Кавказский след - Аркадий Карасик

Вот это новость! Захваченный расследованием убийства банкира, Бабурин начисто забыл об угрозе собственной жизни. Упустил из виду. Или считал, что на такую мелкую сошку, как следователь областной прокуратуры, никто не позарится? Даже пуля, выпущенная в него в приемной юридической консультации, не заставила задуматься.

Если так — зря. Вещественные доказательства, сведения, почерпнутые из допросов, запущенные «дезы», в виде подписок о невыезде — все это не только накапливают «багаж» следствия, но и неизбежно настораживают преступников, их поддельников и покровителей. Устранение следователя, слишком глубоко проникшего в недра мафии — самый действенный способ устранить нависшую опасность.

— Спасибо, Ахмет, учту…

— Учитывать — мало, беречься надо, — не успокаиваясь, наседал Адуев, разве только не тряс глупого следователя за плечи. — Я всегда буду рядом, очень прошу, не езди один…

Пришлось согласился. Действительно, сыщик прав — береженного и Бог бережет и Дьявол обходит стороной…

Бабурин машинально нарисовал на бумаге ангела с крылышками, придав ему облик своего непосредственного начальника. Рядом — рогатый враг рода человеческого в золотых очках Хвостова. По-детски прикусив кончик языка, нарисовал между ними отрытую могилу с гробом.

Бог и Дьявол…Нет, два Дьявола.

Без помощи Машкина не обошлось. Главное в задуманной схеме — его согласие с предложением вдовы банкира. Это позволит вывести из игры двух второстепенных персонажей — Басову и Степанова. Во вторых, на какой-то период времени успокоит главные действующие лица, внушит им уверенность в безопасности.

Придется свояку недельку посидеть в Бутырке. «Подброшенная» подписка о невыезде — слабая наживка, на нее, если и клюнут, то ненадолго. А крайне нужно, просто-таки необходимо показать: убийца — под следствием, мера пресечения — достаточно сурова и доказательна.

Как любил выражаться один из помощников областного прокурора, следовательская задумка неординарна… до глупости. Прежде всего, потому, что мера пресечения избрана не к обычному подозреваемому — к родственнику следователя. Если преступники не законченные идиоты, они сразу раскусят нехитрый приемчик, вволю посмеются над наивным «прокуроришкой». Считать противников глупцами — первый шаг к провалу расследования.

Ради Бога, Бабурин вытерпит бандитские издевки, не рассыпется. Главное — ошеломить, заставить призадуматься. На оценку ситуации авторитетам нужно время, и время немалое, а для Сергея Петровича сейчас каждая минута — в цене, каждый час — подарок…

Машкин согласился с неохотой. Возможно, он отказался бы, но ведь идея посадить подозреваемого в камеру принадлежит не Сереге. Лысый придурок сам подсказал. Так что сопротивляться, что-либо доказывать — глупо.

Инженер по привычке подрожал конечностями, для удаления выступившего пота израсходовал несколько носовых платков. А чего, спрашивается, ему бояться? Неделю заключения проведет не в общей камере с уголовниками, и вообще не в камере — по просьбе Бабурина арестованному отведут довольно комфортабельную комнату. Даже телевизор обещают поставить, даже — кровать с чистым бельем и с приличным мягким матрасом организуют.

Конечно, такое, более чем сносное, содержание подследственного трудно скрыть от преступников — Бутырка незримыми нитями связана со свободным миром. Но с этим приходится мириться. Не загонять же свояка в общую камеру к уголовникам, где они спят по очереди, где — издевательства и побои.

Остается надеяться на везение…

Главная трудность — убедить свояка пойти на страшный для него шаг, добиться добровольного, осознанного согласия посидеть некоторое время за решеткой — успешно преодолена. С Бабурина сошло десять потов, с трудом сдерживал он негодование, гасил в себе целые потоки непечатных выражений. Но все же добился своего.

Схватиться с сеструхой Сергей Петрович так и не решился. Поговорить, конечно, придется, но — попозже, когда «убийца» окажется на свободе. Тогда будет легче оправдывать жестокий свой поступок.

— Кстати, хочу спросить еще об одной вещи, — уже на пороге, пожимая свояку вялую, влажную руку, вдруг спросил Бабурин. — Во время первой нашей беседы, — подчеркнуто: не допроса, а именно беседы, — ты описывал приезд на стройку хозяина с гостями. Толстяком и очкариком. Помнишь?

Федор Иванович вдумчиво пожевал губами, поглядел на ожившую в тепле муху, которая безбоязненно разгуливала по давно не беленному потолку. Как всегда, его мучили недобрые предчувствия… Какие там добрые — посадят в камеру-одиночку, по утрам — кружка подслащенного кипятка с куском черствого хлеба, в обед — баланда, на ужин — собственный кулак.

