Капитан чёрных грешников - Террайль Пьер-Алексис де Понсон дю

— Очень может быть.

— Вот и я так думаю, особенно после того, как этот тип сегодня меня уверял, что сам он вовсе не коробейник.

— А ты хочешь, чтобы я удостоверился?

— Ну да.

— А потом?

— Потом? Откуда я знаю…

Стрелец нахмурился.

— Послушай меня, Симон, — сказал он, немного помолчав. — Мы с тобой люди бедные, перебиваемся как можем. Никому мы с тобой не нужны: что мы скажем, что промолчим — все равно.

— Ох… — вздохнул Симон.

— Вот, положим, мы все правильно думаем: капитан черных братьев — не господин Анри, а совсем другой человек.

— Положим.

— Скажем мы это судьям, они начнут дело, а ты однажды утром на перевозе вдруг перевернешься и утонешь, а я в тот же день вечером пойду с охоты да и получу пулю из ружья. И концы в воду — все квиты. Будем знать, как лезть не в свое дело.

— Ну и пусть, — сказал Симон. — Зато исполним свой долг.

— Больно надо! — пожал плечами Стрелец.

Симон возразил:

— А когда ты защищал у меня старого советника Феро, ты не так говорил.

— Ты это к чему? — не понял Стрелец.

— Ты его все хвалил за то, что он, мол, свой долг исполнял.

— Так это совсем другое дело.

— А как ты думаешь — если бы советник Феро был еще на службе и мы бы спросили, что он об этом думает…

— О чем?

— Как нам теперь поступить.

— Так и сказал бы, что нас это не касается.

— А вот и нет.

Симон обещал господину Феро ничего не говорить Стрельцу про разговор с ним, но он тогда не предполагал, что браконьер вдруг заупрямится.

И теперь он поступил по наитию.

— А вот и нет, — сказал он.

— А?

— Не сказал бы советник Феро, чтобы мы не лезли не в свое дело, а сказал бы, как и я тебе говорил: прежде всего и как бы там ни было, мы должны исполнить свой долг.

— Ну, если бы советник так сказал…

— Сказал бы.

— Думаешь?

— А может, уже и сказал.

Стрелец вдруг обернулся и пристально посмотрел на собеседника.

— А что, если это он меня к тебе и послал?

— Он ко мне?

— И сам просит тебя сходить посмотреть на маляра и проверить…

— Да не может этого быть!

— А так оно и есть.

— Да ты что! Господин Феро не настолько любит Вена-сков.

— А ты разве не сам говорил, что господин Феро ни с кем не враждует, никому не мстит, всегда поступает по совести?

— Говорил, да.

— А теперь господин Феро велел мне пойти к тебе.

— Правда, что ли?

— Клянусь тебе. Да ты и так знаешь, что я никогда не вру.

Стрелец встал с камня:

— Ну, если так, я согласен, — сказал он.

Он сделал было шаг, но вдруг обернулся:

— А советник знает, где я теперь?

— Точно нет. Я ему только сказал, что знаю, где тебя искать.

— Так он не знает, что я теперь…

— Травишь его кроликов? Нет, не знает.

Стрелец вздохнул с облегчением:

— Это хорошо. Господин Феро хороший человек. С кроликами его я не в ладах, а его самого не хотелось бы огорчать.

Он положил Симону руку на плечо.

— Теперь иди домой да поспи чуток до кареты на низ.

— А потом?

— Перевезешь ее и возвращайся. Я там буду.

— На берегу?

— Ну да. Я проверю, коробейник тот человек или нет.

— Да ведь поздно уже, — заметил Симон.

— По звездам — девять часов.

— Может, он уже спит.

— Не спит. И еще одно дело у меня там есть.

Стрелец посадил хорька в холщовый мешок с дырочками, чтобы дышали, кошели забросил в кусты, ружье закинул на плечо и сказал:

— Пошли! Сегодня кроликам повезло.

* * *

Примерно в то же время, когда Стрелец с Симоном спустились с горки с норами, господин Николя Бютен, у которого, как мы видели, было довольно неприятное объяснение с мэтром Рабурденом, поднялся в спальню и лёг в постель.

Мы уже рассказали, как пару часов спустя он проснулся в холодном поту от кошмара.

А мэтру Рабурдену не спалось.

