В тени монастыря (СИ) - Юрий Раджен

Продавщица захлебнулась бранью, будто получив под дых, и, изумленно уставившись на Алию вытаращенными глазами, спросила хриплым голосом:

- Что ты сказала?

- Я сказала: дайте жалобную книгу.

Иан потянул ее за рукав:

- Алия, может, лучше пойдем, в парк погуляем, мороженого поедим...

Она освободила руку:

- Нет, подожди! Я покупатель, и я имею право пожаловаться на грубость продавцов. Что в этом такого особенного?

К потрясенной продавщице вернулся дар речи:

- Лыма! Подь сюда! Тут какая-то девица жалобную книгу требует.

К ним подошла самая внушительная продавщица из всей троицы, выше Алии на полголовы и шире ее раза в три, с жесткими, черными усами над верхней губой, и пробасила:

- Вот эта, что ли?

- Можешь себе представить!

- Ну ничего себе! Такая молодая, и такая наглая!

- Совести у тебя нет! Да я тридцать лет за прилавком отстояла! А эта соплячка мне и говорит: "дайте жалобную книгу!"

- Неслыханно!

- Хулиганка! - заголосила из-за прилавка третья продавщица. Старичок сочувствующе глядел на Алию и Иана.

- Да я сейчас стражу позову! - затрясла жирными телесами Лыма.

Алия была поражена произведенным эффектом: столь искреннее возмущение, даже ярость, и в то же время - явный испуг, и все от простого упоминания жалобной книги! Сейчас она покажет этой колыхающейся горе сала... Вдруг она почувствовала, что Иан тащит ее к выходу из лавки, схватив, как ребенка, за руку. Она не успела даже возразить, как он вывел ее из помещения под победные, торжествующие вопли торговок.

- Что это на тебя нашло? - пораженно спросил Иан, когда они оказались на улице и отошли от магазина на несколько десятков шагов.

- В смысле, на меня? - удивилась Алия, - ты разве не слышал, как она хамила?

- Слышал, конечно, но... это же продавщица! - ответил парень таким тоном, будто она жаловалась на дождь, промочивший ей одежду, или солнце, напекшее голову. Алия уставилась на него, ожидая продолжения, но дождалась только слов "странная ты".

***

После неудачного похода в магазин они пошли вдоль Разлома - главной достопримечательности Щачина, уродливого шрама Великой войны, протянувшегося через весь город. В том числе и через площадь Восстания, но здесь он был прикрыт высоким бетонным забором, так что нельзя было ни увидеть сам Разлом, ни как следует рассмотреть красоту города, простиравшегося за ним.

Алия и Иан вышли с площади и неторопливым шагом двинулись по улице Бесогонов - мостовой с извилистым краем, повторявшую линию Разлома. Дома с другой стороны улицы стояли уже ровно - по большей части, они были отстроены после войны, - поэтому улица то сужалась, то расширялась, оставляя свободное место фонтану, скамейкам или гипсовым бюстам. У одного такого изваяния Алия остановилась, чтобы прочитать подпись "Латаль, Отец-Основатель Церкви Равенства". Заметив, что Иан уже успел уйти вперед, остановиться, обернуться и посмотреть на нее с плохо скрываемым удивлением, она, смутившись, догнала его.

- Отец Латаль основал Церковь Равенства, выступил против власти чародеев и, чтоб слова не расходились с делом, убил Владыку Мира Эалайю. Кто такой Владыка? Верхновный жрец культа дженов. Он правил культом, а не государствами, конечно, но культу подчинялась Непобедимая Армия, культ владел землей под храмами и много где еще, да и потом, вера в дженов объединяла всю знать того времени. Так что власть Владыки была велика, хоть и не так велика, как в старые времена. Эалайя оставил после себя слабого наследника, и в верхушке культа немедленно выросли заговоры за влияние на него, а через некоторое время - за его замену на того или другого дальнего родственника. Одновременно с этим последователи Латаля начали войну за ликвидацию Владычества и культа в целом, считая его последователей бесопоклонниками, - начал вдруг Иан, говоря как бы в пространство, и Алия мысленно поблагодарила его за деликатность. Ей нужно было узнать хоть что-нибудь об этом странном городе, но девушка по-прежнему не могла никому довериться, даже Иану, настолько, чтобы рассказать о своем недуге. Вдруг они решат, что я сошла с ума? И запрут где-нибудь снова? Эта и другие подобные мысли то и дело мелькали в ее рыжей голове. Минуты страха быстро заканчивались, и к ней возвращалась способность разумно мыслить - по крайней мере, о вопросах, не касающихся заточения в замкнутых помещениях.

- За несколько лет Сегай превратился в муравейник из враждующих между собой лордов и леди. На востоке император Тарешьяк положил этому конец, основав Империю Братских Народов, запретив культ дженов и отдав власть простому народу. Вернее, Церкви, которая этот простой народ представляла. Возможно, для людских земель это и было лучшим решением. Или как минимум меньшим из зол.

