Ответ Империи - Олег Измеров

Кусок Московского проспекта от поймы до путепровода застраивался очень интенсивно – Виктор заметил, что девяти-шестнадцатиэтажки не только выстраивались по проспекту, но и проросли за несколько кварталов от него, расчищая стародавний частный сектор, похожий на большую деревню. Отсюда, из этой части района, было сравнительно близко попасть на троллейбусе как на предприятия за линией, так и в центр города. За широким, похожим на разлившуюся реку путевым хозяйством сортировочной станции Брянск-второй жилищное строительство как бы разом поугасло, не в пример пятидесятым, когда здесь возводились двух-четырехэтажки в пешей доступности от проходных заводов, депо, складов и элеватора.

«А здесь, значит, почему-то почти не строят… Ну да, теперь же троллейбус, теперь пехом до проходной топать не надо, а вот в центр, в другие районы ездить стали чаще, а отсюда, из-за линии, дальше тащиться. И ко въезду, видать, тоже особо не застраивали, потому что хоть там и лес, а как подует ветер с мясокомбината…»

Сойдя с троллейбуса в начале аллеи, ведущей к заводу, Виктор вновь наткнулся на небольшой памятник – обелиск в честь расстрелянных во время оккупации. Оказывается, и тут это было. Западники у нас любят поговорить о бездарности советских полководцев, сравнивая общее число погибших в СССР и Германии. Видимо, воинское искусство в понятиях человека европейского есть умение стать на гору трупов безоружных гражданских людей.

…– А паспорт у вас с собой?

Виктор стоял на проходной «Лития». Высившийся в конце короткой аллеи куб заводоуправления, стандартный для наших заводов семидесятых, с окнами в виде сплошных стеклянных лент, перерезавших поперек фасад, был недавно отделан металлическим сайдингом песочного цвета и обзавелся красно-коричневой мансардой. Справа и слева, в сторону скверика заводского поселка, здание было развито какими-то свежими пристроечками.

Перед Виктором возвышался Степан Иванович Залесов из того самого «Тринитрона», вышедший встречать, мужик массивный, лет сорока пяти, с синевой на щеках от растительности, судя по всему, бурно растущей, невзирая на ежедневное уничтожение двойными лезвиями.

– А как же! – гордо произнес Виктор.

Всегда приятно сознавать, что ты не верблюд.

– Отлично. А то знаете, хоть и бытовка, но на нее есть хозтайна. Сами знаете, как Запад сейчас промышленный шпионаж активизировал.

«Ах, вот оно еще что может быть. Конкурентная разведка. Постановщик бывает на разных предприятиях, знакомится с документами. Хотя если так, то без явных улик этот Мозинцев выкрутится. Ксиву-то непаленую подогнал».

В будущем офисе был рабочий беспорядок переезда – полусвернутые металлические жалюзи на окнах, горшки с растениями на потертом полу, многочисленные связки книг и газетных подшивок: судя по названиям, отсюда переезжал то ли партком, то ли что-то вроде кабинета политпроса. Довершали пейзаж невытертые потеки от электрокофейников, остатки скотча на старом акриле бежевых тонов, который, судя по всему, собирались соскоблить или заклеить обоями, и торчащие из толстого пластикового плинтуса хвосты кабелей с интерфейсными разъемами. Сквозняк закидывал в помещение потерявшие правильный курс желтые листья. Висящий на одном шурупе динамик голосом Маки Номия из «Пи-5» весело и ритмично пищал соул.

Так, а вот, похоже, и будущая продукция. Что у нас любят делать на новом месте? Правильно, прикнопить на стену фирменный календарик. Укороченные кинескопы для кухонных теликов и домолинии. Ну что ж, девяносто восьмой, еще не поздно…

Степан Иванович снял с пирамиды пару офисных кресел с ножками и буркнул: «Присаживайтесь».

«А что, если под этим соусом разузнать и про всю их систему? А то ведь, не въехавши в общее, и деталей не просечешь…»

– Знаете, давайте сегодня так поступим: начнем с предварительного тренинга по снятию психологических барьеров, относящихся к объекту, для которого мы создаем информационную систему. Вы не против?

– Ну, вам, как говорится, виднее.

– Тогда, если вас не затруднит, попробуйте сейчас кратко охарактеризовать место филиала в общей системе экономики, начиная с основных законов нашей экономики. Не удивляйтесь, это такой психологический прием.

– Так вам тогда как – про семь сталинских шагов в экономике?

– Ну да, – согласился Виктор, приготовясь прожевывать скучные мегабайты общественно-политического канцелярита.

– Ну, как вы знаете, никакой теории социалистической экономики у нас до восьмидесятых не было. Помните старый второй том политэкономии? Сборник ведомственных инструкций, а не наука. Сталин сказал, что социализм не отменяет экономических законов, как таковых, но это, знаете, для наших обществоведов мимо ушей прошло.

