Ответ Империи - Олег Измеров

– Уф-ф-ф… Вообще-то подработка подработке рознь.

– Не волнуйтесь, ничего такого. Я, как Бендер, чту Уголовный кодекс.

– Тогда хотя бы перекусить успеть…

– А это пожалуйста, конечно. Тут за пять минут не разобраться. Жду.

«Так, и что же это за предложение? – размышлял Виктор, взбивая в стеклянном хрущевском стакане яйца и молоко для омлета с колбасой. – Какая-нибудь афера? Отказаться? И никогда не узнать, что грозит кооперативу?»

Он вылил содержимое стакана на сковородку, где мелкие брусочки сала уже начали желтеть и скукоживаться, а кусочки ветчины в оболочке обрели поджаристую корочку и стали заворачиваться вверх. Зашипело, и с веселым треском фонтанчиками начали подскакивать мелкие масляные брызги.

«А вообще на кой это мне надо? – подумал он, протыкая вздувающиеся пузыри, чтобы дать пропечься омлету; по-хорошему, его надо было делать в духовке, но ее как раз не было. – Зачем мне лезть в чужие заморочки? Я даже толком не освоился в их отношениях».

Он вдруг действительно почувствовал, что, даже занимаясь анализом бизнес-процессов, так и не разобрался, кто чем дышит, кто чего хочет, кто на кого как смотрит, – в том, что раньше составляло важную часть вживания в коллектив. Здесь это просто было некогда делать, а может быть, даже и сама производственная система оттесняла людей от их мелких личных заморочек, чтобы они не мешали, не отвлекали от главного – проявить себя в работе. Он вдруг почувствовал, что если бы ему, к примеру, понравилась Полина Геннадьевна, или даже если бы он женился на ней – все равно здесь, на рабочем месте, в процессе работы в нем бы моментально умер муж и остался работник: все личное существовало бы там, снаружи, за входными дверьми. В это было трудно поверить, но это было так. Здесь бы его женой становилась работа, производственная система; она, как искушенная женщина, могла играть на его слабостях, на самолюбии, на чувствах, она влюбляла его в дело с мексиканской страстью, как и каждого здесь. Семья людей, где отношения с работой выражались не известным словом, а от волнительного увлечения доходили до сладострастия, до ощущения счастья. Не служебный роман, а роман со службой, роковой дамой, которой человек отдавал руку и сердце.

Ладно, оставим в покое романтику, посмотрим на факты, рассудил Виктор. Что здесь заметнее всего? Грамотность. Не видно руководятлов, которые не знают, кто чем занимается в его епархии, которые всем поручают все и, окружив себя толпой чесальщиков пяток, превращают предприятие в экзоскелет, откликающийся на любой непроизвольный физиологический акт высшего лица. Трезво рассуждая, это уже большое благо.

Куски омлета источали приятный, напоминавший далекое детство аромат, и легкий дымок чая умиротворяюще подымался над дрожащей янтарной поверхностью. В телевизоре шла передача о Зое Виноградовой – в честь присуждения ей премии Ленсовета и сорокалетия исполнения роли Мари в фильме «Мистер Икс». «Когда мы влюблены, мы словно сном окружены…» Красивая актриса, красивый голос, подумал Виктор. Жаль, что ее так мало снимали в кино.

Покончив с едой, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза; в ушах уже звучала московская песенка из «Девушки без адреса» – о большой-пребольшой столице, которая со всеми приветлива, включая гастарбайтеров, и живет во всех сердцах… Сказка. Как во второй реальности – чистейший воздух, живые цветы на станциях метро, чудесный Дворец Советов до неба. И люди – простые, открытые, каких, наверное, уже никогда в нашем мире не будет…

«Да что же я сижу-то! – Виктор разом вскочил со стула. – Они мне поверили, приняли в свой дом, в свое племя, а я… Да совесть-то же надо иметь!»

Он вскочил и бросился мыть посуду. Горячая вода коснулась рук, вызвав прилив крови: мысли его вдруг стали простыми и ясными.

«Хватит! Пора знать, чем этот кент хочет чтобы я расплатился за паспорт. Да и тянуть смысла нет – больше увязнешь», – вертелось в голове, когда он, застегивая на ходу пуговицы плаща, сбегал вниз по серым ступеням лестницы общежития.

Глава 26

Треснувший лед

– Ну проходите, проходите. Жду с нетерпением. – На этот раз у Мозинцева появились какие-то черты услужливости и заискивания, и он даже помог Виктору снять плащ, что вызвало не совсем приятные ощущения. Если так заискивают, значит, что-то хотят получить. – В кресло присаживайтесь, поговорим, – сказал Егор Николаевич, садясь на диван и положив ногу на ногу. – Как проверка прошла?