Алия слушала высококонцентрированный урок истории, машинально перебирая в кармане вытащенные из подвала Универсального магазина четки. Она не носила браслет на руке, очень уж странно он выглядел - некоторые четки были металлическими, другие из кости или камня, а то и вовсе деревянными - но перебирать их прочно вошло у нее в привычку. Интересно, за кого он меня принимает? Наверное, за крестьянку из какого-то медвежьего угла, и недоумевает, каким ветром меня занесло в Щачин. Она не знала, что на самом деле удивление Иана было куда глубже: в любом, самом глухом и захолустном уголке Империи, дочери и самого бедного крестьянина, и самого пьяного сапожника ходили в школу и назубок знали, кто такие Латаль и Тарешьяк. Уж этому-то там учили! Дети декламировали стихи про детство Латаля, читали и пересказывали поучительные рассказы о его учебе в Высоком Университете имени Владычицы Аллиандры, который ныне был переименован в Латальградский Университет, или Латун, как его называли для краткости.

- В Горных Городах не особо интересовались этой возней за Тамрой, - продолжал Иан. - Нас мало задела смута: здесь уже много столетий правили собственные династии, которые возникли задолго до Владыки. Присягнув в свое время новому правителю на верность, Горные Короли сохранили свои троны. Так что в целом тут было спокойно - до тех пор, пока Тарешьяк не возомнил себя новым Владыкой и не задумал подчинить себе весь Сегай. Он продвигался на запад, и чем ближе подходила его армия, тем больше город погружался сначала в уныние, а затем - и в панику. Конечно, нашлись и те, кто обрадовался - последователи Церкви были и в Щачине - но, в целом, щачинцам были совершенно не нужны здесь ни их дурацкая Церковь, ни их дурацкая Империя.

- Щачин всегда был мирным городом, с небольшим гарнизоном, и помощи нам было ждать неоткуда. Эльфы были слишком заняты междоусобицей в Диволесье, - Алия с усилием сделала вид, что ни капельки не удивлена - о принадлежности к эльфийской расе, владения которых начинались к югу от Горных Городов, Иан уже упоминал вчера, походя, как о самой обычной вещи, и тогда ей удалось удержать свою челюсть от падения на грудь, лишь собрав все свое самообладание, - а другие Горные Города за время смуты успели переругаться между собой. Не до войны, конечно, но отношения между ними строились на деловых договорах, а не на взаимном обожании. Так что отправленные в Нимц и Врх послы вернулись с пожеланиями выстоять против Тарешьяка в одиночку. Наверное, короли надеялись, что осада вымотает имперцев, и их будет легче разбить в дальнейшем, а уж потом можно и отбить Щачин назад, заодно передав трон какому-нибудь своему племяннику.

- Началась осада, которая продолжалась два месяца. Тарешьяк не предпринимал штурма, надеясь, что город истощит свои запасы, или внемлет увещеваниям засланным Церковью проповедников, которые рассказывали, как хорошо жить в Империи Братских Народов. Щачинцы экономили провизию, вешали засланцев, и ждали помощи. Может быть, и дождались бы - говорят, запасов бы хватило не меньше, чем на пару лет - но рок был не на их стороне. В одну из ночей открылся Разлом. В считанные секунды на мостовых появились глубокие трещины, из которых вырывалось пламя, а затем несколько кварталов просто ушло под землю. И оттуда полезли бесы.

- Как-то это... Неправдоподобно, - сказала Алия, оглянувшись по сторонам. Пусть в Щачине правил церковный епископ, пусть здесь водились эльфы и гномы, пусть некоторые из них могли жонглировать невесть откуда взявшимися огнями, но это? Разверзшаяся земля, исторгающая бесов? Это было слишком. Все вокруг казалось слишком вещественным, слишком предсказуемым - слишком скучным - для подобных сверхъестественных происшествий.

- Неправдоподобно, да, - ответил Иан, - я с трудом могу представить себе, что вот в этом самом месте всего лишь тридцать лет назад вверх по склонам разлома карабкались черти, что они, как и предупреждала церковь, пытали и убивали людей ни с того ни с сего, просто так. Невозможно вообразить, да. Но мир меняется: всего триста лет назад никто не знал ни единого волшебного слова, а сто лет назад - паровых двигателей. Вот и во время Великой Войны мир стал другим. Никто не знает, почему. Не так-то и много выживших осталось. Церковь учит, будто бы король Диграгх сам Разломал землю и призвал бесов, чтобы разгромить Тарешьяка, но... Он был так стар, что и яйца-то на завтрак с трудом разламывал. Как бы то ни было, за несколько ночей бесы почти полностью заняли город - все остальные либо попрятались, либо, поддавшись черному колдовству, примкнули к их армии. Они открыли ворота, выпустили часть горожан. Тарешьяк решил, что в городе наконец-то произошло восстание, подготовленное его агентами, попытался войти в Щачин - и был наголову разбит. Ослабевшее, потерявшее много людей Имперское войско отступило.