Книга тайн - Борис Воробьев

Кстати, в какой-то степени он это и сделал, издав в 1922 г. в Лондоне мемуары «И звери, и люди, и боги» (другое название — «Через страну богов, людей и зверей»). Книга, естественно, вышла на английском языке, но уже спустя три года в Риге появился ее русский перевод. Само собой понятно, что в СССР она не публиковалась, и возможность прочесть ее появилась у нас лишь в 1994 г.

О чем же сочинение? Коротко — о сокровенных знаниях, о гипотетической стране Шамбале (она же Агартха, Беловодье, «царство пресвитера Иоанна»), где живут махатмы, учителя человечества, которые в назначенный день и час выйдут из своих тайных убежищ и наделят его высшими знаниями.

Для поклонников и последователей Блаватской и Рериха книга Оссендовского, конечно, как елей на сердце, поскольку автор рассказывает в ней о вещах запредельных, которые, по его словам, происходили у него на глазах.

Очень впечатляюще в этом отношении воспоминание о встрече возле монгольского города Кобдо с Тушегун-ламой. Личность историческая, он был не только искуснейшим врачом, но и владел многими приемами тибетских махатм. Один из них лама и продемонстрировал Оссендовскому и его спутникам. В их присутствии рассек кинжалом грудь пастуха, и все увидели его легкие и сердце. Лама коснулся их рукой, и они перестали кровоточить, причем подопытный напоминал не только что убитого, а спокойно спящего. Кончилось тем, что Тушегун-лама прикосновением же «закрыл» вспоротую грудь пастуха, на которой не осталось даже следов ужасной операции.

Но говорить о содержании книги — не наша задача; мы взялись проследить судьбу Фердинанда Оссендовского, а для этого необходимо познакомить читателей с еще одним человеком, чью связь с героем нашего рассказа иначе как мистической не назовешь. Мы имеем в виду одиознейшую фигуру барона Романа Федоровича Унгерна фон Штернберга, начальника так называемой Азиатской конной дивизии, буддиста, мечтавшего во главе азиатских народов покорить весь мир.

«Советский Энциклопедический Словарь» информирует об Унгерне так: «один из главарей контрреволюции в Забайкалье и Монголии, генерал-лейтенант (1919). В 1917–1919 гг. подручный атамана Семенова. В 1921 г. фактический диктатор Монголии, его отряды вторглись на территорию Дальневосточной республики и были разгромлены».

Как видно, справка о деятельности Унгерна начинается с 1917 г., но первые известия о нем относятся еще к 1910–1911 г., когда он служил в чине есаула на Амуре, охраняя с тремя сотнями казаков российско-китайскую границу. Собственно, охраняют ее нижние чины, а что касается офицеров, то они по вечерам пьют горькую, играют в карты и стреляют по мишеням, коими служат картины на стенах или статуэтки на полках (вспомним чеховского «Медведя»), а также червонные и бубновые тузы, пришпиленные к стенной обивке.

Но иногда такая «преснота» надоедает, и тогда Унгерн и сотоварищи развлекаются в «кукушку». Хохма состоит в том, что проигравший в карты залезает на крышу какого-нибудь сарая и начинает оттуда «куковать», тогда как остальные стреляют в него «на голос». Бывало, попадали — и убитого списывали в числе жертв вражеских нападений.

В 1911 г. Монголия попыталась освободиться от китайского владычества, и Унгерн отправился туда добровольцем. Именно в то время он познал и полюбил нравы и обычаи местного населения, поскольку пробыл в этой стране до 1914 г.

С началом Первой мировой войны Унгерн снова на фронте. За храбрость получает Георгиевский крест, однако среди сослуживцев известен и тем, что может в любое время затеять скандал, а то и драку. Непосредственный начальник Унгерна, тоже барон, Петр Врангель, будущий последний главком белыми войсками в Гражданской войне, так характеризовал своего подчиненного: «Превосходный офицер, не теряется ни при каких ситуациях. Склонен к пьянству. Способен на поступки, недостойные офицерского мундира».

Восток притягивал Унгерна, как магнитом, и он оказывается в Забайкалье, у атамана Григория Семенова, полновластного хозяина Сибирского казачьего войска. Но характер не позволяет Унгерну находиться в зависимости от кого бы то ни было. Ему трудно найти общий язык с Семеновым, и он выжидает момента порвать с ним, одновременно зорко следя за тем, что происходит в соседней Монголии. А там китайцы объявляют о разоружении и роспуске монгольской армии и отстраняют от власти правителя страны — богдохана, отправляя его под арест в правительственную резиденцию — Зеленый дворец.

