Стихотворения и поэмы - Дмитрий Кедрин

1933

Ранние стихи

(1930)

ЗАТИХШИЙ ГОРОД

Екатеринославу

Отгудели медью мятежи,Отгремели переулки гулкие.В голенища уползли ножи,Тишина ползет по переулкам.

Отгудели медью мятежи,Неурочные гудки устали.Старый город тяжело лежит,Крепко опоясанный мостами.

Вы, в упор расстрелянные дни,Ропот тех, с кем подружился порох…В облик прошлого мой взор проникСквозь сегодняшний спокойный город.

Не привык я в улицах встречатьШорох толп, по-праздничному белых,И глядеть, как раны кирпичаОбрастают известковым телом.

Странно мне, что свесилась к водеТвердь от пуль излеченного дома.Странно мне, что камни площадейС пулеметным ливнем не знакомы.

Говорят: сегодня — не вчера.Говорят: вчерашнее угрюмо.Знаешь что: я буду до утраО тебе сегодня ночью думать.

Отчего зажглися фонариУ дверей рабочего жилища?И стоят у голубых витринСлишком много восьмилетних нищих?..

Город мой, затихший великан,Ты расцвел мильонами загадок.Мне сказали: "Чтоб сломать века,Так, наверно, и сегодня надо".

Может быть, сегодня нужен фарс,Чтобы завтра радость улыбалась?..Знаешь что: седобородый МарксМне поможет толстым "Капиталом".

<1924>

БУДУЩЕМУ

Юным ленинцам

Если солнце рассыпалось искрами,Не должны ли мы нежность отдатьМальчугану с глазами лучистыми,Осветившему наши года?

Если небо сегодня не прежнее,Мы поймем — это так оттого,Что дорога, как небо, безбрежная,К коммунизму его позовет.

Пусть мы знали и боль, и потери,И душа наша гневом больна, —Для него не широкие двери —Мир громадный откроет весна.

Он не вспомнит и ужас подвалов,Отравивших кошмарами нас,Он узнает, что жизнь улыбалась,Над его колыбелью склонясь.

Он пойдет не тропинками горнымиПод осколками умерших лет,И не будет знаменами чернымиНочь, над ним наклоняясь, шуметь.

Он придет, молодой и упорный,Мир под новую форму гранить.Перед ним свои стяги узорныеСолнце в золоте ласки склонит.

И теперь, если вспыхнуло искрамиНаше солнце, —Должны мы отдатьМальчугану с глазами лучистымиНашу нежность и наши года!..

<1924>

СТИХИ О ВЕСНЕ

Разве раньше бывала веснаДля меня вот, кошмаром давимого?..Для других — может быть… Для меняБыли вечные серые зимы…Разве вспомнишь, что солнечный лакЗолотит бугорки и опушки,Если голод, унылый чудак,В животе распевает частушки?Разве знаешь, что, радостью пьян.Лес зареял вершинами гордыми,Если вечно бастует карманИ на каждом углу держиморда?Пусть в полях распустились цветыНад шатрами бездонно-лазурными,Что тебе, раз такими ж, катеты,Полны темные, душные тюрьмы?А сегодня мне всё нипочем,Сердцу вешняя радость знакома,Оттого что горит кумачомКрасный Флаг в синеве над райкомом.Тянет солнце горячим багромСтаю дней вереницею длинной.Потому что весна с ОктябремРазогнули согбенные спины.Плещет в душу весна, говоря,Что назавтра набат заклокочетИ стальная нога ОктябряПо ступеням миров прогрохочет.И, я знаю, в приливе волныПослом эсэсэровских хижин,Пионером всемирной весныБуду завтра в Париже.

<1924>

ОСЕНЬ

Эх ты осень, рожью золотая,Ржавь травы у синих глаз озер.Скоро, скоро листьями оттаетМой зеленый, мой дремучий бор.

Заклубит на езженых дорогахСтон возов серебряную пыль.Ты придешь и ляжешь у порогаИ тоской позолотишь ковыль.

Встанут вновь седых твоих тумановНад рекою серые гряды.Будто дым над чьим-то дальним станом,Над кочевьем Золотой Орды.

Будешь ты шуметь у мутных окон,У озер, где грусть плакучих ив.Твой последний золотистый локонРасцветет над ширью тихих нив.

Эх ты осень, рожью золотая,Ржавь травы у синих глаз озер.Скоро, скоро листьями оттаетМой дремучий, мой угрюмый бор.

<1924>

ПОГОНЯ

Полон кровью рот мой черный,Давит глотку потный страх,Режет грудь мой конь упорныйО колючки на буграх.

