Зауряд-врач - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В полдень я сводил на завтрак в ресторан. Здесь так называют обед. К моему удивлению, от пищи Лиза не отказалась, правда, ела мало. После трапезы я провел ее по палатам. В этом мире они кардинально отличались от тех, что в моем мире. Представьте огромный зал с десятками коек, на которых лежат раненые. Стоны, крики боли, запах гниющего тела, мочи и человеческих испражнений. Сестры милосердия, которые бегают с утками и поильниками. Санитары с носилками, на которых тащат раненого из операционной, или выносят накрытый простыней труп. Я ходил от койки к койке, где лежали прооперированные мной пациенты, интересовался их самочувствием, слушал, обследовал, отдавал распоряжения сопровождавшим меня сестрам. Лиза не отставала. Утомившись, я вышел во двор и присел на лавочку. Лиза пристроилась рядом.
— Для чего вы мне это показали? — спросила после короткого молчания.
— Для расширения кругозора.
Она посмотрела удивленно.
— Вы живете в счастливом мире, Елизавета Давидовна. У вас любящие родители и родственники. Вы шьете новые платья и примеряете драгоценности. Но есть и другой мир, вот этот, — я кивнул в сторону госпиталя. — В нем кровь и страдания, боль и смерть. От этих солдат не пахнет духами, но они защищают наш мир. И когда стоит выбор, кому уделить время: барышне или этим людям, я выбираю их. Понятно?
— Да, — сказала она и встала. — Я все поняла, Валериан Витольдович! Не провожайте! Вам нужно отдохнуть.
Она повернулась и пошла к воротам. Я проводил ее взглядом и пожал плечами. А вечером в дверь квартиры постучали. Я как раз принял ванну и собирался спать, но, чертыхнувшись, набросил халат и пошел открывать. На пороге стоял Поляков. Его вид не сулил доброго.
— Нам нужно поговорить! — заявил он и, не ожидая приглашения, прошел в комнату. Я прикрыл дверь и отправился следом. В гостиной Поляков плюхнулся на стул и недобро посмотрел на меня. Я пожал плечами и устроился напротив.
— Лиза рассказала мне о посещении госпиталя, — начал Поляков. — А потом заявила, что пойдет в сестры милосердия.
— Похвально, — кивнул я.
— Что вы понимаете?! — взвился он. — Моя девочка, дочь Полякова, будет выносить судна за какими-то гоями?
— Эти гои защищают нас от врага.
— Я это знаю. Поэтому много жертвую на госпитали и лазареты. Помогаю увечным.
— Лиза сочла это недостаточным.
— Это вы настропалили ее!
Сухой палец указал на мою грудь.
— Даже не пытался. Решение Елизаветы Давидовны для меня новость. Но я одобряю его.
— Что вы делаете со мной?! — Поляков схватился за голову.
Я подумал и сходил к буфету. Принес початую бутылку рома и бокалы. Напустил в них янтарного напитка и придвинул один к Полякову. Тот схватил его и осушил махом. Зря. Ром у меня хороший, его нужно пить, смакуя.
— Никогда не видел ее такой, — Поляков шмыгнул носом. — Глаза горят, губы сжала. «Пойду — и все!» И ножкой топает. Не понимает, что надо мной будут смеяться. Что делать? — он умоляюще посмотрел на меня.
На миг мне стало его жалко. У меня тоже есть дочь. Я отхлебнул из бокала. Хороший ром!
— Почему думаете, что будут смеяться?
— У нас такое не принято.
— Зря. Ольга Александровна, наследница императрицы, командует санитарным поездом. Сестры милосердия в нем — дочери знатнейших людей России. Они почему-то не гнушаются выносить горшки за солдатами. Почему для вас это позор?
Он глянул исподлобья.
— Давайте откровенно, Давид Соломонович! Для чего вы свели меня с Лизой?
Он насупился.
— Вы богаты, но вам не хватает положения в обществе. Зять из аристократов, как вы думаете, исправит ситуацию.
— Вы умны, — буркнул он.
— Благодарю! — кивнул я. — Но вы заблуждаетесь. У меня нет связей в высшем обществе. Возможно, были, но я о них позабыл. Утратил память вследствие клинической смерти. Так что помочь не смогу. А вот Лиза — да.
Он уставился на меня.
— Как воспримут при царском дворе весть, что дочь Полякова стала сестрой милосердия? Что она ухаживает за ранеными солдатами в госпитале? Как считаете?
В его глазах мелькнула понимание.
— К евреям в России относятся настороженно. У вас много единоверцев в Германии. Есть люди, которые считают, что евреи симпатизируют врагу. Ваши пожертвования считают откупными деньгами. А вот делом показать себя патриотом… Это оценят.
— Гм! — он повертел в пальцах бокал. — Можно еще рому?
Не жалко. Я наполнил ему бокал. Поляков отхлебнул, покатал напиток на языке и медленно проглотил.
— Хороший ром! Сразу видно, что учились в Германии. Там ром любят. Хочу спросить. Если Лиза придет в госпиталь… Ей обязательно выносить горшки?
— Какое у нее образование?
— Женская гимназия.
— Госпиталь нуждается в специалистах. Поручить человеку с гимназическим образованием выносить горшки — это все равно, что забивать гвозди микроскопом. Лиза может стать медицинской сестрой. Сделать раненому укол, поставить банки, сменить повязку… Неплохие навыки для будущей матери и жены. Не всегда врач может оказаться под рукой.
— Похлопочете за нее?
— Если не будет возражать.
— Не будет! — покрутил он головой. — Еще просьба. На днях в Минск прибывает государыня-императрица. В ставке пройдет совещание командующих фронтов.
— Откуда знаете?
— У меня, знаете ли, есть связи, — Поляков улыбнулся. — Государыню сопровождает наследница. В ходе таких визитов она посещает богоугодные заведения. Наверняка заглянет в ваш госпиталь. Буду благодарен, если вы представите ей Лизу, упомянув, чья она дочь.
Ну, жук! Ну, хватка!
— Сомневаюсь, что наследница заинтересуется мной.
— Не сомневайтесь. Всем известно, что вы оперировали Алексеева. В Москве тоже знают. К тому же герой, награжденный орденами… Наследница обязательно подойдет. Представите?
— Постараюсь.
— Благодарю! — протянул он руку. Я пожал ее. Поляков встал и пошел к выходу. Перед дверью он вдруг обернулся. — И знайте! Я буду рад видеть вас зятем!
Хлопнула, закрываясь, дверь. Я пожал плечами, допил ром и подошел к окну. Отодвинул штору. В свете горевшего у дома фонаря был хорошо виден стоявший у подъезда черный автомобиль. Из парадного вышел Поляков. Водитель выскочил наружу и открыл заднюю дверь. Поляков забрался внутрь. Водитель закрыл за ним дверцу и направился к своей. Спустя пару секунд автомобиль пыхнул дымом из выхлопной трубы и укатил из поля зрения.
Я вернул штору на место и убрал бутылку
