В тени монастыря (СИ) - Юрий Раджен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Что-то новенькое, - проговорил Иан, когда девушка посмотрела на него, - наконец-то. Что-то начало происходить.
Иан был заинтересован, но одновременно взволнован, и тревога парня быстро передалось ей. Что-то начало происходить. Но что? Этот вопрос беспокоил всех жителей лагеря, и они возбужденно обсуждали его за завтраком. Лет тридцать назад на улицы вышли отцы и матери тех, кто пытался изгнать Ариана сегодня. В тот раз Империя ответила решительно и не дала восставшим толком окопаться, пустив против них стражу и гвардейцев, вооруженных плетьми и мечами. Не так уж и много крови было пролито, но ее оказалось достаточно, чтобы то поколение больше никогда не посмело открыть рот.
Но времена сейчас были уже не те - в этом сходились все. За последние годы Империя изрядно размякла, обрюзгла, постарела. Во времена молодого Галыка, или, того хуже, Тарешьяка, любой эдикт, выпущенный Арианом, был бы незамедлительно выполнен. Реши епископ, что щачинцы должны ходить на четвереньках или говорить задом наперед - и все обитатели Щачина через пару недель делали бы именно так, а иначе угодили бы в заточение, а то и на виселицу. Совсем другой в те времена была и городская стража - в ней служили отставные воины, закаленные битвами Великой Войны, и они славились своей твердостью и решимостью. Нынешние стражники видели битвы только на картинках, и гораздо лучше разбирались в инспектировании сумок, чем в выполнении приказов. А что до Гвардии... слабо верилось, что до этого дойдет. Только Император мог отдать такой приказ - но ему было уже под девяносто, и с молодостью он потерял жесткость и былую решимость. Да и всадников, которые решаться давить лошадьми людей, - в том числе, и собственных братьев и друзей, - надо было еще поискать. Империя предусмотрительно разбавляла Гвардию Щачина полудикими выходцами с Ладабагарских гор, но можно ли было представить себе, что Император решится так явно столкнуть гоблинов и гномов лбами? Это могло откликнуться новым, гораздо более сильным бунтом, в том числе, и в самой Гвардии. Этими и другими аргументами люди обменивались за утренним чаем, и, в конце концов, рассудительность и трезвость собственных речей их успокоила.
На площади стали собраться люди, желающие послушать наместника. Алия знала некоторых из них: они прожили в лагере одну ночь, или же приходили пару раз днем. Сегодня, казалось, все они решили вернуться, чтобы быть вместе со своими друзьями - и для дополнительной поддержки вели с собой знакомых и родственников. Ближе к полудню появились и те, кого Алия раньше не видела. Они разительно отличались от веселой, нарядной молодежи, которая обычно собиралась на площади. Никто из них не коротал время за книгой или рисунком - они просто стояли, сбившись группками человек по десять-пятнадцать, изредка перекидываясь между собой отрывистыми фразами, или глядя прямо перед собой пустыми, бессмысленными взорами. Никто из них не носил ярких перьев в волосах - и вообще ничего яркого. Они были завернуты в уже осточертевшие ей мешковатые штаны и просторные рубахи серых или синих тонов, столь типичные для жителей Щачина. Их одежды одним своим видом вызывали уныние и безнадегу, но людей, казалось, это совершенно не волновало: лишь бы срам прикрыть, неважно чем.
- Надо бы, наверное, пойти и поговорить с мужиками, - нерешительно сказал Иан, - я бы никогда не подумал, что они могут нас поддержать, но раз они пришли... Значит, их по крайней мере интересует ответ Наместника, значит, они и проблемой интересуются, правильно?
- Ты уверен, что это хорошая идея? - поинтересовался Киршт. Алия была с ним согласна: ни у одного серо-синего человека на лице не было и намека на интерес, лишь скука и равнодушие столь отчаянные, что девушка терялась в догадках относительно силы, вытащившей их на площадь.
Иан, тем не менее, решил попробовать. Нацепив одну из своих самых открытых, смелых и убедительных улыбок, он направился к ближайшей стайке равнодушных мужчин, и Алия двинулась за ним.
- Доброе утро! Могу ли я попросить минутку вашего времени, чтобы рассказать о несчастье, которое постигло щачинского подростка, Раслава, провинившегося лишь тем, что хорошо рисует? - произнес он свою обычную фразу, с которой обычно начинал разговор. За прошедшие полторы недели он отточил каждый звук, каждую интонацию - и теперь почти уже никогда не слышал отказа. Но эти люди лишь смерили его презрительными, неприязненными взглядами. Они помолчали некоторое время, будто бы им требовалось приложить усилия для понимания сказанного, и, наконец, один из них, полноватый мужчина средних лет с массивными, грубыми чертами лица, сказал:
- Малец, пшел отсюда. По барабану нам твой Херослав.
