Тень машины войны (ЛП) - Бейли Кристин

Я сидела в изножье кровати, но не могла успокоить свой разум. Я гадала, сколько же бесконечных дней и ночей Papa смотрел на клетку, удерживавшую его в плену. Если в ней имелась уязвимость, он бы её уже нашёл. Papa был гением механики, и я не сомневалась в его отчаянном желании сбежать. Я слишком остро это ощущала. Время утекало, отсчитываемое дребезжанием лезвий.

Лезвия вращались по решёткам клетки в каком-то бесконечном смертоносном балете движущихся частей. Остальные стены состояли из прочных каменных блоков. Пытаться продолбить в них туннель — столь же бесполезно, как биться о них головой. Выйти отсюда можно только через дверь в тюремных решётках, и всё же эти неизменно движущиеся лезвия держали меня на расстоянии. Когда дверь была закрыта, направляющие рельсы выстраивались таким образом, чтобы лезвия свободно двигались по решёткам двери. Я никак не могла прикоснуться к решёткам или осмотреть их так, чтобы не потерять руку.

Мне надо остановить лезвия. Papa угасал, и наши похитители скоро вернутся. Должен же иметься какой-то способ разобрать клетку. Это невероятно сложная конструкция, состоявшая из решёток и направляющих рельсов для крутящихся лезвий. Сложные конструкции всегда имели слабые места. Мне нужно лишь время, чтобы найти это слабое место и воспользоваться им. Я должна попытаться, даже если это казалось невозможным.

Я пошла прямиком к своему оппоненту. Лезвия заблестели в ответ. Свет лампы подрагивал. Лезвия обладали странной красотой, несмотря на их чудовищную природу. Двигаясь по рельсам, они выглядели почти как падающие снежинки.

Если я сумею остановить лезвия, это даст мне время разобраться, как открыть дверь. И мне нужно использовать что-то. Лишь один раз я чувствовала себя настолько загнанной в ловушку. Я была заперта в сундуке, и то сумела сбежать, сломав петли крышки с помощью инструментов, которые припрятала в карманах.

На сей раз у меня не было инструментов, поскольку не было и карманов. Все ресурсы сводились ко мне самой, и даже одежда была не моей. Всё принадлежало Марии Маргарите и было слишком тесным на мой вкус.

Это не моя одежда.

Я посмотрела на свои юбки. Я носила кринолин на кольцах! Слава Господу за непрактичную моду. Надежда была скромной, но сгодится. Хоть и пришлось выгнуться невообразимым способом, я сумела избавиться от каркаса из колец, который поддерживал мои юбки в приподнятом положении. Работая быстро, я рвала и раздирала кринолин, пока не освободила одно из стальных колец, проходивших через юбку. Вместе с покрывавшей его тканью оно создаст достаточную помеху, если застрянет в лезвиях.

По крайней мере, я на это надеялась. Стальные кольца в кринолине должны быть гибкими и лёгкими, а не прочными. Я не знала, выдержит ли кольцо, но это лучшая идея из всех, что у меня имелись.

Я согнула часть кольца от юбки в небольшую петельку и поднесла его к самому крупному лезвию, которое двигалось вправо. Я чувствовала, как сердце трепещет прямо у моего горла. Если я не буду осторожна, то останусь без пальцев. Петелька едва задела лезвие, и тут зубцы поймали его и дёрнули мою руку к пиле. Я отпустила, отпрянув назад, когда металлическая полоска кольца бешено закрутилась в воздухе. Я пригнулась, и она едва не ударила меня по лицу.

Скрежещущий звук наполнил нашу небольшую комнатушку, шестерёнки и лезвия пил натужно застонали. Тем не менее, машина забирала в себя больше и больше металла, поглощая кольцо, и из-под зубьев пилы полетели куски металла и ткани. Я прикрыла голову, пока скрежещущий визг не превратился в размеренный высокий вой, а громкий треск и стук стали по металлическим решёткам прекратился.

Подняв голову, я осторожно посмотрела сквозь пальцы. Огромное лезвие пилы дрожало, силясь разрушить путы, которые я ему создала. Оттолкнувшись от пола, я задержала дыхание и ждала, когда всё лопнет, и лезвия вновь начнут вращаться. Остальные пилы тоже вибрировали. Некоторые прокручивались, словно пытаясь оборвать узы, которые механически связывали все лезвия воедино. Они замедлились и полностью остановились.

