Стихотворения и поэмы - Дмитрий Кедрин

1935

ПРОШЕНИЕ

Ваше благородие! Теперь косовица,Хлебушек сечется, снимать бы пора.Руки наложить? На шлее удавиться?Не обмолотить яровых без Петра.

Всех у нас работников — сноха да внучек.Молвить по порядку, я врать не люблю,Вечером пришли господин поручикВроде бы под мухой. Так, во хмелю.

Начали — понятное дело: пьяный,Хмель хотя и ласковый, а шаг до греха, —Бегать за хозяйкой Петра, Татьяной,Которая нам сноха.

Ты из образованных? Дворянского рода?Так не хулигань, как последний тать.А то повалил посреди огорода,Принялся давить, почал хватать.

Петр — это наш, это — мирный житель:А ни воровать, а ни гнать самогон.Только, ухватившись за ихний китель,Петр ненароком сорвал погон.

Малый не такой, чтобы драться с пьяным,Тронул их слегка, приподнял с земли.Они же осерчали. Грозя наганом,Взяли и повели.

Где твоя погибель — поди приметь-ка,Был я у полковника, и сам не рад.Говорит: "Расстреляем!" Потому как ПетькаБудто бы есть "большевистский гад".

Ваше благородие! Прилагаю при этомСдобных пирогов — напекла свекровь.Имей, благодетель, сочувствие к летам,Выпусти Петра, пожалей мою кровь.

А мы с благодарностью — подводу, коня ли,Последнюю рубашку, куда ни шло…А если Петра уже разменяли —Просим отдать барахло.

1929

Днепропетровск

ГИБЕЛЬ БАЛАБОЯ

В порванной кубанке, небритый, рябой,Ходит по Берлину Василь Балабой.У Васьки на сердце серебряный хрестик,Бо Васька — герой Ледяного Похода.А только — пошли вы с тым хрестиком вместе к…То есть, извиняюсь… Дождик… Погода…Шапка у пуху. Сапоги у глине.Пожалиться некому, — разговорчик детский!Мало ль этой Людки у том у Берлине?И ведь каждая тварь говорит по-немецки!Отшумел ты, Вася! Труба нам с тобой!Блин с тебя, любезный Василь Балабой!Ты ли пановал малярийной Кубанью,Чуб носил до губ, сапоги до бедра?..Молодость проел ты и ряшку кабанью,Ту, что нагулял на харчах у Шкура!..Всякому понятно, что щука в прудеЧувствует себя, как рыба в воде!Перышко возьми да на счетах подбей-ка:Что ж тебе осталось? Подводит бока…Трубка-носогрейка да бритва-самобрейка,То есть — молочко от рябого бычка…В порванной кубанке, небритый, рябой,Тощий и в растерзанном виде,Шляясь по Берлину, Василь БалабойЗашел к атаману Гниде.Ходит она, гнида, в малиновых штанах,Грудь у ей, у гниды, уся в орденах,Ментик на гниде с выпушкой.Кушают они с лапушкой.Вытерла усы от блинов от пшеничных:"Кто его впустил, такую ворону? —Масло облизала. — Пройдите, станичник!Я уже пожертвовал, В церковь. Крону…" —Злость его взяла, не хватило ли сил(Он ведь пер на Орел, с-под Царицына драпал),Голова ль закружилась, а только ВасильШапку скинул, завыл, опрокинулся на пол:"За ваши за души, за эти грошиКлинком оглоушен я, пулей прошит.Вы гребли в сундуки серебро и меха,Запаскудили совесть и душу сожгли мою!..Для чего под Ростовом я клал потрохаЗа твою за Единую да Неделимую?!"Взял Балабоя денщик-текинец,Дал натощак Балабою гостинец,Сел Балабой между лип на бульваре,Возле плевательниц на Фридрихштрассе…Скрипка мяукает где-то в баре,Молодость вспомнилась… Скучно, Вася!..Так-то. Людям — хресты и медали,А нам, медведям, ничего не дали!Варька, прощай! Я дарил тебе мыло.Ты, чай, поешь на морском берегу:"Девять я любила, восемь разлюбила,Одного позабыть не могу!.."За что же? За удаль ночного погрома?За хмель? За каемку погона?..Ерема, Ерема, сидел бы ты дома,Точил бы свои веретена!

1931

ДУМА

Батька сыну говорит: "Не мешкай!Навостри, поди, кривую шашку!.."Сын на батьку поглядел с усмешкой,Выпил и на стол поставил чашку.

