В тени монастыря (СИ) - Юрий Раджен

Через три часа настало время обеда, и все расселись на свежем воздухе за грубым, слегка покосившимся столом, в котором Ярин без труда узнал продукцию цеха мастера Елсея. Парню стало интересно, был ли стол выкуплен со склада должным образом, или похищен и доставлен сюда никсами.

- Кого это ты к нам привез, такого худенького? - спросила Квета, мать Тарпа, обращаясь к сыну. Она была бледна, намного светлее своего мужа и сына, что выдавало в ней потомка снежных троллей. Илка, очевидно, уродилась светлой именно в нее, тогда как Тарп больше походил на отца. Так уж получалось на Сегае: дети в смешанных браках походили либо на мать, либо на отца, и почти никогда - на обоих сразу.

- Это новенький с работы, мой друг. Представляешь, за три месяца из рабочего в чародеи перевелся. Как пить дать, начальником станет!

- Начальником, - округлила глаза мать, округлив глаза и губы. Она со значением посмотрела на своего мужа, тихо сидевшего в углу, и, почему-то, на Илку, - кушай, кушай как следует, проголодался небось, колдовская-то работа, небось, самая трудная, - захлопотала Квета вокруг Ярина.

Ярин кушал. Того, что уже стояло перед ним на столе, хватило бы на двух яринов, но матушку было не остановить: она добавляла то немножко салатика, то картошечки, то огурчик...

- А знаешь, кто это сидит? - внезапно спросила Квета у Ярина, указав ложкой на Илку, - это невеста твоя будущая сидит!

- Мама! - воскликнула Илка, зардевшись.

- Не мамкай, - в полголоса резко отозвалась мать, - тебе же добра желаю, дурочка, - и, обратившись вновь к опешившему Ярину, продолжила уже елейным тоном:

- Своенравная она у меня, отец разбаловал, но ты справишься. Главное в строгости, в строгости ее держи, мы, женщины, любим твердую руку. А так-то девка видная, ты посмотри: и ростом вышла, и красива, и хозяйка хорошая, - по тому, как мать скосила глаза в сторону на последней фразе, было очевидно, что хозяйка из Илки не очень-то и хорошая, - готовит, стирает, убирает!

У Ярина возникло отчетливое ощущение, что ему продают особо ценный колдовской аппарат, что-то вроде помеси прачечного шкафа, печки и уборочной машины. Он попытался было запротестовать, но его рот был набит салатиком, картошечкой и огурчиками, предусмотрительно подложенными ему на тарелку. Поэтому у Кветы было предостаточно времени, чтобы подробно описать все достоинства Илки и причины того, что она просто создана для Ярина. Тарп согласно кивал, Илка сидела, вся красная, упершись взглядом в тарелку.

Наконец, Ярин дожевал:

- М-м-м, спасибо, вы очень добры, - толстое лицо матери расплылось в улыбке, и Ярин понял, что ловушка сейчас захлопнется, - но какой из меня зять? Я простой парень, у меня нет родителей, воспитывала меня тетка, - ложка в руках Кветы дрогнула, но продолжила свое движение к блюду с салатом, а то рот у парня был слишком свободным, вот он и разболтался, - не служил в Гвардии, работаю в цехе, - пытался нащупать Ярин хоть какую-то линию обороны, - живу в общежитии...

Взгляд матери потух.

- Ярин у нас скромняга, - непрошено пришел на помощь Тарп, - но он далеко пойдет! Ему сам святой отец Герсиний грамоту вручал, а где грамота, там, сама понимаешь, и все остальное приложится.

Мать пожевала губами в задумчивости:

- Ну не знаю, не знаю... Мне подумать надо. Сдается мне, милок, что тебе нужно немножечко вырасти над собой, чтобы стать моим зятем. Да и худосочный ты слишком, видать, захудаленький чародей, раз полувпроголодь живешь.

***

После обеда Ярин, Тарп и Илка, собрав в дорогу остатки обеда, отправились через лес к Орейлии. Они не прошли и версты, как Тарп внезапно заорал и повалился на землю, держась обеими руками за лодыжку. Ярин и Илка кинулись к нему, помогли подняться. Тарп осторожно коснулся левой ногой земли.

- Ой, больно! Подвернул, наверное, - запричитал он, и вновь опустился на тропинку, - придется вам без меня идти. До завтра ходить не смогу, факт.

Судя по тому, как громко жаловался Тарп и как осторожно он тер свою лодыжку, страдания его были ужасными, близкими к агонии. Однако в уголках его глаз затаилась хитринка, а на губы прямо-таки рвалась улыбка, подавляемая, очевидно, недюжинными усилиями воли. У троллей вообще всегда все на лице написано... Ярин вздохнул:

- Тарп, вставай, пойдем уже, - и потянул его за руку. Тарп издал полный страдания вопль, и Илка испуганно запричитала:

- Ох, какое несчастье! Ярин, ты грубиян, ему же больно! - Ярин изумленно уставился на нее, но она, не замечая этого, продолжала полным сочувствия голосом:

- Я сейчас же побегу в деревню! У мамочки наверняка найдется какое-нибудь снадобье для моего бедного братца, а папочка одолжит у соседа телегу, и мы вместе дотолкаем бедного Пыхчика...

