ЦУНАМИ - Анатолий КУРЧАТКИН

— What? — снова вопросила она. — Why?!

В голосе ее был гнев. Она была оскорблена. Куда делась вся ее покорная готовность служить и ублажать, что сквозила в каждом ее движении и интонациях голоса. Это была фурия, ведьма. Взбесившаяся змея, обнажившая ядовитые зубы.

Рад смешался. У него не было опыта общения с женшинами этой профессии. Ему следовало просто достать кошелек и, ни слова не говоря, дать ей деньги, а он вместо того, стараясь не глядеть на пронзенный черной стрелой лобок, проговорил — словно вступил в перепалку:

— Why? Because I've changed my mind. — Почему? Потому что я передумал.

Вероятней всего, фраза была слишком длинна для ее понимания. Да еще его русский акцент. И вообще он не должен был допускать никаких объяснений.

— You must! — Ты должен! — возопила танцующая перед ним в боевой стойке змея. — You must! Must! — Ты должен! Должен!

Что он был должен ей? Спать с ней, раз уж она лежала в его постели?

— No! — сказал Рад. — Нет!

Конечно же, Лана имела в виду, что он в любом случае — независимо от того, спал с нею или не спал, — должен ей заплатить, и следовало, не откладывая, дать ей ее гонорар, но его так же, как и ее, застопорило, она кричала «Должен!» — он отвечал «Нет».

Что ей там понадобилось в своей сумке, он не думал. По-прежнему продолжая кричать, только теперь уже по-тайски, она вдруг прыгнула к сумке, раздернула молнию, и миг спустя на пальцах правой руки у нее появился длинный блестящий предмет. То, что это кастет, Рад понял лишь еще миг спустя, когда уже не успевал перехватить ее руку.

Удар был не чувствителен. Удар был такой, что он на какое-то время ослеп. Искрами, что посыпались из глаз в охватившую его темноту, можно, наверное, было заново подпалить Рим. Он схватился за голову, вокруг все кружилось, казалось, сейчас его снесет с ног.

Возвращение к свету началось с того, что он почувствовал под пальцами мокрое и липкое. Затем уже стало светлеть и в глазах. Свет быстро нарастал, и в этом нарастающем свете Рад увидел метнувшийся к двери силуэт Ланы. Следом он осознал, что его кошелек у нее: то неприятное ощущение, что сохранила ляжка, когда был в темноте, — это Ланина рука, вытаскивающая кошелек из кармана. В котором у него все наличные деньги, и пластиковая карточка тоже.

— Stop! — Стой! — провопил Рад, бросаясь за ней — неуместно вспоминая себя на военных сборах перед последним курсом в университете.

Все, что происходило дальше, осталось в нем одним жгучим комом стыда.

Лана сумела выскочить в коридор. Но он, выскочив следом, сумел схватить ее за волосы и остановить. Лана заверещала от боли, попыталась развернуться — и полетела на пол, увлекая его за собой. Стремясь скорее оставить комнату, она не оделась, только схватила одежду. А он был, можно сказать, при полном параде. Голая проститутка и весь упакованный мужик — что можно предположить, подумалось Раду, когда он, продолжая удерживать Лану, поднялся на ноги.

Он подумал об этом, потому что вокруг, оказывается, был народ — высыпавшие в коридор из своих номеров соседи по этажу. Пять, шесть, семь человек — благопристойного вида люди с выражением недоуменного ужаса на лицах. «For heaven's sake! What on earth?.. Shit! How do you like that! What's going on? — Жуть! Кошмар! Проклятье! Ничего себе! Что происходит?!» — звучало вокруг. Из какого-то номера доносился взволнованный мужской голос — человек звонил вниз дежурному:

— Reception? Call the police, please! Right away! Someone is being kiIIed! — Администратор? Звоните в полицию! Немедленно! Здесь кровопролитие!

И еще, вырываясь, кричала что-то по-тайски Лана, что — неизвестно, в памяти отпечаталось лишь повторяющееся слово «фаранг».

На виду у всех Рад нырнул перемазанной кровью рукой в разверстый зев Ланиной сумки и, нащупав, извлек наружу свой кошелек.

— Everything is fine! — Все в порядке! — потрясая кошельком, глянул он в сторону толпящихся поодаль соседей. — Don't phone the poIice. There's no need. — Не звоните в полицию. Незачем.

Лана, испятнанная его кровью, с выставленными на всеобщее обозрение своими рабочими достоинствами, продолжала что-то блажить.

— Shut up! — Заткнись! — рявкнул на нее Рад. — I'll pay you! I'll pay! Don't worry! — Я заплачу тебе! Я заплачу! Не переживай!

Неизвестно, что она поняла из его слов, но блажить она перестала.

Все так же на виду у всех Рад раскрыл кошелек и пролистнул купюры внутри. Он должен был ей двадцать пять долларов, чуть больше; тридцати хватило бы с лихвой. И двадцатка, и десятка имелись. Он достал две двадцатки. После происшедшего щедрость была неизбежностью.

— Here is it. — Вот, — протянул Рад Лане деньги.