– Какая проверка?

– Ну, вы же бегали к «России» паспорт показывать. Нет, нет, я не обижаюсь, правильно. Осторожность никогда не мешает. Мир велик, людишек в нем много, и все разные. Правильно. И ход интересный – карманники подменили. Конечно, если есть люди, которые вашу личность засвидетельствуют.

– Собираетесь воспользоваться?

Мозинцев усмехнулся, откинулся назад и, положив левую руку на спинку стилизованного под старину дивана, стал поигрывать пальцами по темной дубовой резной окантовке.

– Да пока нужды нет. И скорее всего, не будет. Вы, верно, сгораете от нетерпения, что за выгодное дело наклюнулось? Деньги вам сейчас для обустройства обязательно нужны.

– Почти сгораю.

– Дело несложное, и самое главное – никаких проблем с законом. Даже законнее, чем по знакомству ходить и отломившийся штеккер от антенны подпаивать. Вам знаком этот человек?

Мозинцев встал, вынул из ящика комода фотографию и положил ее на журнальный столик перед Виктором.

На фотографии был он сам, Виктор, только моложе лет на десять, возле ДК Ленина в Коломне.

– А, это и есть тот самый двойник? Мне про него уже рассказывали.

– Кто? – резко поднял голову Мозинцев.

– Дружбан его какой-то местный. Обознался, а потом сказал – так, мол, и так. Прикольно. Так вы хотите шоу двойников на ТВ сделать?

– Ценю ваше остроумие. Экспертиза покажет, что вы не только двойники.

«Откуда знает? Или просто на понт берет? А если знает – что затеял?»

– «Узнаю брата Колю»? Хороший сюжет для индийского фильма. Если мы какие-то дальние родственники, это объясняет схожесть. И как на этом заработать? Я думал, это будет как-то связано с профессией.

– Оно и связано. Я берусь помочь вам устроить очень обеспеченное будущее, толкнув одну программку, которая у вас есть. На программах, знаете, за бугром очень большие деньги зарабатывают. Больше, чем на иконах и антиквариате. Даже больше, чем на валюте. И самое главное, никаких нарушений законов.

– Фарца, значит? Ну, так ведь за промышленный шпионаж…

– Господь с вами! – всплеснул руками Егор Николаевич. – Ничего советского мы продавать не будем. Мы, можно сказать, вернем владельцу его собственность.

– Ничего не понимаю. Какой владелец, какая собственность?

– Сейчас поймете. Речь идет об установочном диске с копией операционной системы Уиндоус Икс-пи профессиональная, фирмы «Майкрософт». Фирма получает от продажи таких штучек колоссальные деньги. Она, можно сказать, весь мир обула и обштопала. И как специалист, вы поймете, что благодарность дядюшки Билли не будет иметь границ.

– Что? – Виктор усмехнулся. – Да такой системы нигде нет!

– Нигде нет, а у вас есть.

– Простите, вы хотите сказать, что я стащил у «Майкрософт» какую-то альфа-версию, и теперь вы каким-то образом будете шантажировать Гейтса, чтобы она ни к кому не попала? Это фантастика какая-то.

– Конечно, фантастика, – улыбаясь, подтвердил Мозинцев., вы хотите сказать, что я стащил у Майкрософт какую-то альфа-версию, и теперь вы каким-то образом будете шантажироват– Как и то, что на ноутбуке господина Штольца оказались два файла от той версии системы Эн-Ти, которую фирма еще не выпустила. Конкретно – эти файлы еще не доделаны. Я не верю, чтобы вы их дописали, отладили и откомпилировали.

– Это Штольц вам сказал? Или сделал сенсационный репортаж на «Ди Эрсте»? Ну, так это обыкновенная желтушка, газетная утка. Кровавая гэбня злодейски подменяет файлы журналисту, пишущему правду об империи зла, чтобы шпионить за подробностями интимной жизни кинозвезд. Они и не такое сочинят.

– Очень смешно. Так вот, никакой сенсации немцы не устраивали.

– Откуда же вы тогда знаете?

– Оттуда. Наивный вопрос.

– У, а это уже статья.

– Какая статья? – спросил Мозинцев, чуть наклонившись вперед. – Что у вас, простите, за шпиономания?

– Я про шпионов ничего не говорил.

– У вас на лице написано, что вы думаете. Не волнуйтесь, информация получена от частных знакомых. Наших с вами общих.

– От Инги?

– Настоящее ее фамилия не Ласманэ, а Лацман, она сотрудник германского торгпредства, имеет пропуск в Брянск для консультаций по каким-то вопросам выпуска техники по лицензии. Корни у нее действительно в Риге, а Ласманэ – это латышский вариант фамилии Лацман. Так что все по-честному.