Вынос дела - Дарья Донцова

Что правда, то правда. Память у Амалии Модестовны уникальная. Каким образом она ухитрялась держать в голове огромное количество самых разных сведений, не понимал никто. Многие преподаватели пользовались ею как живой телефонной книжкой. Стоило назвать фамилию, как Амалия Модестовна моментально сообщала номер телефона и адрес. Если речь шла о студентах, могла припомнить отметки и темы курсовых работ. м, кажется, своего редкостного умения она не растеряла до сих пор. Во всяком случае, меня узнала моментально.

– Гляди, – сунула инспекторша в руки карточку, – любуйся и больше никогда не спорь со старшими. Скажи спасибо, что все документы, как Плюшкин, храню. Вот умру, придет новая завканцелярией, живо весь хлам к черту выкинет! А у меня рука не поднимается, всех ведь помню как родных!

Я уставилась на клочок бумаги и через секунду поняла, что держу свою регистрационную студенческую карту. Да, действительно прошло девятнадцать лет. Надо же, ведь никто не поправил Зою, действительно коллективный маразм.

– Говори, зачем пришла, – поторопила Амалия Модестовна, – недосуг мне, сейчас административный совет начнется.

– Дайте поглядеть на такую же карточку Тани Ивановой.

– Зачем? – проявила бдительность чиновница.

Я замялась на секунду, потом выпалила:

– Привезла для ее матери из Парижа лекарство и потеряла адрес, да и имя забыла. Неудобно как-то, она больна, ждет таблетки.

– Чего же у самой Тани не спросишь? – поинтересовалась Амалия Модестовна, роясь в ящичке.

– Так она сейчас в Англии живет, – вдохновенно врала я.

При всей своей феноменальной памяти Амалия Модестовна отличалась полным отсутствием логики. Ну зачем, спрашивается, просить кого-то покупать своей матери лекарство в Париже, если сама обретаешься в Лондоне? Но такая простая мысль не пришла в голову пожилой даме, и она дала мне еще один листок.

«м ванова Татьяна Михайловна». Так, отец скончался, а вот и мама – Иванова Людмила Сергеевна. И адресок в наличии – Казанский пер. 18, квартира 1.

– Она могла за этот срок переехать куда угодно, – резонно заявила инспекторша, но я уже бежала по лестнице, крича на ходу:

– Спасибо!

ГЛАВА 22

Несколько лет назад полковник Дегтярев подарил мне совершенно замечательный атлас.

– Держи, – вздохнул толстяк, протягивая довольно пухлую книжечку, – от сердца отрываю.

Вещь и впрямь потрясающая. Мало того, что на ее многочисленных страницах можно найти все улицы, переулки, тупики и магистрали, так еще проставлены номера домов, отмечены отделения милиции, кафе, магазины, бани… Словом, кладезь нужной информации.

Переулок оказался недалеко от центра – тянулся перпендикулярно Садовому кольцу. Постояв в пробке, я свернула направо и тут же уткнулась в нужный дом. Высокое здание дореволюционной постройки вздымалось ввысь тремя этажами, вровень с ним стоял современный кирпичный семиэтажный дом. Впрочем, удивляться не следовало, в первой постройке в квартирах потолок поднят на пять метров, во второй висит у несчастных жильцов на голове.

Огромные лестничные пролеты и перила с ажурными железными стойками подавляли величием.

Первая квартира, естественно, у входа. Я принялась давить на звонок левой рукой. В правой мирно покачивался пакетик с тортом «Птичье молоко» и бутылочкой замечательного ликера «Куантро». Таня одного возраста со мной, следовательно, ее матери подгребает к семидесяти, ну, в крайнем случае, шестьдесят пять. Значит, давно на пенсии, а пожилые дамы обожают сладкое и продолжительные разговоры о прошлом. Если бабуся окажется малообщительной, на помощь должен прийти алкоголь. Одной рюмочки для старческого организма хватит, чтобы впасть в эйфорию.

И когда дверь без всяких вопросов уже растворилась, мне в голову ввалилась оригинальная мысль: что, если Танины родственники живут вместе?

– Вы к кому, милочка? – донеслось откуда-то снизу.

Я опустила глаза и увидела крохотную старушку, просто китайскую статуэтку. Ростом бабушка едва доставала мне до груди, а я, как Венера Милосская, всего метр шестьдесят четыре высотой, и ни сантиметром больше. Хозяйка глядела вверх абсолютно беззащитным взором – так смотрят совсем маленькие дети и молодые собаки: бесхитростно и слегка выжидательно, надеясь на подарок.

– Вы Людмила Сергеевна?

– Нет, душенька, я Катерина Андреевна. Желаете видеть Людочку?

Я кивнула.