Она вырвала их у него из рук, глянула на достоинство, и лицо ее, неожиданно для Рада, вспыхнуло благодарностью.

— Thanks. — Благодарю, — сказала она, изобразив при этом нечто вроде воздушного поцелуя. Добавив затем: — My darling! — Мой милый!

Толпа зрителей прошелестела смешками.

— Want to put your clothes on? — Хочешь одеться? — кивнув на распахнутую дверь своего номера, спросил он Лану.

— No-no. No. — Нет-нет. Нет, — быстро проговорила она. Скорее всего, не столько поняв его вопрос, сколько отвечая на его приглашающий кивок зайти обратно в номер. Всунула ноги в слетевшие при падении туфли и торопливо направилась к двери на лестницу. Одеться, видимо, она была намерена там.

— Sorry! — повернувшись к продолжавшим созерцать его соседям, развел Рад руками. — Прошу прощения!

Никто ему не ответил.

— Sorry, — повторил он и двинулся к себе в номер.

— You have blood running down your cheеk, — услышал он сердобольный женский голос за спиной. — У вас по щеке течет кровь.

Но теперь не ответил он и, не оглянувшись, с размаху закрыл за собой дверь.

Глава девятая

Его разбудил телефонный звонок. Сонной рукой Рад нашарил на столике около кровати аппарат, нащупал трубку и, свалившись обратно на подушку, приложил трубку к уху.

— Алле, — прохрипел он.

— Спишь? — раздался в трубке голос Дрона.

— Теперь уже нет, — ответил Рад, по-прежнему лежа с закрытыми глазами.

— Подниматься собираешься? — спросил Дрон, и что-то в интонации, с какой он это спросил, Рада насторожило.

— Наверное, — отозвался он. — А который час?

— Утро. Уже утро, — сказал Дрон.

Он должен был на такой конкретный вопрос — о часе — конкретно и ответить, не государственная же тайна, и то, что отделался от вопроса, а не ответил, с несомненностью свидетельствовало о втором и третьем смысле, стоящем за его словами.

Глаза у Рада мигом открылись, он сбросил с себя одеяло и сел на кровати, опустив ноги на пол.

— В чем дело? — спросил он.

— Ты меня спрашиваешь? — тут же, как фехтовальщик, делающий выпад, встречно спросил Дрон.

— Ну спроси ты меня, — смиренно сказал Рад. Дрон в трубке помолчал.

— Что ты там натворил такое, что тебя выселяют? — выдал он затем Раду.

— Выселяют? Меня?! — воскликнул Рад.

— Тебя, тебя, — подтвердил Дрон.

Теперь в молчание впал Рад. Хотелось предположить, что все это шутка со стороны Дрона, но случившееся вчера не позволяло поддаться подобному искушению. Только почему в известность об этом ставил его Дрон?

— Интересно, — сказал Рад. — Почему это я получаю уведомление через тебя?

— Потому что номер для тебя заказывал я. Я заказывал — мне и по мордасам: чтобы вашего протеже духу не было.

— Это что, тебе позвонили? — уточнил Рад.

— Это мне позвонили, — фехтовальщиком, отбивающим удар, парировал Дрон. — Так что ты там натворил?

Рад, отнеся трубку в сторону, с шумом выдохнул воздух. Славное получилось пробуждение.

— В двух словах не объяснишь, — сказал он, поднося трубку обратно к уху. — И когда мне нужно съезжать?

— Check off, расчетный час, там у тебя — полдень, так что к полудню.

Рад чувствовал себя точь-в-точь нашкодивший первоклассник. Опыта расплаты за совершенный проступок еще нет, защитная реакция не выработана и впереди — разверзшаяся пропасть неизбежного воздаяния за содеянное.

— Ну что, — проговорил он неуверенно, — давай я побреюсь, приму душ — и встретимся?

— Да, через полчаса в «Кофи Макс», — принял его предложение Дрон.

После чего в ухо Раду ударили короткие сигналы разомкнутой связи.

Рад медленным движением положил трубку. Рядом с аппаратом, ярко алея, лежала плоская коробочка с презервативами. Рад взял ее и покрутил в руках. Никаких чувств это вещественное напоминание о вчерашнем происшествии в нем не вызвало. Разве что ироническое восхищение цветом упаковки. Как запрещающий сигнал светофора.

Он бросил презервативы обратно на столик и встал с кровати. Через полчаса в «Coffee Max».

Когда он, выйдя из лифта, проходил мимо стойки ресепшена, там за нею стояли трое: вчерашний дежурный, девушка, пришедшая ему на смену, которая, запомнилось Раду, стояла на ресепшене в день его приезда, и сама управляющая гостиницей — средних лет плотная тайка в очках, с короткой деловой стрижкой, в темном деловом костюме, туго обтягивавшем ее плотное тело. Вчерашний дежурный, завидев Рада, бросил негромко несколько слов по-тайски, и дежурная с управляющей вслед ему тотчас устремили на Рада взгляды. Про взгляд управляющей вполне можно было сказать, что она вперилась. На «Good morning» Рада никто из них ему не ответил.