Тарп вспыхнул и заскрипел зубами - очевидно, детское прозвище ему не нравилось, - и тут же резко выпрямился, встав на одну ногу:

- О, нет-нет, что ты, что ты, сестричка, - сверкнул он глазами на девочку, - тут же недалеко, я и сам доберусь! Я допрыгаю, вот так, видите? - Тарп сделал несколько прыжков, - ну, я пошел!

- Дурак, - глядя на резво прыгающего в сторону деревни Тарпа, сквозь зубы процедила Илка, - и матушка туда же. Вся семья только одного хочет, чтобы я замуж поскорее вышла. Извини за этот цирк. Меня все время сватают к кому попало. Ой, ну то есть ты не кто попало, я не это хотела сказать...

- Не объясняй, все хорошо.

- Ну просто ты... ну понимаешь, ты, как бы... староват для меня, - Ярин удивленно уставился на Илку, но потом кивнул. Ему было что-то около двадцати, возможно, чуть больше - он не помнил о себе даже этого! - но Илка, недавно справившая свое шестнадцатилетие, несомненно, считала, что ему уже пора собираться на кладбище. Девушка, между тем продолжала:

- Да и вообще, я не хочу замуж, у плиты торчать да детей нянчить. Я хочу чего-то большего, сочинять и рассказывать истории, играть музыку, или путешествовать... А лучше все вместе, знаешь, как странствующие барды?

- Илка, да все нормально, честно. Я и сам не хочу на тебе женится.

- Правда? - Илка вздохнула с облегчением, но потом нахмурила брови:

- А почему? Я некрасивая? Я тебе не нравлюсь?

- Ты очень красивая, - ответил парень, ничуть не покривив душой. Илка была, может быть, чуть полнее, чем нравилось Ярину, и в ней все еще оставалось немного подростковой неловкости, но ее лицо было симпатичным, добрым и милым, внушающим самую искреннюю симпатию. Когда-нибудь она будет настоящей красавицей.

- И ты мне нравишься, но только как сестра, - которой у меня никогда не было... А может, и была? Или брат? - Просто я... Я не знаю, мне кажется, будто есть кто-то, кого я потерял недавно, и кто все еще ждет меня... Будто мы были с ней вместе, но потом нас разлучили.

- Тебе кажется? Как ты можешь не помнить, что тебя с кем-то разлучили? - наморщила лобик Илка.

Ярин посмотрел на Илку, в ее большие, наивные, и такие добрые глаза, и... рассказал ей все: про неожиданное пробуждение в доме Орейлии, про до сих пор не вернувшуюся к нему память, про необычный талант к иллюзиям, огню и пару, про неудачную попытку поступить в Академию и случайное избавление от гвардейской службы, про возникающее иногда щемящее чувство одиночества. Он умолчал лишь о странной силе, которая посетила его однажды, по пути в Назимку - это переживание было слишком личным. Илка слушала, раскрыв рот.

- Надо же, совсем как в сказаниях... Я знаю! Ты, наверное, какой-нибудь принц, которого злая королева-мачеха околдовала и бросила в лесу.

- Только не говори никому, хорошо? Это будет нашим секретом.

Илка энергично закивала:

- Конечно-конечно, я понимаю. Это тайна. Только пообещай, что ты, когда станешь принцем, заберешь меня с собой в свою сказочную страну, хорошо?

Ярин, рассмеявшись, пообещал. Какой же она все-таки ребенок, хотя и выглядит временами почти взрослой!

За разговорами они и не заметили, как подошли к домику Орейлии. Ярин постучал в дверь. Потом еще раз, и еще раз. Никто не отвечал. Парень поднес ухо к двери - из дома не доставалось ни звука, ни шороха. Он обошел дом, заглядывая в окна - ни в одном из них не горел свет, не было движения. Сердце ёкнуло у него в груди - все-таки Орейлия была довольно стара, мало ли что... Ярин начал дубасить в дверь, громко, словно пытаясь шумом заглушить растущую внутри тревогу. Дверь, не выдержав напора, открылась наружу - она была не заперта.

Ярин и Илка прошли в дом, в котором царила непривычная тишина - раньше его исправно наполняли стуками, пыхтением и жужжанием многочисленные домашние приспособления. Сейчас все они стояли неподвижными, словно мертвыми. Это было настолько удивительно, что Ярин сразу же прошел на кухню, походя отметив, что в домике царил идеальный порядок, если не обращать внимания на тоненький, но уже заметный слой пыли. Значит, до Орейлии не добрались разбойники или дикие звери - да и не водились они в этих местах. Ярин наскоро осмотрел чудо-колодец, доставляющий воду на кухню. Он не был сломан, - конечно, только не в этом доме! - и не выработал свое топливо. Кто-то просто вытащил из него кубик каменного огня. Что бы ни случилось, у Орейлии хватило времени позаботится о том, чтобы ее детища стояли спокойно, и не сломались от выкипевшей в них воды. У нее - или у кого-то другого.