Унгерн понимает: пора. Пора осуществить давно лелеянную мечту — встать во главе желтого воинства и объявить крестовый поход против Европы. Под его командой 10 тыс. казаков, мобильный, хорошо вооруженный корпус, и 2 октября 1920 г. он переходит российско-монгольскую границу. Его цель восстановление независимого монгольского государства во главе с богдоханом. Об этом барон и оповестил пленника Зеленого дворца.

19 октября корпус Унгерна подошел к Урге (так до 1924 г. назывался нынешний Улан-Батор) — попытка овладеть ею с хода не удалась. Но барон не привык отступать от задуманного. Сформировав особый отряд, своего рода спецназ, Унгерн прорвался к Зеленому дворцу и освободил богдохана, которого затем укрыл в одном из монастырей. В благодарность тот присвоил своему освободителю титул князя.

Пользуясь благоприятным моментом, Унгерн обратился с призывом к монгольскому населению вступать в его армию и освободить Монголию от ига китайцев. Призыв нашел широкий отклик; армия Унгерна росла не по дням, а по часам, и с ней барон нанес китайским войскам решительное поражение. 15 февраля 1921 г. богдохан вновь встал во главе государства.

Однако, как показало ближайшее будущее, это были эфемерные успехи. Большевики в Советской России и революционеры внутри Монголии (Сухэ-Батор, Бодо, Данзан) не хотели создания унгеровской деспотии (перед этим барон объявил, что восстановит в Монголии именно такую форму правления) и объединили свои силы в борьбе против Унгерна. К границам Монголии в спешном порядке двинулась 5-я Красная армия под командованием Василия Блюхера.

Верно оценив ситуацию, Унгерн попытался нанести упреждающий удар, начав в мае 1921 г. наступление на Дальневосточную республику.

Впрочем, мы несколько опередили события. Вернемся к началу 1920 г., то есть к тем дням, когда Фердинант Оссендовский и его спутники, перейдя границу, оказались в Монголии. Придерживаясь за ранее намеченного маршрута, они попытались через Тибет пройти к Индийскому океану, но из-за трудностей разного свойства (чрезвычайно тяжелые природные условия, постоянные стычки с хунхузами) поход не удался. Пришлось возвращаться в Монголию, где ранней весной 1921 г. и пересеклись пути наших героев — Унгерна и Оссендовского.

Произошло это в урочище Ван-Куре, и поначалу Оссендовский не ждал от встречи ничего хорошего. Он уже был достаточно наслышан об импульсивном характере барона и о его жестокости. Тот мог по мельчайшему подозрению застрелить или зарубить кого угодно (что неоднократно и делал), так что экс-министр, дожидаясь рандеву, был готов к самому худшему.

Однако опасения Оссендовского не оправдались. Унгерн с одного взгляда определил его суть (воистину: ворон ворону глаза не выклюет!) и понял, что перед ним не шпион, не провокатор и не наемный убийца, которых время от времени подсылали явные и тайные враги, а близкий ему по духу человек.

Выслушав поляка, барон пообещал помочь ему как только разделается с текущими делами, а до того зачислил его в свою свиту, и скоро между ними завязалась своего рода дружба, какая связывает совершенно непохожих внешне, но родственных по натуре людей. По-видимому, Унгерну очень импонировали интерес Оссендовского к Востоку и его обширные знания в ориенталистике; последний же увидел в бароне личность настолько своеобразную, что простил ему и его жестокость, и мгновенные перепады настроения и не редкую грубость. Они стали постоянными собеседниками, и в один из вечеров Унгерн, одетый в шелковый желтый халат, погоны которого украшал знак свастики (древний буддийский символ — см. «ТМ», № 11/12 за 1998 г.), поведал Оссендовскому свою родословную. И здесь мы дословно передадим его рассказ так, как он изложен в книге Оссендовского.

«Я происхожу из древнего рода Унгерн фон Штернбергов, в нем смешались германская и венгерская — от гуннов Аттилы кровь. Мои воинственные предки сражались во всех крупных европейских битвах. Принимали участие в крестовых походах, один из Унгернов пал у стен Иерусалима под знаменем Ричарда Львиное Сердце. В трагически закончившемся походе детей погиб 11-летний Ральф Унгерн. Когда храбрейших воинов Германской империи призвали в XII в. на охрану от славян ее восточных границ, среди них был и мой предок — барон Халза Унгерн фон Штернберг. Там они основали Тевтонский орден, насаждая огнем и мечом христианство среди язычников — литовцев, эстонцев, латышей и славян. С тех самых пор среди членов Ордена всегда присутствовали представители моего рода. В битве при Грюнвальде, положившей конец существованию Ордена, пали смертью храбрых два барона Унгерн фон Штернберга. Наш род, в котором всегда преобладали военные, имел склонность к мистике и аскетизму.