А тропа — то ров, то кочка,То долина, то овраг…Ну и гонка, ну и ночка…Грянет выстрел — будет точка,Дремлет мир — не дремлет враг.

На деревне у молодкиЛебедь — белая кровать.Не любить, не пить мне водкиНа деревне у молодки,О плетень сапог не рватьИ коней не воровать.

Старый конь мой, конь мой верный,Ой, как громок топот мерный:В буераках гнут вдалиВражьи кони — ковыли.

Как орел, летит братишка,Не гляди в глаза, луна.Грянет выстрел — будет крышка,Грянет выстрел — кончен Тришка.Ветер глух. Бледна луна.

Кровь журчит о стремена.Дрогнул конь, и ветра рокотТонет в травах на буграх.Конь упал, и громче топот,

Мгла черней, и крепче страх.Ветер крутит елей кроны,Треплет черные стога,Эй, наган, верти патроны,Прямо в грудь гляди, наган.

И летят на труп вороны,Как гуляки в балаган.

<1925>

Екатеринослав

МОСТ ЕКАТЕРИНОСЛАВА

Мой хмурый мост угрюмого Днепровья,Тебя я долго-долго не встречал.У города, опоенного кровью,Легла твоя гранитная печаль.Я не вернусь… А ты не передвинешьНа этот север хмурые быки.Ты сторожишь в моей родной долинеГлухую гладь моей большой реки.Я многое забыл. Но все же память,Которая дрожит, как утренний туман,Навеки уплыла над хмурыми домамиНа дальний юг, на голубой лиман.Я помню дни. Они легли, как глыбы,Глухие дни у баррикад врага.И ты вздохнул. И этот вздох могли бы льНе повторить родные берега?Звезда взошла и уплыла над далью,Волна журчит и плещет у борта.Но этот вздох, перезвучавший сталью,Еще дрожит у колоннад моста.Она легла, земная грусть гранита,Она легла и не могла не лечьНа твой бетон, на каменные плиты.На сталь и ржавь твоих гранитных плеч.А глубь всплыла и прилегла сердито,К твоим быкам прильнула, как сестра.Прилег и ты, и ты умолк забытый,Старел и стыл на черном дне Днепра.Прошли года, и города замолкли,Гремя и строясь в новые полки.А ты мечтал на грязном дне реки,Как ветеран, — тебе не в этот полк ли?И шаг времен тебя швырнул на знамя:"Тебя, мол, брат, недостает в борьбе!" —И как во мне, в других воскресла памятьО дорогом, о каменном тебе.И вот пришли, перевернули трапы,Дымки горнов струили серебро,А ты напряг свои стальные лапыИ вновь проплыл над голубым Днепром.Здорово, мост, калека Заднепровья!Тебе привет от заводских ребят…

Прошли года. Но ты расцвел здоровьем,И живы те, кто выручил тебя.

1926

ПОСТРОЙКА

Разрушенный дом привлекает меня:Он так интересен,Но чуточку страшен:Мерцают, холодную важность храня,Пустые глаза недостроенных башен.Под старой подошвой —Рыдающий шлак,И эхо шагов приближается к стону.

Покойной разрухи веселый кулак —Как в бубен —Стучал по глухому бетону.При ласковом ветре обои шуршатГубами старухи у мужьего гроба.Седых пауков и голодных мышатПустых погребов приютила утроба.НедавноС похмелья идущая в судНочная шпана на углах продавалаПо тыще рублей за ржавеющий пуд —Железный костяк недобитого зала.

Тут голод плясал карманьолу свою,А мы подпевали и плакали сами…Бревно за бревном — в деревянном строюУ каменных изб обернулись лесами.И нынче,Я слышу,Стучат молоткиВ подвалах —В столице мышиного царства:Гранитный больной принимает глоткиОткрытого доктором нэпом лекарства.И если из каждой знакомой дырыГлядела печаль,Обагренная кровью,То в ведрах своих принесли малярыРумянец покраски в подарок здоровью.Пусть мертвые — нет,Но больные встают.Недаром сверкает пила,И теплееРаботают руки, а губы поютО сделанном день изо дня веселее.Испачканный каменщик,Пой и стучи!Под песню работать — куда интересней,Давай-ка, пока подвезут кирпичи,Товарищей вместе побалуем песней.А завтра, быть может, и нас, пареньков,Припомнят в одном многотысячном счете:Тебя — за известку, что тверже веков,Меня — за стихиО хорошей работе.

<1926>