Ответ Империи - Олег Измеров

Виктор загляделся в окно на проехавший навстречу туристский внедорожник – рыжий, с баллонами чуть ли не от колесного трактора и, словно клеткой, окруженный дугами из хромированных труб. «Самоделка», – подумал он и вдруг почувствовал, что отраженный в окне силуэт человека, что расположился на сиденье позади него через один ряд, ему знаком. Он скосил глаза: лица человека напрямую он не увидел, оно было закрыто большой газетой частных объявлений. Это был тот человек, которого он чуть не сбил с ног на лестнице паспортного стола. Если бы не отражение в окне из-за туристского автобуса, что проехал мимо них в левом ряду и создал тень, то лица его он бы не заметил.

«Что будет, если человечество будет жить только выгодой и приращением богатств? Будет как с инопланетянами у Клиффорда Саймака в «Почти как люди». «Они поступят с людьми именно так, как поступили люди с населявшими их владения дикими зверями. Избавятся любым путем. Сгонят их в какое-нибудь место. Обложат со всех сторон, лишив возможности развиваться. И будут давить, пока те не вымрут полностью». Только у нас инопланетян ждать не надо, своих хватает: какое верное название – Почти Как Люди… Почему у нас в двадцать первом веке задавлено производство? Почему мы плетемся в хвосте прогресса, почему исчезает элементарная грамотность, почему невозможно победить коррупцию, бандитизм, те же ценовые сговоры, почему от нашего имени все время решают делать то, чего мы не просили? Потому что там нас победили Почти Как Люди, наши, земные, от той же обезьяны».

Виктор внезапно обернулся: мужчины с газетой не было. Когда тот вышел, Виктор не заметил – видимо, в этот момент задумался.

«Ну и черт с ним, – облегченно вздохнул он. – Значит, что у нас здесь выходит? Саймак сказал, что такое не прокатит только в России и соцстранах. СССР – последний оплот человечества. Последняя надежда людей остановить Почти Как Людей. Это и есть Великая Идея. Не национальная, которую у нас лет двадцать ищут и не могут найти, а глобальная. Для всех – от Северного полюса до Южного».

– Зайдите ко мне, пожалуйста!

У Кондратьева в кабинете уже сидел Зеленков. Интуитивно Виктор почувствовал, что это не сулит ничего хорошего.

– Скажите, Виктор Сергеевич, – начал Кондратьев, теребя в руках авторучку, – у вас нет здесь, в Брянске, каких-то врагов, недоброжелателей?

– Да нет, вроде как не успел нажить. Я вообще здесь недавно и не знаю тут никого.

Кондратьев перевел взгляд на Зеленкова. Тот откинулся назад в кресле, положив на край стола кисти рук, сцепив пальцы, и спокойно произнес:

– Ну, что я говорил?

Кондратьев положил авторучку на стол, продолжая вертеть ее по поверхности пальцами.

– Так можно и до шпиономании дойти.

– Ну а смысл? Неужели?

– А если, с другой стороны, мы недооцениваем? Сила локальной стратегии… Ну ты помнишь процент ошибок в этих случаях. Да и не в процентах дело.

– Да именно, что… Слушайте, – Зеленков обратился к Виктору, прервав непонятный последнему диалог, – в каких вы областях раньше работали?

– Железнодорожное машиностроение, бытовая электроника, потом информационные…

– Исследования, изобретательство?

– Да. Это не области…

– Понятно. Журналистика?

– Ну… был связан. Сейчас же жизнь требует многосторонности.

– Спасибо.

– Ну что ж, у меня тоже ничего нет, – сказал Иван Анатольевич. – Спасибо, вы свободны.

– А… что-нибудь… – промямлил Виктор, так и не поняв, что в отношении него решили.

– Да не волнуйтесь, это к вам не относится. Просто проверяйте в таких случаях. И не забудьте сегодня взять подъемные и насчет общежития.

«И как это понимать? – размышлял Виктор, покинув кабинет технодиректора. – О чем они вообще? Кстати, в этом месте лес. Какой смысл меня в лес тащить? Пригрохать профессионально можно и поближе. И в «Соловьях» замочить была пара пустяков. Или здесь промышленный шпионаж? Из разговора можно понять – есть какая-то тема, которая может быть важнее, чем думают, и за ней охотятся? А я при чем? Я потенциальный участник? Или смогу оценить, в чем полезность? Должен быть какой-то простой ответ…»

Он вдруг поймал себя на том, что думает о таких вещах абсолютно равнодушно.

