Вера и Пламя - Джеймс Сваллоу

Вон артистично указал на них рукой.

- Почтенные сестры, позвольте представить вашему вниманию мерзавца ЛаХэйна собственной персоной, а также его самого преданного лизоблюда – Веника.

Мирия приказала ее целестинкам прочесать операционную и прилегающую к ней приемную. Возможно, что мертвый жрец появился тут, чтобы пересмотреть содержимое записей, быть может, чтобы применить их куда-либо, предположила Мирия, тех самых записей, что они нашли в соседней комнате. Сложенные стопками, там лежали мотки блестящих пленок. Верити идентифицировала их как носители данных, которые можно воспроизвести на гололитическом экране, на котором проигрывалась сцена с ЛаХэйном и несчастной Кипсель. Этой пленки тут было на бесчисленные часы просмотров, и лишь Императору было известно, как много тут было записей с колдунами, подвергающимися той же жестокости.

Старшая сестра беспристрастно глядела на мотки неисчислимой пленки. Она недолюбливала псайкеров, но жестокая, практически извращенная манера, в которой была осквернена женщина Кипсель, не выходила из ее головы. Церковь не пытала и не мучила людей без весомой на то причины, и незнание того, ради чего все это делает лорд ЛаХэйн, грызло ее.

- Это, должно быть, уже многие десятилетия происходит тут, - шептала Кассандра, - я никогда даже и не слышала о подобном.

Мирия приняла в расчет что, быть может, тут приложила руку Имперская Инквизиция, но нигде не было ни единого намека на причастность Ордо Маллеуса или какой-либо другой отрасли организации Бога-Императора. Насколько она знала, Инквизиция была всегда лишь рада похвастать пред церковью своими достижениями. Но нет, то, что они увидели, то, что было сокрыто в Цитадели Пустоты, заставило воительницу всерьез, но безрезультатно, напрячь свои мозги.

Верити изучила операционные столы. Инструменты, что все еще сохранились в ящиках треснувшего фарфорового каркаса, были ржавы и затуплены. С подноса, что удерживала корродированная сервиторская рука, она взяла небольшую серебряную сферу и рассмотрела ее на свету фонаря. Мирия с госпитальером обменялась взглядами, разом узнав дизайн прибора-имплантата, вживленного в череп Игниса.

- Виктор всегда обладал эклектичными вкусами, - хитро подметил Вон. – Не существует ничего такого, что бы он не рискнул освоить.

Внезапно внутри Мирии вспыхнула какая-то странная железная решимость, и она тут же в молниеносном движении ударила псайкера тыльной стороной ладони. Вон пошатнулся, оступившись назад и придерживая кровавую рану на щеке, и в тот же миг на него уставилось дуло плазменного пистолета.

- Чаша моего терпения переполнена, тварь. Мне надоели твои полуправды и загадки!

Вон харкнул кровью на плиточный пол.

- Спустишь курок, девка – переполошишь всю цитадель. И уж точно не покинешь это место живой!

- Я рискну, - коллиматорные кольца на оружии зажужжали и засветились. – Никаких шуток, никаких каламбуров, никакого словоблудия. Ты скажешь мне правду здесь и сейчас, или я тебя пристрелю и сама найду способ выбраться из этих черных стен!

Псайкер потер рану на лице, выдержав определенную паузу.

- Ну ладно. Кажется, у меня нет выбора, - вздохнул он. – Это долгая поучительная история.

Торрис Вон был всего лишь юнцом, когда узнал, что клерк в его поселении связался со столицей и поведал там о его «талантах». В порыве неистовой ярости мальчишка дотла сжег церковь, зловеще сверкая глазами, заглянув в которые, можно было узреть невероятную сокрытую мощь. Он изничтожил все грязные идеалы клерка, прежде чем сжечь его самого – Вон стоял и слушал, как потрескивает огонь, пожирая человеческую плоть.

А потом он стоял в церковной арке и смотрел на дело рук своих, понимая, что теперь ни одна живая душа в городке не приблизится к нему. Все были слишком напуганы, все боялись того, что он так же точно поступит и с ними. Послушав разговоры горожан и их шушуканья, Вон решил для себя, что ему стоит покинуть это место в поисках большей цели. В последнее время жизнь в этом поселении ему наскучила, а терроризировать это мелкое селение ему было не за чем, да и не заинтересован он был в этом.

Но прибыл незнакомец – его быстрый колеоптер опустился на холм. «Еще один жрец», отметил Вон, и тут же начал концентрировать свои силы, чтобы убить еще раз. Но когда новоприбывший приблизился, Торрис увидел, как тот смеется. Его черный юмор был заразителен – вскоре юнец смеялся вместе с ним. Здесь, в зареве горящей церкви, гость протянул ему свою руку помощи и предложил шанс обрести богатство и славу, о которых Вон мог только грезить.

