Сад лжи. Книга 1 - Эйлин Гудж

Рэйчел тут же вспомнила свой выдержанный вполне в сюрреалистическом духе разговор, состоявшийся у нее утром с Кэй, перед тем как они разбежались. Она сидела в кресле, нахохлившись, с опухшими от слез глазами. Кэй стояла возле раковины, попивая большими глотками растворимый кофе, словно какой-нибудь гангстер в прокуренном салуне на Диком Западе, — в ореоле черных кудряшек, в белом брючном костюме, подчеркивающем ее пышную грудь, в сабо на толстой подошве.

— Я не берусь сказать, что именно тебе надо делать, — сказала ей Кэй. — Что бы ты ни решила, это должно быть твое решение, исходящее из твоих интересов, а не Дэвида, — она мрачно улыбнулась подруге, оторвав губы от большой кружки. — Знаешь, я всегда думала, что у нас, баб, есть в душе какой-то могильный камень, под которым мы хороним свои желания, уступая настояниям мужчин. Но они ведь, наверное, не могут там находиться вечно, правильно? Мы все же не забываем о том, что похоронено…

Вздрогнув при этом воспоминании, Рэйчел положила пластинки на место. Боже, Кэй, почему ты так уверена, что его и мои желания не совпадают?

Она внимательно посмотрела на приближающегося Дэвида: лицо улыбчивое, ни следа былого раздражения. В общем, подумала она, можно расслабиться.

Заглянув в холодильник, занимавший большую часть старомодно обставленной кухоньки, она пробежала глазами по полкам.

— Молоко. Яйца. Ореховое масло. Китайская лапша и остатки курицы. По крайней мере, вчера именно это я и ела, — пробормотала она, принюхиваясь к содержимому завернутого в фольгу блюда. — Пожалуй, лапшу лучше выкинуть. Похоже, у нее срок годности давно прошел.

Неслышно подойдя сзади, Дэвид обвил ее руками и, уткнувшись носом в шею, промурлыкал:

— Давай обойдемся без ужина. Я не очень-то и голоден. Лучше я потом сделаю омлет.

— «Потом»? — Выскользнув из его рук, она вопросительно уставилась на него.

Только сейчас она почувствовала, как колотится в груди сердце. Будь он проклят! Чтобы до такой степени его хотеть! Стоит ему только взглянуть на нее — и все, она уже готова. А если он прикоснется и поцелует, — сразу делается мокро между ногами. Совсем как у алкоголика, которому достаточно одного глотка спиртного, чтобы отключиться.

Дэвид не подозревал о глубине той страсти, которую он в ней вызывал. Она искусно делала вид, что ей все нипочем. И делала это с умыслом. Дэвид предпочитал не обсуждать будущее. Что ж, ее такое положение вполне устраивает. Ведь ни о какой свадьбе она тоже не думала. Другое дело жить вместе. Этот вариант ее устроил бы. Но опять же не сейчас, а когда оба они для этого созреют.

«Но это было до… — мысленно сказала себе Рэйчел. — До ребенка. Теперь Дэвиду придется поговорить о нашем будущем. И о планах, которые с ним связаны».

Снова посмотрев на него, она уже открыла рот, чтобы сообщить ему новость. Но передумала. Дэвид как раз посмотрел на нее одним из тех взглядов, от которых ее колени сразу же становились ватными. Глаза с поволокой, льдисто-зеленые, полуприкрытые золотом ресниц; уголки рта слегка приподняты — с намеком. Ничего от доктора Слоана, холодного, деловитого. Просто Дэвид. Ей было видно, как пульсирует кровь в венах на шее: толстая яремная вена справа казалась особенно нетерпеливой. Она сразу представила себе его член — твердый, с натянутыми жилами, с нежным розовым кончиком, влажным, как лепесток цветка.

«Господи Иисусе, — подумала она. — Я сейчас могла бы кончить. Просто глядя на него».

Рэйчел чувствовала и силу его желания: прижав ее к открытому холодильнику, — металлические решетки полок неприятно вдавливались в спину, — он медленно провел руками по ее животу и нежно сдавил груди.

— Какие прекрасные, какие спелые… — пробормотал он. — Зря я сказал, что не голоден.

Рэйчел пожалела, что не догадалась надеть что-нибудь более сексапильное, женственное. Нет бы надеть шелковый розовый халат вместо этой старой выцветшей рубахи Кэй.

И тут она поняла, что это глупо. Какое имеет значение, что на ней будет надето. Через минуту все равно все будет на полу.

Рэйчел теснее прижалась к Дэвиду, захлопнув дверцу холодильника. Он уже нетерпеливо, яростно расстегивал пуговицы на ее рубашке, не обращая внимания на одну, которая болталась на перекрученной нитке и сейчас, оторвавшись, покатилась по старому красному линолеуму.

— Не здесь, — нервно засмеялась она, дрожа от возбуждения. — Кэй может сегодня вернуться раньше. Пошли в спальню.

Дэвид в ответ рассмеялся:

— Я же сказал тебе, что голоден.

«Господи! Ему ведь все равно, увидит нас кто-нибудь или нет. Он что, собирается взять меня прямо здесь, на полу?»

Мысль об этом одновременно и тревожила и возбуждала. Она почувствовала странную слабость. Груди, более тяжелые и чувствительные, чем обычно, были налиты и пульсировали — твердый сосок упирался в мягкую ткань рубашки. Тепло струилось сквозь нее, подобно песчинкам в песочных часах, оседая между ногами. Казалось, чья-то горячая потная рука сжимала там ее плоть.

«О Боже! Боже милостивый! Стол!»

Он настойчиво подталкивает ее к маленькому круглому столу. Приподнимает над ним. В его движениях появилась даже некоторая грубость. Он нетерпеливо стягивает с нее трусики, которые никак не хотят слезать с бедер, потом сбрасывает их с ног, свешивающихся с края стола. Она чувствует, как лакированная сосновая поверхность холодит ей зад; шершавая соломенная салфетка больно впивается в кожу. Дэвид сам не раздевался — только расстегнул ширинку и слегка приспустил брюки на узких бедрах.

Рэйчел зажмурила глаза, вся замерев в ожидании. Готовая к первому вторжению. И еще как готовая! Неожиданно она почувствовала между ногами что-то твердое, непривычное для нее. Это слегка удивило ее. Ведь это был не его член, а пальцы! Которые он то вводил, то вынимал из влагалища равномерным ритмичным движением.

Стол, резкий свет сверху, давление пальцев Дэвида на какой-то миг заставили ее вспомнить что-то совсем другое. Что-то, о чем ей не хотелось думать. Тепло внутри нее сразу начало остывать. Гинеколог. Вот что это было. Визит к гинекологу для обследования матки.

Вот что делает Дэвид с беременными женщинами в больнице. Залезает в них, как сейчас в нее своими пальцами, когда они лежат на столе, задрав ноги, закрепленные в кожаных петлях. Нет-нет, нельзя позволять себе сравнивать! Это не одно и то же. Во всем виновато больное воображение. Это все из-за ребенка. Из-за того, что сегодня ей особенно необходима нежность Дэвида.

Но и эта его игра начала доставлять ей удовольствие. Затухшее было внутри нее пламя снова стало разгораться. О, Дэвид знал, как никто другой, что надо сделать, чтобы ей было приятно. Сейчас она могла кончить в любую минуту. Вот только позволит ли он ей это?