Вынос дела - Дарья Донцова

– Вот ты где! Ну, погоди!

Я ухватила мопсенка за жирный хвостик. Муля моментально захлопнула пасть и глянула на меня невинными, беззащитными глазами. И она, и я знали, что сейчас произойдет.

– Знаешь, дорогуша, – рассердилась я, – вчера разжала тебе зубы и вытащила на свет дохлого мышонка, поэтому сегодня произведу «таможенный досмотр» в ванной комнате!

Муля молчала, как партизан на допросе. Мопсик отлично понимал: если сейчас приоткрыть радостно пасть, противная тетка моментально отнимет добычу.

Я сунула щенка под мышку и пошла в дом. Собаки остались в саду. Теперь за Клеопатрой охотились все пятеро. Странно, что Фифина не принимает участия в развлечении.

В ванной для гостей на первом этаже я зажала Мулю в угол и принялась разжимать плотно стиснутые мопсячьи челюсти. Щенок отчаянно вертел башкой и бешено сучил всеми лапами. Но я оказалась сильной и, обвалив на пол многочисленные розовые полотенца, пробралась в мопсову пасть и нащупала пальцами круглый, явно железный предмет.

– Ну и дрянь ты, Муля, – пробормотала я, разглядывая странное серебряное колечко, довольно большое и широкое. По нему шла надпись латинскими буквами «Peterson», явно не украшение, тогда что? Я повертела добычу в руках, похоже, совсем недолго пролежала вещица в саду, потому что не успела как следует потемнеть. Надо бы показать Тане, вдруг крайне необходимая в хозяйстве мелочь?

И з-за спины донеслось мерное чавканье. Я обернулась и увидела, что отпущенный на свободу мопс, блаженно прикрыв выразительные выпуклые глаза, с восторгом жует лавандовое мыло.

– Дай сюда, – завопила я, выдирая из Мулиной пасти ароматный кусок, успевший превратиться в обмылок, – просто гастрономический монстр, а не собака!

Муля недовольно засопела и унеслась в коридор на поиски новой «вкуснятины». Я вышла следом. Вдруг до слуха донеслось жалобное мяуканье. Фифина! Кто-то случайно запер кошку в гладильной, вот почему ее не было в саду!

Я поспешила на зов. Но дверь подсобной комнаты оказалась открытой. Фифина стояла на задних лапах возле большой стиральной машины. Передние киска положила на круглое стеклянное окошечко и выла нечеловеческим, вернее, некошачьим образом. Последний раз подобные вопли долетали до моего слуха в марте, когда ангорка приветствовала собравшихся под балконом кавалеров.

– Что случилось? – грозно спросила я.

Фифина повернула круглую голову с тревожно прижатыми ушами и взвыла, как пароходная сирена. Передние лапы яростно скребли окошечко, словно животное пыталось открыть дверцу. Удивленная столь странным поведением мирной доселе Фифы, я присела возле «Канди» и заглянула внутрь. В ту же секунду руки сами собой нажали на кнопки. С шумом и ревом из резинового шланга потекла не успевшая стать грязной вода. Очевидно, цикл стирки только начался. Наконец раздался тихий щелчок. Я быстро распахнула дверку. Из барабана выпал комок мокрых блузок, среди рукавов мелькнула ошарашенная морда нашей ручной крысы. Я вытряхнула несчастную простиранную Фиму на пол. Фифина моментально подгребла к себе лапой крысу и начала самозабвенно ее вылизывать.

Белая крыса, получившая имя Фимы, появилась впервые в нашем доме, когда Кеша пошел во второй класс. Ему очень хотелось иметь хоть какое-нибудь домашнее животное, и я отправилась в зоомагазин.

У меня в детстве жила кошка Лада. Она обожала бабушку и ровно в шесть усаживалась у входной двери поджидать ненаглядную хозяйку. Когда наконец бабуля входила в дом, Лада обхватывала ее шею лапами и принималась от полного счастья издавать стонущие звуки. Спала она только в кровати у пожилой женщины, положив голову на подушку. Никакого желания гулять с котами у Лады не возникало. Ну, в самом деле, зачем ей коты, если есть любимая бабушка.

Словом, помня о Ладе, я решила, что у сына должно быть счастливое детство, и купила крысу. Грызунов я не боялась, но считала абсолютно глупыми тварями. Через полгода мое мнение о них кардинально переменилось.

За те шесть месяцев, что Фима обреталась в нашем доме, произошло много событий. Во-первых, Кеша, поняв, что мать дала слабину, тут же притащил хромоногого блохастого щенка и весьма ободранную кошку, которая вскоре стала счастливой матерью. Так мы начали жить одной дружной семьей. Собака и кошка не делили территорию, а оставшийся у нас котенок лазил в ящик к Фиме и укладывался спать к ней под бочок. Крыса оказалась на редкость коммуникабельной и орала во все горло, если мы не выпускали ее гулять по квартире. Оказавшись на свободе, она моментально неслась к кошачьей кормушке и подъедала все, что там находила.