Наоборот: ему до того не сиделось на месте, что захотелось прогуляться.

Он закурил трубку и вышел на двор.

Ла Бом — маленькое хозяйство, где не было, конечно, ни парка, ни огороженного сада.

Перед домом был небольшой огород, а прямо за ним начиналась дорога.

Дорога была обсажена изгородью и вела на главный двор.

Рабурден пошел по ней.

Он плелся потихоньку, пуская в синее звездное небо дым из трубочки, и думал про себя:

— Нет, дяденька, я от тебя все равно не уйду, пока не рассчитаемся, да вола то не верти, а то ведь я тебя и заложить могу, если что…

Как видим, мэтр Рабурден мог и на арго соловьем разливаться, особенно когда нервничал.

Так и он шел, покуривая, как вдруг услышал за спиной шаги.

Рабурден обернулся и увидел человека с ружьем за спиной.

— Эй, приятель! — окликнул тот его.

Рабурден остановился.

— Не будешь любезен огоньку дать, если не трудно?

— Сейчас поищу спички, — ответил Рабурден.

Человек с ружьем подошел поближе.

Тогда Рабурден увидел, что картуз на нем надвинут на глаза, а ворот куртки поднят и закрывает лицо.

— Что, приятель, никак от жандармов прячешься? — спросил он.

— Потише, потише! — грубо ответил охотник.

Он чиркнул протянутой спичкой, закурил трубку и в мелькнувшем на миг свете разглядел лицо маляра.

"Так! — подумал Стрелец. — Симон-то не ошибся: это он!"

X

Надвинув картуз по самые брови, а ворот подняв до самого носа, Стрелец совершенно закрыл лицо, так что Рабурден едва ли узнал бы его, даже если бы что-то заподозрил.

Но Рабурден, который к тому же был немного под хмельком, и думать не думал ни о каком Стрельце.

А вот тот его узнал. Охотник раскурил трубку и подумал: "Ну что ж, что я хотел, то и узнал, теперь мне говорить с ним не о чем".

— Спасибо, приятель, — коротко поблагодарил он.

— Рад услужить, — ответил Рабурден.

Стрелец, ускорив шаг, прошел вперед. Метров через сто он свернул с торной дороги и скрылся в винограднике, а Рабурден продолжал свою ночную прогулку.

Через четверть часа Стрелец был на берегу Дюрансы.

Симон уже вернулся на тот берег.

Но Стрелец давно привык проводить ночи напролет под открытым небом.

К тому же время было летнее, ночь теплая, даже почти жаркая.

Стрелец зашел в ракитовые кусты, улегся там, положив ружье рядом с собой, и стал дожидаться, когда вдали раздастся стук почтовой кареты с Альп.

От того места, где остановился Стрелец, до парома было около километра, но он рассчитывал, что кучер с форейтором всегда найдут для него местечко — не в карете, так на козлах.

Часа три Стрелец проспал, а проснулся при звоне бубенцов.

Вдали светил фонарь почтовой кареты.

На том берегу Дюрансы Стрелец долго задерживаться не собирался.

Ему надо было удостоверить Симона в том, что коробейник и маляр — один и тот же человек, а потом вернуться и продолжать свою браконьерскую жизнь.

Впрочем, у Стрельца было разрешение на охоту, он имел право носить ружье на дорогах и неохраняемых землях, так что жандармов он ничуть не боялся и нисколько не смутился, когда этой ночью в подъехавшем дилижансе увидел на козлах рядом с кучером две треугольные шляпы.

Кучером был не кто иной, как Гаво.

— Эгей! — крикнул Стрелец. — Местечко найдется?

— Куда едешь?

— До парома.

— Залезай, — сказал Гаво. Он прекрасно знал Стрельца и даже имел с ним дела: покупал у него дичь, а в Эксе и в Гапе продавал.

Стрелец поклонился жандармам и сказал им тем любезно-насмешливым тоном, который выражает самую суть южного характера:

— Не желаете, чтобы я показал разрешение?

— Мы нынче за охотниками не гоняемся, — с улыбкой ответил ему бригадир.

— Вот как? А за кем гоняетесь? За грабителями?

— Это скорей.

— Так черных братьев же нет уже?

— Один еще есть, — встрял Гаво, — только ему, я так думаю, не сегодня завтра голову отрубят.