Битва при Кадеше - Кристиан Жак

Для Шенара путь к власти окажется абсолютно открытым.

После отъезда Рамзеса Серраманна обошел все четыре казармы Пи-Рамзеса и приказал военачальникам ускорить подготовку войск. Наемники сразу же потребовали увеличения оплаты, чем подали дурной пример египетским воинам, выдвинувшим такое же прошение.

Столкнувшись с неразрешимой для него проблемой, Серраманна доложил о ней Амени. Личный писец Фараона обратился к царице-матери, чей ответ последовал немедленно: либо войны и наемники подчинятся, либо она их заменит молодыми новобранцами. Если Серраманна будет доволен успехами маневров, осуществляемых во время тренировок, Туйя, может быть, рассмотрит вопрос о специальном вознаграждении.

Военные подчинились. Серраманна посвятил себя другому делу: необходимо было найти колдуна, приказавшего Роме украсть шаль Нефертари. Рамзес не скрыл от него ни одного из своих подозрений, связывающих воедино странную смерть Роме и не менее странную болезнь царицы.

Если бы этот проклятый управляющий выжил, бывшему пирату не составило бы большого труда заставить его говорить. Конечно, в Египте пытки запрещались, но не выходило ли покушение злых сил на царскую чету за рамки общепринятых законов?

Роме умер, унеся свою тайну в мир, населенный демонами, след, ведущий к его хозяину, обрывался. Но, может быть, так только казалось? Роме был деятельный и болтливый, он, возможно, пользовался услугами сообщника… или сообщницы.

Допрос его близких и подчиненных даст определенные результаты при условии, что вопросы будут задаваться с некоторой силой убеждения. Серраманна поспешил к Амени. Он сумеет убедить его принять этот план действий.

Все служащие дворца были созваны в северную казарму. Горничные, цирюльники, повара, уборщики и другие слуги и служанки собрались в оружейном зале, охраняемые угрюмыми лучниками Серраманна.

Когда вошел Серраманна, одетый в кирасу и с каской на голове, сердца присутствующих сжались.

— Во дворце произошли новые кражи, — заявил он. — Мы знаем, что виновник являлся сообщником управляющего Роме, мерзкого и презренного, наказанного небом. Я допрошу вас одного за другим и, если не узнаю правду, вас всех отправят в оазис Каржех, а там уж виновный заговорит.

Серраманна потратил много сил, чтобы убедить Амени позволить ему с помощью лжи и угроз, лишенных законных оснований, добиться истины. Любой из дворцовых служащих мог обжаловать поступок воина и обратиться в суд, который оспорит действия Серраманна.

Грозный вид начальника личной охраны царя, его величественный тон, тревожная атмосфера места отбивали всякое желание протестовать.

Серраманна повезло: третья женщина, вошедшая в комнату, где проходил допрос, оказалась словоохотливой.

— Моя работа состоит в том, чтобы следить за цветами. Завядшие букеты цветов менять на свежесрезанные, — сказала она. — Я ненавидела этого Роме.

— По какой причине?

— Он заставил меня спать с ним. Если бы я отказалась, он выгнал бы меня.

— Если бы вы подали жалобу, то его уволили бы.

— Так только говорят, только говорят… И потом, Роме пообещал мне небольшое состояние, если я выйду за него замуж.

— Каким образом он разбогател?

— Он не слишком-то распространялся об этом, но в постели мне удалось немного разговорить его.

— Что он вам сказал?

— Он собирался дорого продать редкую вещь.

— Где он рассчитывал ее получить?

— Он должен был завладеть ею с помощью одной приходящей служанки.

— А что это была за вещь?

— Я не знаю. Но зато знаю, что толстяк Роме ничего никогда не дарил мне! Я получу вознаграждение за все то, что я вам рассказала?

«Приходящая служанка»… Серраманна бросился к Амени, приказавшего принести расписание работы служащих на неделю, когда была украдена шаль Нефертари.

В действительности некая Нани была приходящей служанкой при покровительстве одной из горничных царицы. Последняя описала Нани и подтвердила, что та имела доступ в личные покои царицы и могла участвовать, таким образом, в краже шали. Горничная указала адрес, оставленный ей Нани в день поступления на работу.

— Допроси ее, — сказал Амени Серраманна, — но без применения грубой силы и нарушения закона.

— Таково и есть мое намерение, — серьезно подтвердил воин.

Старая женщина дремала на пороге своего жилища в восточном квартале столицы. Серраманна осторожно дотронулся до ее плеча.

— Просыпайся, бабушка.

Она приоткрыла один глаз, прогнала муху мозолистой рукой.