"Обойдется! — отвечал он хрипло. —Стар ты, батька, так и празднуй труса,Ну, а я еще горелки выпью,Сала съем и рушником утруся".

Всю субботу на страстной неделеДо рассвета хлопцы пировали,Пиво пили, саламату ели,Утирали губы рукавами.

Утром псы завыли без причины,Крик "Алла!" повис над берегами.Выползали на берег турчины,В их зубах — кривые ятаганы.

Не видать конца турецкой силе:Черной тучей лезут янычары!Женщины в селе заголосили,Маленькие дети закричали.

А у тех османов суд короткий:Женскою не тронулись слезою,Заковали пахарей в колодкиИ ведут невольников к Азову.

Да и сам казак недолго пожил,Что отцу ответил гордым словом:Снял паша с хмельного хлопца кожуИ набил ее сухой половой.

Посадил его, беднягу, на кол, —Не поспел казак опохмелиться!..Шапку снял и горестно заплакалНад покойным батька смуглолицый:

"Не пришлось мне малых внуков нянчитьПод твоею крышей, сыну милый!Я стою, седой, как одуванчик,Над твоею раннею могилой.

Знать, глаза тебе песком задуло,Что без пользы сгинул ты, задаром.Я возьму казацкую бандуруИ пойду с бандурой по базарам,

Подниму свои слепые очиИ скажу такое слово храбрым:Кто в цепях в Стамбул идти не хочет —Не снимай руки с казацкой сабли!.."

1939

ПЕСНЯ ПРО СОЛДАТА

Шилом бреется солдат,Дымом греется…

Шли в побывкуИз КарпатДва армейца.

Одному приснилось:МатьСтала гневаться,А другой шелПовидатьКрасну девицу.

Под ракитойНебольшой,Под зеленою,Он ту девицуНашелЗастреленную.

А чумакУху варитПри конце реки."Шли тут нынче, —Говорит, —Офицерики.Извели они,Видать,Девку гарную!.."

И подалсяТот солдатВ Красну Армию.

1938

КРЫМ

Старинный друг, поговорим,Старинный друг, ты помнишь Крым?Вообразим, что мы сидимПод буком темным и густым.Медуз и крабов на мелиБосые школьники нашли,За волнорезом залеглиВ глубоком штиле корабли.А море, как веселый пес,Лежит у отмелей и косИ быстрым языком волныОблизывает валуны.Звезда похожа на слезу,А кипарисы там, внизу, —Как две зеленые свечиВ сандалом пахнущей ночи.Ты закурил и говоришь:— Как пахнет ночь! Какая тишь!Я тут уже однажды был,Но край, который я любил,Но Крым, который так мне мил,Я трехдюймовками громил.Тогда, в двадцатом, тут кругомНам каждый камень был врагом,И каждый дом, и каждый куст…Какая перемена чувств!Ведь я теперь на берегуОкурка видеть не могу,Я веточке не дам упасть,Я камешка не дам украсть.Не потому ль, что рея земля, —От Крыма Я до стен Кремля,Вся до последнего ручья —Теперь ничья, теперь моя?Пусть в ливадийских розах естьКровь тех, кто не успел расцвесть,Пусть наливает виноградТа жизнь, что двадцать лет назадПришла, чтоб в эту землю лечь, —Клянусь, что праздник стоит свеч!Смотри! Сюда со связкой нотВ пижаме шелковой идетИ поднимает скрипку тот,Кто грыз подсолнух у ворот.Тропинкой, города правей,В чадры укрыты до бровейУже татарки не идут:Они играют в теннис тут.Легки, круглы и горячи,Летят над сеткою мячи,Их отбивают москвичи —Парашютистки и врачи…Наш летний отдых весел, но,Играя в мяч, идя в кино,На утлом ялике гребя,Борясь, работая, любя, —Как трудно дался этот край,Не забывай, не забывай!..Ты смолк. В потемках наших глазЗвезда крылатая зажглась.А море, как веселый пес,Лежит у отмелей и кос,Звезда похожа на слезу,А кипарисы там, внизу,Нам светят, будто две свечи,В сандалом пахнущей ночи…Тогда мы выпили до днаБокал мускатного вина,Бокал за родину свою,За счастье жить в таком краю,За то, что Кремль, за то, что КрымМы никому не отдадим.

1935