Обладатель-тридесятник - Юрий Иванович

Но сейчас грустить и сомневаться было некогда. Следовало срочно предпринимать некие шаги, должные перекрыть ненужные кривотолки среди сотрудников и подчинённых Захарова. Анализ ситуации они сделают правильный, в этом сомневаться не приходилось, а вот как им потом подобное из памяти вырезать? Всё-таки лишние свидетели и знатоки происходящего – дело нежелательное. Итак, множество секретов и чуть ли не главная тайна может стать достоянием всеобщей гласности. Да ещё и эта глупая, никому не нужная конфронтация с Волохом и Адамом подливает масла в опасно кипящий котёл.

Поэтому после экспресс-совещания по внутренней линии связи было принято решение звонить Карлу Гансовичу и всеми возможными средствами заставить его угомонить резвость своего приятеля, запретить ему вообще делиться своими подозрениями с кем бы то ни было. Пусть даже все его сотрудники и подчинённые – люди проверенные и достойные полного доверия.

После короткого спора отменили инициативу телефонного звонка со стороны Ивана и перекинули этот тяжкий крест на господина Хоча. Тот, уже начиная разговор, прекрасно понимал, что некоторые тайны обоим генералам всё-таки придётся открывать. Правда, отвлекающий фактор имелся, с которого целитель и начал:

– Карл Гансович, не забыли, что я колдун?

– Нет. Такое забыть нельзя…

– Значит, вы не удивитесь, что я слушал весь ваш недавний разговор и знаю о гнетущих вашего друга подозрениях.

– Ну-у-у… – протянул Фаншель, выигрывая время и жестами призывая друга пригнуться к телефону. Они уже сидели в автомобиле. – Подобное действо в наше время никого не удивит…

– Ай, бросьте! Я не говорю о ваших шпионских устройствах, которые вы пытались расставить вокруг меня, я говорю о высшем колдовстве.

– Ага, понял! И внимательно слушаю! – при этом начальник по режиму показал пальцами условный жест своему боевому товарищу: «Внимание! Раскручиваем клиента на правду!»

«Клиент» на это только рассмеялся:

– Я и сейчас вижу все ваши действия и жесты. А также то, что вы оба меня слышите. Так что… Постарайтесь больше никому о своих подозрениях и выводах не рассказывать. И причина только одна: они все имеют под собой основание. Просто в данный момент любая огласка нашему делу только повредит. Да и не все люди из вашего окружения, Борис Иванович, работают только на вас. Некоторые передают сведение как выше по инстанции, так и другим силовым структурам государства. А дальше уже утечка может стать катастрофической. В данный момент могу вам сказать и пообещать одно. Наше дело правое, и мы боремся только за торжество справедливости. И уже в самые ближайшие дни (если не завтра) мы вам дадим более широкое представление о нашей деятельности.

Повисла пауза, во время которой генералы многозначительно переглянулись, и Захаров строгим тоном проговорил в телефон, который придерживал его товарищ:

– А если мы вознамеримся уже сегодня, немедленно получить то самое представление? Ведь у нас имеются для этого все полномочия!

– Тогда буду в вас сильно разочарован, – резюмировал Хоч, с нужной грустинкой в голосе. – Естественно, что в нашей команде вам будет не место, что весьма прискорбно, ибо честные, стремящиеся к торжеству справедливости люди нам очень и очень нужны. Мало того, попытка силой выведать у нас тайну, ничего не даст, мы позаботимся, чтобы наши секреты так и остались таковыми для людей посторонних.

Захаров хотел ещё что-то сказать, но Фаншель его остановил и спросил:

– Игнат Ипатьевич, а теперь самый важный, решающий вопрос: моя дочь посвящена в ваши тайны? Хотя бы в некоторые?

– Не стану скрывать, Ольга посвящена во все, повторяю, во все наши тайны. Так что делайте правильные выводы.

– Хорошо, мы вас поняли, – окончательно решился на определённые действия Карл Гансович. – Аналитиков пока не задействуем и ждём должных объяснений с вашей стороны. Всего хорошего! – А после того как выключил телефон, через открытое окошко подозвал водителя. Мол, пора ехать. А сам обратился к другу с интересным выводом: – Раз твоя крестница в курсе всего, то…

Многозначительное молчание было понято верно. То, что творилось на комплексе, могло быть преподнесено актрисе в какой угодно форме и какими угодно порциями. Ведь, по сути, она для Хоча – никто, просто супруга одного из его доверенных лиц. Но сам факт всезнания женщины, даже сейчас находящейся на съёмках и мало вникающей в сегодняшние процессы, говорил только об одном: её муж Иван Фёдорович Загралов расположен в местной иерархии гораздо выше, чем пытается казаться. Следовательно, предварительные выводы о подобном, мелькающие раньше подозрения и интуитивные домыслы получают твёрдое основание.

Да и само участие дочери во всём сильно озадачило генерала Фаншеля. Вернее, он понимал, что она не столько участвует, как просто во всём проинформирована, но чем это может угрожать лично ей? И не стоит ли поговорить с ней срочно? Буквально сейчас? Взять да и завернуть машину на студию?

Скорей всего размышления явственно считывались с лица боевого товарища, потому что Захаров пробормотал с досадой:

– Мне кажется, и очень строгая беседа с ней ничего не даст. Не проговорится…

Так они ехали дальше, обсуждая между собой грядущие дела намёками и недоговорённостями.

Тогда как оставшийся на месте Иван продолжал решать текущие вопросы. Вначале стал требовать генерал Тратов:

– Есть два не разрешённых до сих пор вопроса. Первый: не все десантники имеют квартиры в Москве или поблизости. Поэтому надо срочно решать для них вопросы с жильём, временное проживание на территории комплекса – не панацея.

– Легко решаемо. Пусть они сами себе ищут угол или комнату поблизости, семейные – квартиры, мы оплатим.

– Отлично, всегда бы так подобные вопросы решались в нашем государстве. Теперь второе: надо срочно переоборудовать один из подвалов под тир и приобрести нужное для стрельб оружие. Со всеми соответствующими разрешениями и регистрациями.

– Тоже не проблема, Всеволод Кондратьевич! Вот вы этим вопросом и займитесь. Кому, как не вам? Связи у вас есть, каналы – тоже, во всём остальном, как и со средствами, – кредит неограничен.

– Да?.. Ну… я так и подозревал, что инициатива наказуема, – проворчал генерал. – Тогда вопрос в тему: разрываюсь, но ничего не успеваю и жутко завидую Тимофею Лидкину. Он со своим фантомом вертится как угорелый. Когда и я так же смогу сотрудничать сам с собой?

– Уже сегодня вечером постараюсь устранить и эту сложность, – пообещал Загралов. – Сейчас как раз веду отбор женского фантома под восемнадцатым номером.

– Тогда у меня всё! Счастливо оставаться! – и, резво развернувшись, Тратов поспешил выполнять поставленные перед ним задачи.