— Кто ты такой?

— Серраманна, начальник личной охраны Рамзеса.

— Я слышала о тебе… Ты ведь бывший пират?

— Действительно, люди не меняются, бабушка. Я остался таким же жестоким, как некогда, особенно, когда меня обманывают.

— Зачем мне тебя обманывать?

— Потому что я задам тебе несколько вопросов.

— Болтовня — это грех.

— Это зависит от обстоятельств. Сегодня поговорить — это обязанность.

— Иди своей дорогой, пират. В моем возрасте у людей уже нет обязанностей.

— Ты бабушка Нани?

— Почему это?

— Потому что она живет здесь.

— Она уехала.

— Когда кому-то выпадает удача получить место служанки во дворце, зачем убегать?

— Я не сказала тебе, что она сбежала, она просто уехала.

— Куда?

— Не знаю.

— Напоминаю тебе, что я ненавижу ложь.

— Ты посмеешь ударить старую женщину, пират?

— Чтобы спасти Рамзеса — да.

Она подняла на Серраманна встревоженные глаза.

— Я не понимаю… Фараон подвергается опасности?

— Твоя внучка — воровка, может быть, даже преступница. Если ты будешь молчать, станешь ее сообщницей.

— Каким образом Нани была бы замешана в заговоре против Фараона?

— Она заговорщица, и у меня есть доказательства.

Муха опять стала докучать старой женщине. Серраманна прихлопнул ее ладонью.

— Смерть прекрасна, пират, когда она избавляет от слишком тяжелого страдания. У меня был хороший муж и хороший сын, но он совершил ошибку, женившись на ужасной женщине, родившей ему ужасную дочь. Мой муж умер, мой сын развелся, и мне пришлось растить его проклятого ребенка… Я провела многие часы, обучая и кормя ее, прививая ей принципы морали, а ты говоришь мне о воровке и преступнице!

Старая женщина вздохнула. Серраманна молчал, надеясь, что она признается во всем. Если она будет молчать, он уйдет.

— Нани уехала в Мемфис. Она сказала мне с радостью и презрением, что будет жить в красивом доме, находящемся за школой медицины, тогда как я так и умру в этой маленькой хижине.

Серраманна представил Амени результаты расследования.

— Если ты плохо обращался с этой старой женщиной, она подаст на тебя жалобу.

— Я не притронулся к ней, мои люди тому свидетели.

— Что ты предлагаешь?

— Она дала мне точное описание Нани, соответствующее описанию той горничной. Когда я ее увижу, то сразу же узнаю.

— Как ты ее найдешь?

— Я обыщу все дома того квартала Мемфиса, где она живет.

— А если старуха солгала тебе?

— Такая опасность существует.

— Мемфис недалеко, но твое присутствие в Пи-Рамзесе необходимо.

— Ты сам сказал, Амени, Мемфис недалеко. Представь себе, что мне удастся схватить эту Нани и что она приведет нас к колдуну. Как ты думаешь, Рамзес будет доволен?

— «Доволен» — это слабо сказано.

— Поэтому разреши мне действовать.

Глава 43

Аша и его любовница въехали в Хаттусу.

Хаттуса — столица Хеттской империи, в которой царил культ войны и силы. Въезд через ворота верхнего города — ворота Царя, Сфинксов и Львов был запрещен для торговцев. Поэтому Аша и крестьянка проникли в город через ворота нижнего города, охраняемые вооруженными воинами.

Аша показал свои горшки из обожженной глины и даже предложил одному из охранников купить один по низкой цене. Пехотинец оттолкнул его локтем и приказал убираться. Чета, не спеша, поехала к кварталу ремесленников и мелких торговцев.

Скалистые пики, каменные террасы, нависающие одна над другой, огромные камни, использованные при постройке храма бога грозы… Крестьянка была поражена так же, как и ее спутник. Но Аша сожалел о недостатке очарования и элегантности в этой беспорядочной архитектуре, над которой царила сеть укреплений, делавших неприступной столицу, расположенную среди суровых гор Анатолии. Мир и радость бытия не могли процветать в таком месте, где насилие сочилось из каждого камня.

Египтянин тщетно искал взглядом сады, деревья, водоемы и внезапно вздрогнул от порыва северного ветра. Он оценил, до какой степени его собственная страна походила на рай. Много раз ему и его спутнице приходилось в спешке прижиматься к каменным стенам, чтобы пропустить отряд воинов. Если кто-то не успевал уйти с дороги — женщина ли, старик или ребенок, то он был бы оттеснен и даже сбит с ног пехотинцами, идущими быстрым шагом.