«А впрочем, ничего удивительного, – через полминуты сказал себе Виктор, садясь за терминал. – Виктор Санчес в «Учении дона Карлоса» пишет, что проникновение в иные реальности может включать необычные психические переживания. И мы все можем заново открыть себя и найти внутри себя порядок, который не зависит от инфляции, падения цен на нефть, ипотечного кризиса, или чего там будет говорить княгиня Марья Алексеевна. На последнюю, положим, и раньше было глубоко начхать. Сталкинг называется, по-русски – пофигизм. Главное, жить не привычками, а наблюдением».

И его пальцы пустились по клавишам, словно он наигрывал веселый регтайм.

Новая электроаппаратовская общага на улице Вали Сафроновой оказалась аккурат на месте снесенного двухэтажного барака за сталинским домом. Пятиэтажное здание с мансардным этажом. В руках Виктора были пакеты с едой и предметами личной гигиены, в кармане – полученные после обеда подъемные. Не халява, а скорее аванс, который здешнее государство обязательно учтет.

Комендантша была невысокой, чуть полноватой женщиной с лицом, с которого она не старалась, подобно большинству дам своего возраста, стирать проступающие морщины, и с короткой прямой стрижкой а-ля двадцатые. На темный брючный костюм была надета безрукавка с синтетическим мехом внутрь: видимо, ей часто приходилось по службе выходить на улицу, ибо в кабинете было тепло. «Комиссарша», – автоматически мелькнуло в голове у него.

– Значит, пьянок никаких, чистоту в комнате поддерживать, шума после десяти никакого, женщин, – она пристально оглядела Виктора, – женщину можно, но с серьезными намерениями, прошмантовок мы тут не потерпим. Пройдемте для приемки койко-места.

Койко-место оказалось в мансардном этаже, комендантша по лестнице подниматься не хотела, и пришлось подождать, пока щелкнут и раскроются двери небольшого лифта. В салатовом коридоре на потолке горели узкие трубки люминесцентных светильников.

«Чистенько, – констатировал Виктор. – Интересно, на сколько человек комната и какие соседи?»

– Вот сюда. – Она загремела связкой ключей у одной из дверей и щелкнула выключателем внутри.

Виктор последовал за нею. За дверью оказался коридор-прихожая шириною метра полтора, из которого прямо вели две двери с буквами «А» и «Б». Справа Виктор увидел мини-кухню наподобие той, что была в бериевской бессемейке, только электроплита была четырехконфорочной, а внизу белела стальная дверца встроенного холодильника вроде «Саратова».

– Значит, плиту не загаживать, кухонная посуда своя, убирайте в шкафчик, грязную посуду не скапливать, плесени не разводить. Холодильник тоже размораживать не забывайте.

– Понятно, – согласился Виктор.

– Вот тут, – она открыла дверь в совмещенный санузел с сидячей ванной, отделанный серовато-зеленым кафелем, – полоскательницы – синяя ваша, стиральная машина «Фея» общая, когда мыться в ванне, снимать и ставить аккуратно. Принимаем комнату. Комната «А», восьмиметровка, одна койка по норме.

Убранство комнаты, оклеенной палевыми обоями, было достаточно простым – встроенный шкаф с антресолями, кровать, тумбочка, столик и стеллаж. На столе, помимо настольной лампы, красовался небольшой телевизор в приятном вишневого цвета корпусе – по экрану примерно с советский «Сапфир».

– Сушка складная одна – веревок не натягивать, – телевизор черно-белый с УКВ-приемником – один, динамик – один, утюг – один…

«У, даже телик, как в гостинице… Что сие значит? Значит, что ТВ, как средство воздействия на массы, тут предмет первой необходимости. А почему в бытовке тогда его не было? Кто-нибудь наверняка мог старый свой принести, как у нас продавцы в магазинах делают. А принесли вертушку. Странно…»

– Распишитесь. Вот тут и вот тут. Замечания есть?

– Нет, все чудесно. Спасибо вам большое…

Комендантша еще раз окинула помещение взглядом и степенно, как уходящий из порта корабль, оставила его за кормой.

«Йесс! Живем!»

Он покрутил ручку динамика. По комнате, словно свежая вода из лесного ручья, хлынули ликующие звуки «Трамвайной песенки»: «Трень-брень, тронул вагончик, динь-динь, звонит звонок…» Пританцовывая в такт, Виктор освободил пакеты, распихав что в тумбочку, что в холодильник.

«Дежурство в бытовке, – подумал он, – скорее, уловка. А то начнет… то есть это я начну… шататься, еще на лучшие условия набреду. Черт с ним, теперь это не суть важно. Сейчас быстро по магазинам, шмотки брать на подъемные, посуду, мелочи разные по деньгам, с расчетом, чтобы до получки еще хватило».