Другие одобрительно заржали. Впрочем, один из них, смуглокожий молодой парень с блестящими черными глазами - таких чернявых Алия еще не видела, - сказал:
- Да чо, пусть побалаболит, все равно еще хрен знает сколько тут торчать.
Мнения разделились, и Иан, несмотря на обескураживающее замечание насчет "Херослава", уже собирался ввинтиться в разговор со следующей своей заготовкой, как вдруг его похлопал по плечу невысокий человек с бледным, незапоминающимся лицом. Алия сразу поняла, что этот хмырь - из совсем другой породы, он выделялся и своим подчеркнуто спокойным и безэмоциональным выражением лица, и злыми умными глазами, но главное - сопровождавшей его аурой холода, от которой уже начавшие спорить между собой мужики тут же утихли. Алия заметила на груди у человека серебряный значок с Имперским Глаголям. Так вот они какие, служители церкви. Холодный человек бросил равнодушный взгляд Иана, перевел взгляд на Алию... На его лице промелькнула тень интереса, и церковник обшарил ее своими глазами с головы до ног, наморщил нос, затем втянул воздух, слегка раздув ноздри... Девушке захотелось провалиться сквозь землю, но, к счастью, церковник вспомнил, зачем он здесь находится, и обратился к Иану:
- Молодой человек! Вернитесь, пожалуйста, к своим. Мы не хотим, чтобы нас беспокоили.
Иан сразу же развернулся и пошел прочь, Алия - вслед за ним. Ни у одного из них не возникло ни малейшего желания спорить.
- Ох, не к добру это, не к добру, - бормотал Иан себе под нос, покачивая головой, - еще ничего, к чему приложила руку Церковь, хорошо не заканчивалось.
Тут затрубили фанфары, и на просторный, нависающий над площадью балкон дворца, специально предназначенный для обращения к народу, вышел герольд наместника, зычно обратившийся к собравшимся:
- Добрый жители города, встречайте вашего правителя, Гвардии Генерала, Героя битвы за Щачин, Почетного профессора Латальградского Университета, Наместника Щачина и окрестностей, Бернда Бесогона!
Под аплодисменты собравшихся - хлопали все, даже Иан, да что там, даже Киршт! - наместник вышел на балкон. Он помахал рукой, поворачиваясь корпусом то вправо, то влево. Иан протянул Алии бинокль, и девушка смогла разглядеть наместника получше.
Бернд был невысок. Если бы он стоял на земле, то едва бы доставал Алии до подбородка. Правильно, он же гном, - сообразила она. Лицо Наместника было знакомо ей по рисунку Раслава на фишке: слегка оплывшее, с торчащими вверх усами, моноклем в левом глазу, который придавал Наместнику выражения удивления и неодобрения. Алия вздрогнула. Она помнила, как быстро эти глаза наливались безумием.
Наместник, откашлявшись, открыл рот, и резкий, слегка скрежещущий голос престарелого генерала разнесся над всей площадью:
- Уважаемые горожане, дорогие друзья! Я счастлив обратиться к вам этим утром. Начать хотелось бы с некоторых цифр. За последний год благосостояние каждого щачинца выросло на пятую часть. Мы стали лучше питаться, лучше одеваться, больше отдыхать - об этом свидетельствуют отчеты, неустанно составляемые городской управой и Церковью Равенства.
Краем глаза Алия заметила, что невысокий человек, которого Иан назвал церковником, поднял руку, и стоявшие вокруг него люди разразились аплодисментами, одновременно со всей остальной площадью - очевидно, людей Ариана здесь было немало. Тревога на лице Иана усилилась.
- В этом году мы собрали на треть больший урожай зерна, чем в предыдущем, - продолжал Наместник, - и на четверть больший урожай фруктов. Свинарники и коровники наших ферм полны, как никогда...
- Меня всегда интересовало, куда деваются все эти свиньи и коровы. В отчетах я их видел, а в магазинах - нет, - проворчал слева от Алии Киршт себе под нос.
- ... два новых завода, кирпичный и металлический! Мы процветаем - и этим вызвали ярость наших врагов, - драматично понизил голос Бернд, - о да, они, псы Альянса, там, за Разломом, строят нам козни. Они завидуют нашим успехам, ведь сами живут, по сравнению с нами, жалкой и нищей жизнью!
Это было уже слишком. Гедеон в голос заржал, и не он один - даже стоявшие вокруг церковников унылые люди усмехнулись. Было чему. Многие из них знали, в том числе и на собственном опыте, что, например, для покупки красивого платья жене или теплых и легких сапожек дочке им пришлось бы идти в темные закоулки и общественные туалеты, и там, под покровом ночи, покупать втридорога запрещенные, дефицитные, но такие качественные и красивые вещи. Сапоги, пальто и шапки - все это завозилось из Западного Щачина с теми немногими, кто имел право выезжать из Империи. Никто из "выездных", в том числе, и младшие чины Церкви, не брезговал небольшой контрабандой, отправляясь за Разлом по посольским или торговым делам.