- Вам известны история Раны Святой Целестины и Путь ее Славы? – Вон махнул рукой. – Знаю, известны. Но прошлое Невы скрывает куда больше, чем это, или чем войнушки дворян, их ассасинов и прочих марионеток. Вы должны смотреть глубже. Гораздо глубже, - псайкер поднял лежащий стул и сел на него, подогревая своих слушательниц. – Появление Целестины разогнало варп-шторм, окутывавший эту планету, и это событие было достойно того, чтобы его занесли в святую летопись. Но это был далеко не первый случай, когда тучи эмпирея сходились над Невой. Видите ли, такое уже происходило десятки раз, начиная еще со времен Эры Раздора, - он прервался и выудил из кармана помятую пачку. – Я закурю? – обратился Вон к Мирии. – Так было, пока…

Кассандра слегка склонилась и хлопнула его по руке, заставив того отбросить пачку куда-то в тень.

- Ах. Это «нет», я полагаю?

- Не отвлекайся, - прорычала Мирия.

- Ну что ж. Штормы. В то время как некоторые миры, ощутив прикосновение варпа, были разрушены, или хуже того, погрузились в Хаос, Нева оставалась невредимой. Ибо имматериум оказался куда утонченнее и коварнее. Как зараза течет по течению реки, так и варп оставил печать на этом мире. Он проклял потомство каждого человека, живущего здесь, это проклятье совсем малюсенькое, - мужчина поднял руку и свел большой и указательные пальцы, оставив меж ними пару сантиметров. – Но его вполне достаточно. Ответь мне, старшая сестра, сколько обычных людей приходится на одного псайкера в Империуме?

- Из сотни тысяч рожденных, псайкерами оказываются один-два, может меньше.

Вон кивнул.

- На Неве «один-два» возрастает примерно до «пять-десять», - он проигнорировал скептицизм на лицах женщин. – Варп, пометив Неву, сделал ее людей более приспособленными к психической сфере. Большинство даже и не подозревают об этом, пока в один прекрасный день в них не пробуждается «осязание», или не начинают посещать странные сны. И многие из нас демонстрируют весьма неплохие, я бы сказал, уникальные способности.

- Не может быть, - ахнула Порция.

- Вы никогда не видите дальше собственного носа, - парировал Вон. – Вдумайтесь, дуры. Нева – не единственный, «благословленный» подобным образом мир. Вспомните Магог, или Просперо - родину Тысячи Сынов. Эти планеты кишели сверхъестественными силами.

- Магог уничтожил сам себя, - сказала Верити, - а Космические Десантники Тысячи Сынов обратились к Хаосу. Просперо сгинул в Глазе Ужаса.

Вон повел рукой, словно отталкивая ее слова.

- Это уже частности. Факт остается фактом. Родословная Невы обременена мегапсихическим потенциалом. Разве я не живой тому пример?

- И какое эта безумная история имеет отношение к ЛаХэйну и этому месту? – задала вопрос Мирия.

- Самое прямое.

Клерк, который оказался архи-исповедником - высокопоставленным лицом в епархии, пока еще не успевшим стать Лордом Виктором ЛаХэйном, забрал его в темный дворец и там научил управляться со своими способностями. Вон демонстрировал блестящие успехи и не отягощал себя моральными принципами и другими подобными мелочами, отчего ЛаХэйн видел в нем огромнейший потенциал. Тогда Вон этого не знал, но сейчас он уже четко понимал, что ЛаХэйн завидовал ему, впрочем, это было свойственно обыкновенному человеку с неспособным к колдовству разумом. Он жаждал силы, которой так легко повелевал Торрис, но когда он понял, что ему не овладеть ею, то начал подчинять себе тех, кто этой силой овладеть мог.

ЛаХэйн приказал своим приближенным адептам привить Вону несколько имплантатов, и те вскрыли его череп, начав врачевать. Агония была нестерпимой, хуже, чем любая боль, которую не-псайкер мог бы себе вообразить, но она открыла для него новые горизонты в применении огненной силы. Ментальное пламя Вона расцвело с новой мощью, и он продолжил выполнять поручения своего хозяина, вести тайную борьбу, бушевавшую вне светского общества Невы. Но вместе с его силами росла и его обида.

И вот настал день, когда Вон встретил алчного барона по имени Хольт Шерринг. В распоряжении того были лишь обрывки историй о Цитадели Пустоты и подобных секретах Невы, но этого было вполне достаточно, чтобы взять его в игру ЛаХэйна. Когда Вона послали убить Шерринга, то тот поведал псайкеру о том, как можно избавиться от принужденного подчинения и освободиться. Вон без колебаний согласился – но более он не хотел прислуживать никому, ни дьякону, ни барону, поэтому, как только Вон обрел свободу, то тут же устремился к звездам, зарабатывать себе свою репутацию и строить планы о мести.