– Ну надо же, – обрадовалась бабулька, расплываясь в счастливой улыбке, – у нас гости! Идемте, идемте.

Квартира казалась бесконечной. Комнаты располагались анфиладой. Такие интерьеры совсем не редкость в Питере, но редко встречаются в Москве. Мы довольно быстро миновали зал, украшенный лепниной, с большим роялем и пыльными парчовыми диванами, прошли через некое подобие кабинета с кокетливым письменным столом, затем пробежали гостиную, две спальни и уперлись в огромную белую двустворчатую дверь.

Катерина Андреевна потянула было за ручку, потом хитро глянула на меня и сказала:

– Знаю, кто вы!

– Кто? – оторопела я.

– Таня. Людочка вас долгие годы ждала, и вот вы наконец пришли.

И не успела я возразить, как старушонка втиснулась за дверь и неожиданно громовым голосом крикнула:

– Милочка, радость какая, Танюшка вернулась!

Потом створка открылась, и бабуся, ухватив неожиданно сильной рукой мою руку, втянула меня внутрь.

Передо мной было гигантское помещение, в глазах моментально зарябило от синего цвета. Казалось, что в комнате присутствуют все его оттенки – от нежно-голубого до сливового. Занавески, ковер, обивка кресел, скатерть – все выдержано в одной гамме. Даже спускавшиеся с потолка громоздкие хрустальные люстры были украшены подвесками, смахивающими на баклажаны.

– Подымайся, – велел голос откуда-то из потолка.

Я напрягла взгляд и увидела в самом конце зала небольшую лестницу. Ступени привели на антресоль, где в довольно тесном и темном помещении стояла большая кровать с несвежим бельем. Странное место для спальни, впрочем, каждый сходит с ума по-своему.

Из подушек слегка приподнялась женщина, по виду совсем не старая. Секунду она настороженно вглядывалась в мое лицо, потом сердито произнесла:

– Зачем вы прикидывались моей дочерью? Что вам надо?

– Никем не прикидывалась, – быстро ответила я, – это старушка, открывшая дверь, сама решила. Даже не успела возразить, а она уже кричит.

– Курица безмозглая, – пробормотала Людмила Сергеевна и более мягким тоном спросила: – Так зачем я вам понадобилась?

– Представляю журнал «Мир женщин». Мы даем серию статей под общим названием «Наши современницы». Рассказываем как о знаменитых, так и о простых женщинах России. Один из очерков будет посвящен вам.

Честно говоря, я ожидала удивленного вопроса. Что-то типа: «А при чем тут я?» Но Людмила Сергеевна лишь улыбнулась краешком губ.

– Значит, кто-то все же помнит!

– Конечно, – с энтузиазмом крикнула я, – разве можно вас забыть!

Людмила Сергеевна вновь недобро усмехнулась.

– Если уж родные дочери бросили, то поклонникам сам бог велел.

С этими словами она принялась дергать шелковый шнурок, свисавший у изголовья. Раздался такой звук, будто швыряют об пол надтреснутые чашки, и Катерина Андреевна поднялась на антресоль.

– Это не Таня, – строго сказала ей Людмила Сергеевна.

– Ну надо же, – всплеснула руками старушка, – а по виду похожа!

– Ты все путаешь, Катя, – сердито выговорила хозяйка, – ступай, сделай нам чаю!

– А у нас и сахару даже нет, – бесхитростно заявила старушка, – придется голую заварку пить. И купить не пойду: пенсию только завтра принесут, опять не дожили!

Тут только я вспомнила про «Птичье молоко» и бутылку. Прижимая к груди дары, старушка радостно посеменила на кухню.

– Вот что, – отчеканила хозяйка, – хорошо, согласна, дам интервью, но только с одним условием, чтобы напечатали все, дословно, а главное, чтоб назвали моих дочерей, полностью, с именами, отчествами и фамилиями. Пусть люди вокруг знают, как они со мной поступили, пусть застыдят негодяек.

Я пообещала Людмиле Сергеевне огромную статью с фотографиями.

– Ладно, – оживилась дама и, ловко ухватившись за привинченную к стене железную палку, села в подушках, – слушайте.

И стория оказалась старой, как мир. Гениальный Шекспир создал в свое время пьесу «Король Лир» о благородном отце и двух негодяйках-дочерях. Сейчас в роли особы королевской крови выступала Людмила Сергеевна.

– В конце тридцатых годов, – пустилась в воспоминания женщина, – я выиграла чемпионат России по художественной гимнастике.

– Боже, – вырвалось из моей груди, – сколько же вам лет?

Хозяйка кокетливо тряхнула нечесаной головой.

– Секрет, хотя скажу сразу, была тогда самой молодой в команде. Так меня все и звали Людочка-крошка.