Сработало.

Я поверить не могла, что это сработало.

Теперь мне нужно справиться с замком, и мы будем свободны. К счастью, шум, который я подняла, похоже, остался незамеченным наверху. Я обернулась, покосившись на Papa. Он заворочался и пробормотал что-то неразборчивое. Я поспешила к нему и успокоила, усыпив обратно. Он снова устроился на постели, явно измождённый. Облегчённо выдохнув, я провела рукой по своей голове, приглаживая выбившиеся волосы. К счастью, больше никто не проснулся.

Что-то громко щёлкнуло, и потом я услышала, как позади что-то брякнуло. Шестеренка со стуком запрыгала по полу, сопровождаемая зловещим царапаньем.

Я отчаянно молилась, чтобы это были последние предсмертные муки клетки. Инстинкт подсказывал мне, что это не так.

Каким-то образом моё сердце умудрилось забиться ещё быстрее, когда я обернулась через плечо.

Стена сдвинулась!

Я отпрыгнула назад, пока стена из решётки с зазубренными лезвиями продолжала размеренно двигаться вперёд, скользя по каменному полу.

Милостивый Боже, она движется в мою сторону.

— Papa! — завопила я, споткнувшись о свои юбки, которые теперь сделались длиннее, и приземлившись на моего деда. Он проснулся, напрягшись всем телом.

— Стена, — огромное лезвие пилы застонало, силясь разорвать намотавшийся на него металл. Дважды оно соскальзывало и вибрировало, как рассерженная оса. Всё это время стена постепенно подвигалась ближе. Каждый раз, когда кольцо соскальзывало, лезвия проворачивались короткими вспышками движения. И стена не останавливалась. Видит Господь, она сокрушит нас, если не остановится.

Papa резко вскочил.

— Что случилось?

— Я попыталась остановить лезвия, — огромное лезвие вновь скользнуло по разодранному кольцу, отчего кусочек металла просвистел над нашими головами. Мы оба отпрянули друг от друга, и он впился в стену прямо между нами. Решётка достигла середины комнаты. Этими вращающимися лезвиями стена разорвёт нас на куски. Я схватила кольцо обтянутой тканью стали, застрявшее в шестерёнках, и потянула.

Papa тоже схватился за него и стал как можно быстрее разматывать, освобождая ось лезвия. Широко раскрыв глаза и стиснув зубы, он потянул, затем отдёрнул ладонь, чтобы не порезаться.

Я намотала стальной ободок себе на руку, как смогла, и потянула, но это нелегко было сделать, поскольку решётки постоянно двигались в мою сторону. Я отпрянула назад, и лезвия закрутились свободнее, замедляя давление клетки.

— Нам нужно застопорить решётки, — сказал Papa. Он потянулся назад и опрокинул стул, затем толкнул кровать так, чтобы изножье встало перед решёткой и дало нам как можно больше пространства.

Стена клетки упёрлась в изножье и продолжала давить, пока деревянный корпус кровати не затрещал и не застонал под давлением.

— Сейчас сломается, — предупредила я, но опоздала. Боковая доска кровати треснула. Древесные щепки полетели в нашу сторону. Одна из них ударила меня по предплечью с такой силой, что для моей уже раненой руки это ощущалось как удар кнута.

Решётка ринулась вперёд.

— У нас мало времени. Тянем вместе на счёт три, — скомандовал Papa, сумев хорошенько ухватиться за гибкую сталь. — Раз, два...

Мои пятки задели противоположную стену, и я запаниковала. Решётка смяла остатки кровати и стула в бесформенную кучу. Когда лезвия добрались до матраса и его наполнителя, всюду полетели перья. Я едва не лишилась опоры. Мне нужно было пространство, чтобы дёрнуть, но свободы для манёвра уже не оставалось... через несколько секунд решётка вдавит меня в камень. Лезвия вибрировали слишком близко к моему лицу. За ухом стекала струйка пота.

— Тяни! — закричал Papa.

Мы дёрнули, и намотавшийся металл соскочил. Лезвия пилы завизжали, ожив и превращаясь в гладкий светлый диск, режущие зубцы которого скрывались его скоростью, но решётки по-прежнему двигались в нашу сторону. Я отпрянула назад, прильнув к каменной стене.