«Ого! А за это не того? И как мне, как советскому гражданину, реагировать надо? Это слушать уже можно или уже нельзя? Так. Надо выждать пять минут и, если что, свернуть тему. Зря я этот эксперимент затеял».

– Значит, что из этого следует? Шаг первый – разделение госуправления и хозяйственного ведения. Социализм у нас уперся в то же, что и капитализм развитых стран в конце прошлого века: предприятие стало таким большим, что владелец сам им руководить больше не может. Фактически вся страна была разбита на несколько огромных предприятий. Поэтому сделали то же, что и у капиталистов, – крупные предприятия акционировали, общественный характер собственности остался, потому что акции у государства, оно ими владеет и управляет через министерства, комитеты и агентства, а из заводов и фабрик образовали крупные госкорпорации, соревнующиеся на внутреннем и внешнем рынке. Государство может внутри себя продавать завод от одной корпорации к другой для повышения эффективности.

«Японский городовой! – воскликнул про себя Виктор. – Так вот они зачем Сталина из биостаза вытащили! Фигурально, конечно. Им это сословие знатоков марксизма-ленинизма мешало делать реформу. Потом у нас из этого сословия, не родив никаких собственных идей и теорий, вылезли чикагские мальчики с их планами скопировать Запад. А тут Сталин – он вроде как после Ленина, и если его реабилитировать, все эти служители памятнику марксизма будут ходить как пришибленные – они же все в разоблачении культа повязаны. С другой стороны, и госимущество не слили».

– Шаг второй: изменение планирования и инвестирования. До первых пятилеток в нашей стране, если сравнить с Америкой, можно прямо сказать, что ни тракторов не было, ни автомобилей, ни самолетов, ни радио, и вообще много чего. Что надо было тогда делать? Определить, какая продукция нужна стране, как воздух, и выпускать ее как можно больше. Отсюда жесткое планирование. А когда страну тракторами насытили, это уже тормозом стало. Как планы ни составляй, случайность – куда от нее денешься? Вот и приходилось все время корректировать. Теперь государственный план – это что-то вроде бизнес-плана, в нем основные показатели не сам по себе валовый объем, а удовлетворение потребности. Тут немножко долго разъяснять всю эту систему и как она работает, но, короче, выходит так. С одной стороны, спрос регулирует, что выпускать, это, так сказать, быстрое регулирование, оперативное. А с другой стороны, государство следит за тем, чтобы спрос в деньгах и цены выражали реальные потребности, чтобы перекосов не было, спекуляции, кризисов. На спрос-то, как Сорос говорил, влияют предубеждения. Можно специально создать дефицит и спровоцировать ажиотажный спрос…

Помним, помним, подумал Виктор. Нам говорили, что это якобы потому, что выпущено много денег. Сумасшедший поток наличных на товарные рынки. Ага, как же. Вон американцы тоже, как теперь выяснили, доллар не обеспечивают, однако попкорн мешками не хватают. Будут у советского человека лишние деньги – он или найдет куда потратить, или на книжку положит. Книжка в Союзе – она тебе все: и потребительский кредит, и ипотека, и лучшая страховка, и накопительная пенсия, и накопительный до свадьбы или рождения детей. Просто от того, что бабло появилось, никто перловку скупать не побежит. А вот если не уверен, что завтра перловка будет, – побежит и с книжки снимет. Или если потеряет доверие к государству, которое и торговля и сберкасса. Вон на проституток тратить разбухшую денежную массу почему-то никто не побежал, – не в том месте, видать, разбухла…

– Шаг третий: расти туда, куда нужно. До индустриализации, я уже говорил, у нас ничего не было, поэтому все отрасли планировали так, чтобы они росли вширь. Сейчас все отрасли разбиты на три группы. Во-первых, отрасли-саженцы, за которыми будущее, в них вкладывают больше капвложений, чтобы скорее развивались и чтобы обгонять другие страны. Во-вторых, процветающие сейчас отрасли – из них больше забирают средств, чтобы они не переросли стихийно и чтобы развивать новые отрасли. В-третьих, увядающие отрасли, там вкладывают деньги в модернизацию и перепрофилирование. У нас вот сейчас на «Литии» одни производства развиваются, другие увядают, поэтому перепрофилирование идет. Кинескопы, лампы экономичные, что просто в патрон вкручивать можно… Видите – первый этаж весь перевернули, новые подразделения размещаем. Понимаете, тут, где мы сидим сейчас в пыли и мусоре, бумажках нужных и ненужных, – наше будущее! – с восторгом произнес Залесов. – Вот отсюда пойдут идеи новых товаров, которые наши умельцы сперва превратят в образцы, а потом в цеха пойдет новое оборудование, люди будут изучать новые профессии, профессии будущего… вы знаете, может, даже первые на земном шаре. У русского человека золото не в кармане, оно – в голове!