— Ну, помню, — рассеянно ответил он, поглощенный «разглядыванием» будущего несчастного узника. — Я тогда все тебе рассказал…

— Может быть, что-нибудь запамятовал? — с надеждой внятно проговорил следователь. — Кто тогда дежурил из сторожей?

— Сашка Деев… Погоди! — закричал инженер, изо всех сил ударяя себя по лбу раскрытой ладонью. — А ведь, действительно, забыл!… Правда,. так себе, мелочь. Ты смеяться станешь…

— Не буду смеяться. Говори.

Машкин ощутил себя, если не знаменитым Мегре, то — ближайшим его помощником. В голове зашелестели страницы прочитанных детективов.Завязшая в сознании горестная картинка тюремной камеры, голодного и холодного узника почему-то обесцветилась и перестала терзать.

— Когда Басов с приятелями вышел из вагончика, Деев поднялся со скамейки, снял шапчонку… Впрочем — чистейшая ерунда, мало ли с кем так здоровается охранник…

— Говори, заячья душа, раскалывайся, лысый чертяка!

Бабурин с такой силой встряхнул трусливого свояка, что у того в карманах забренчали ключи и медяки. Как это ни странно звучит, но встряска пошла на пользу — вытряхнула из головы инженера книжные версии, заставила думать о настоящем.

— Показалось мне — они переглянулись. Тощий Хвостов и толстый Сашка. Будто поздоровались…

Очередной кирпичик лег на свое место. Значит, организатор и заказчик убийства банкира давно знаком с исполнителем, киллером. Что и требовалось доказать…

За день до ареста Машкин позвонил Любовь Трофимовне. Во избежании сбоев рядом с трусливым инженером сидел Бабурин. Инструктируя свояка, с удовольствием жевал сестрины пирожки с капустой и яблоками. По части выпечки Татьяна — непревзойденная мастерица. Что пироги, что плюшки, что печенье — в буквальном смысле оближешь пальчики. Бабурин незаметно убрал вторую тарелку пирожков и нацелился на третюю.

Жевал и невнятно говорил.

— Потребуешь положить на счет в сбербанке обещанную сумму. Понял? — ошеломленный предстоящей отсидкой в тюрьме, Федор Иванович, не в силах вымолвить ни слова, обреченно качает лысой головой. — Если не поверит, предложи ей либо присутствовать при аресте рядом с домом, либо убедиться возле входа в Бутырку… Дошло? Скажи, как только на счете появятся денежки — немедленно напишешь чистосердечное признание. Не раньше.

Все получилось на удивление удачно.

— Вы мне не верите? — обиженно «всплакнула» вдова. — Скажите, Федор Иванович, чем я заслужила такое к себе отношение? По моему, всегда была обязательной, никого никогда не обманывала. Тем более, вас… тебя.

Подстегиваемый суровыми взглядами свояка, Машкин держался молодцом.

— Время такое, Любовь Трофимовна, ничего не поделаешь. У нас — чисто деловые отношения, а они основываются на известном принципе: доверяй, но проверяй. Я рискую больше, чем вы: не деньгами — самой жизнью, свободой. Поэтому просто обязан убедиться в том, что не обманут, что мои страдания «оплачены»…

— Может быть, вы и правы, — задумчиво проворковала женщина. — Хорошо. Завтра же деньги будут положены на ваш счет. Будьте любезны продиктовать мне номер филиала сбербанка, его адрес, ну и все остальные реквизиты…

Любовь Трофимовна — не наивная девчонка, она не может не понимать: ее могут обмануть, жестоко обмануть, слишком быстрое согласие лысого инженера о многом говорит. Но на вдову давило желание во что бы то ни стало спасти Мишеньку, уберечь его от следствия и суда. По сравнению с этим миллионы баксов — мелочь, стопка обычных бумажек, макулатура!

Вдруг Машкин не блефует, вдруг на самом деле пойдет в уголовку сдаваться? Ведь он уже сидит на подписке, значит — под подозрением, достаточно одного толчка, добровольного признания… А если он обманет — получит деньги и сбежит? Басова и такой вариант не исключает. Но нужно использовать любую возможность, идти на любой риск…

И Любовь Трофимовна побежала в с в о й Сервизбанк. Немедленно, не откладывая, перевести на счет лысого мужика обещанные ему миллионы…

На следующий день, под контролем свояка, на негнущихся ногах Машкин преодолел полкилометра, отделяющие его дом от филиала сбербанка, подал в окошечко свою сберкнижку и получил ее назад с внесенным многонулевым вкладом. Один Бог знает, сколько при этом сошло потов с инженера, как прыгало и трепетало у него в груди заячье сердце! Зато, прочитав в потрепанной книжке новую запись захлебнулся от удовольствия. Вот она, зарубежная легковушка, под многонулевой цифрой прячется, стервочка! А рядом-то, рядом! Туры вокруг света, отдыхи во Флориде и на Канарах, новая многокомнатная квартира, безбедная жизнь…