Потом с чувством исполненного долга обходила дозором две крохотные комнатушки и устраивалась на отдых в густой шерсти дворняжки. К сожалению, крысы живут максимум три года, и Фима мирно скончалась под неутешительный плач. Мы купили Фиму-вторую, потом третью, нынешняя уже шестая по счету. Она появилась у нас в тот же день, что и белый котеночек по кличке Фифина. Дети подружились и стали спать вместе. Прошел год, и Фифа превратилась в огромную пушистую ангорку с изумительными зелеными глазами. Фима же не слишком выросла, но нежная дружба осталась. Если крысы нет в коробочке, значит, она спит в корзинке с кошками. Клеопатра тоже любит грызуна, но не с такой силой, как Фифина. Последняя заботится о крысе будто родная мать и страшно нервничает, когда подруга куда-то пропадает.

Я не слишком аккуратна, и мои блузки просто валялись в кресле. Очевидно, Тоня сгребла вещи и, не глядя, сунула в барабан. Хорошо еще, что Фифа подняла крик. Крысы, конечно, водоплавающие животные, да и стиральная машина не наполняется никогда под завязку, так что вряд ли Фима смогла бы захлебнуться. Впрочем, интенсивный отжим ей бы, скорей всего, не понравился.

Я сунула выстиранную крысу за пазуху и поднялась в спальню. Следовало подвести итог: ничего не разузнала, кроме одного – таинственный Жок владеет клубом, и отчего-то упоминание этой клички повергло Таню в ужас!

Отдав Фиму Фифине, я с наслаждением закурила. Потом вытащила листок бумаги. Так, попробуем систематизировать информацию. Что известно точно? Кто-то убил Ваньку, потом Зою, следом стрелял в Никиту! Господи, совсем позабыла про Павлова. Какая я свинья, надо немедленно узнать, как он себя чувствует! И еще странная история с Костиной, а тут еще этот Жок.

Просто путаюсь в разных фактах и деталях. Нет, браться разом за все дела никак нельзя. Чтобы утереть нос Крахмальникову и полковнику, следует отыскать в первую очередь Жока. К тому же я совершенно ничего не понимаю в происшествии с Клюкиным и Зоей, а к Жоку подобралась очень близко, можно сказать вплотную. Осталось всего ничего – действовать либо через клуб, либо через Танину сестрицу – шантажистку.

Поколебавшись минут пять, я склонилась в сторону похода к родственникам и, быстренько одевшись, влезла в «Вольво».

Так, и где теперь искать адрес? Обратиться в Мосгорсправку? Но не знаю ни имени, ни фамилии. Вполне вероятно, что женщина замужем, впрочем, если она и осталась Ивановой, это совершенно не облегчает задачи. Представляете, сколько дам, носящих эту славную фамилию, проживает в Москве? Жизни не хватит всех проверить! Может, лучше начать с клуба? Хотя есть одна зацепка. Я завела мотор и вырулила на шоссе.

Из разговора сестриц стало понятно, что их мать жива. Вот к ней и обратимся, ну должна же женщина знать, где найти свою дочь. А адрес старшей мадам Ивановой добыть легко. Достаточно доехать до архива иняза.

Родной институт радовал глаз обшарпанными стенами. Кое-где зеленая краска облупилась, да и паркет выглядел не лучшим образом. В комнате с табличкой «Канцелярия» спиной ко входу стояла грузная дама. Услышав скрип двери, она громко спросила:

– Ну, кто там еще? – и повернулась.

В ту же секунду я ахнула:

– Амалия Модестовна, вы?

– Кого же ты ожидала тут встретить, Дарья, – преспокойненько произнесла женщина.

Ноги словно примерзли к порогу. Время бешено раскрутилось назад, и вот я, вновь глупенькая первокурсница, потерявшая после зимней сессии зачетку, стою перед суровой и неподкупной Амалией Модестовной. Сколько же ей лет сейчас? Наверное, около семидесяти, а выглядит просто великолепно.

– Здравствуйте, Амалия Модестовна.

– Добрый день, детка. Что привело тебя под сень alma mater? Девятнадцать лет не заглядывала…

– Двадцать, – машинально поправила я инспекторшу, – только что отмечали с курсом круглую дату после окончания.

Брови пожилой дамы взметнулись вверх.

– Значит, у всех маразм. Дипломы вам выписали девятнадцать годков назад.

– Нет, – вяло сопротивлялась я, – двадцать…

– Дарья, – отчеканила Амалия Модестовна, – даже не думай спорить, ты же знаешь мою память.

Она тяжелым шагом отошла к большим светлым шкафам, стоящим вдоль стен, и стала выдвигать ящички.

Что правда, то правда. Память у Амалии Модестовны уникальная. Каким образом она ухитрялась держать в голове огромное количество самых разных сведений, не понимал никто. Многие преподаватели пользовались ею как живой телефонной книжкой. Стоило назвать фамилию, как Амалия Модестовна моментально сообщала номер телефона и адрес. Если речь шла о студентах, могла припомнить отметки и темы курсовых работ. м, кажется, своего редкостного умения она не растеряла до сих пор. Во всяком случае, меня узнала моментально.