв последнего слова. И поковырял землю большим пальцем правой ноги. Вид его был смиренным.

– Вот что, любезный, о духовном равенстве и догмате о бессмертии души мы с тобой поговорим как-нибудь в другой раз…

– Теперь - вздернем? - заканчивая запись, деловито осведомился Нави.

– Нет, теперь мы его отпустим - дайте ему верблюда, воды и на двое суток еды!

И встал, считая разговор исчерпанным.

– Зачем ты его отпустил? - спросил Нави, когда Лус был уже далеко.

– А за что было вешать? Мы взяли его не в нашем лагере, без оружия. И он не запирался. Держать в плену? Мало у нас забот! Смотри, что получается теперь - еще не доложив начальству, он принесет в город весть о разгроме отряда. И значит, о нашем могуществе. При этом преувеличит. А кроме того, это не исключено, он задумается. Лус вовсе не глуп.

– Учитель прав. И пора возвращаться, - сказал Куг, вглядываясь в строящихся воинов.

– Теперь жди имперских солдат, - бросил Улук, когда он и Учитель, сопровождаемые неизменным десятком Нави, закачались на копьях впереди строя.

– Только Не здесь - южный проход камнями не завалишь, там широко.

– Тогда у нас не меньше недели.

16

К воротам Священного города Лус добрался на третьи сутки. Его узнали и беспрепятственно пропустили. Теперь вместе с храмовыми стражами несли караул имперские солдаты. И его провели к наместнику. Из резиденции он ушел поздно…

– Странно, жрец, эта собака - Ис - отпустил Луса, - заложив руки за спину, говорил Липпин, прохаживаясь по сумрачной комнате - оплывающие свечи стояли лишь по углам.

– Ничего странного, Ис не любит крови, может - брезгает. К тому же Лус был безоружным. И Ис его когда-то лечил.

– Может быть, может быть… - убрал руки из-за спины и задумчиво завертел короткими пальцами Липпин. - А не перекупил ли противник нашего агента?

– Лус - верный пес храма!

– Верность покупается золотом, тебе ли этого не знать?

– А что бы он мог ему посулить?

– Тут ты прав. У нас сила и деньги. На голых идеях твоего лазутчика не проведешь.

– Значит, сообщенное им заслуживает внимания, наместник!

– Разумеется, хотя бы потому, что несметная сила, возникшая в глазах уцелевших храмовых стражей, превратилась в три сотни пехоты. И я не склонен преуменьшать - по моим данным, их должно быть около пятисот!

– Странно, наместник, - прошуршав тяжелыми одеждами и огладив длинную, с проседью, бороду, жрец подошел к столу, где уже стоял, опершись ладонями на плотную скатерть, Липпин, - странно, откуда щиты и панцири? И столько мечей - неужели подручные Гефа так постарались?

– Все увидим, когда мечи и доспехи лягут к нашим ногам. Будем считать - они выставят порядка пятисот… Говори, куда ведет этот путь?

– В потерянную долину, туда в старину бежали отступники.

– Почему ее не проверили сразу?

– Там много ущелий, наместник. Не знаешь, откуда начать. А этой долины после сошествия туда огненного столба избегали все.

– Плевал я на огненные столбы! Есть ли другой путь, кроме этой щели?

– Есть. Широкий проход на южный перевал. От Узкого моря.

– Офицер! Чертеж этой проклятой земли!

В дверях возник сотник со свитком, словно ждал приказа.

– Дай сюда. Можешь идти. Жди там, - указал на дверь наместник.

– Рисунок не точен, хребет тянется дальше на север, - заметил верховный жрец после выхода сотника.

– Ладно, уточним. Здесь? - густая тень руки шарахнулась по чертежу, уже расправленному на столе и прижатому, чтоб не скручивался, с одной стороны - чашей, с другой - коротким имперским мечом в ножнах.

– Здесь, - прищурившись, подтвердил жрец.

– Дней шесть пути?

– С обходом - все семь. До перевала.

– Да ты уже все подсчитал и продумал! Похвально, похвально. Теперь тебе - меч да коня!

– На то есть другие, наместник.

– Другие? Как знаешь, я другим передоверять не хочу. Офицер!

Тот опять явился мгновенно.

– Подойди и записывай: “Тысяцким - проверить людей, обозы, пополнить запасы и быть готовыми выступить через шесть часов. Направить гонца в Триречье с требованием прислать оттуда немедленно тысячу всадников. Пусть догоняют. Последнее - на время моего отсутствия власть переходит к начальнику гарнизона. С ним остаются триста солдат. На Лазурном берегу - быть готовыми к выступлению”. Все.

Теперь ты, верховный жрец, через четверо суток направишь в Узкую щель отряд. Сколько у тебя осталось? Четыреста? Направишь триста. Сотни хватит для охраны твоего спокойствия, да и на всякий случай мои три сотни здесь остаются. Их дело - перекрыть выход из долины с севера. В ту щель, памятуя судьбу их предшественников, без моего приказа не лезть. Думаю, этого желания у них и не возникнет, - хохотнул он и шлепнул по столу ладонью, отпуская офицера. - Иди и ты, верховный жрец, я тоже сосну - перед походом положено.

Когда жрец ушел, Липпин вызвал начальника гарнизона и приказал присматривать за “этим типом”. И в случае нужды - не церемониться. Здесь - имперская провинция!

А с рассветом ударил барабан, колыхнулись штандарты и черные имперские вороны поплыли над медноголовой пехотой.

Сначала шла первая тысяча, потом - обоз, за ним - вторая. По бокам, на расстоянии полета стрелы от колонны, с интервалом в двадцать шагов, цепь охранения, впереди, на два полета стрелы, шла головная полусотня. И с тылу, на полет стрелы, двигалась полусотня арьергарда.