Талтос - Энн Райс

— Пока, Майкл!

Мона повесила трубку.

Она долго сидела неподвижно, потом принялась быстро набирать:

«Слишком рано задавать им глупые вопросы об этом ребенке, слишком рано бояться насчет того, что именно может повлиять на твое здоровье и на спокойствие твоего ума, слишком рано беспокоить Роуан и Майкла, которым приходится думать о куда более важных вещах…»

Мона остановилась.

Рядом раздался какой-то шепот! Как будто кто-то стоял совсем близко. Мона оглянулась, потом встала и прошла через комнату, оглядываясь, как будто желала убедиться в том, что и так уже знала. Здесь никого не было: ни туманных привидений, ни каких-то теней — флуоресцентная лампа на письменном столе позаботилась об этом.

Охранники снаружи, на Честнат-стрит? Может быть. Но как бы она могла услышать их шепот сквозь кирпичную стену толщиной в восемнадцать дюймов?

Минуты текли. Она что, боялась пошевелиться?

«Это безумие, Мона Мэйфейр. Как ты думаешь, кто это? Гиффорд или твоя родная мать? Или Джулиан снова явился? Но разве он не заслужил уже отдых? Может быть, этот проклятый дом просто набит призраками, и так было всегда, призраками разного рода вроде призрака горничной наверху, из тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, или призрака какого-то кучера, свалившегося с крыши в тысяча восемьсот семьдесят втором и разбившегося насмерть? Может быть. Их семья не записывала все, что случалось».

Мона засмеялась. Призраки прислуги в доме Мэйфейров на Первой улице? Призраки людей, не бывших кровной родней владельцам? Ну и скандал! Нет, никаких привидений здесь нет.

Мона посмотрела на золоченую раму зеркала, на темно-коричневую мраморную каминную полку, на книжные шкафы, набитые древними, рассыпавшимися книгами. На нее снизошел покой, приятный и тихий. Мона любила это место больше всех других, и никакие призраки не включали здесь граммофон, никто не отражался в зеркале.

«Это твое место, — подумала она. — Тебе здесь ничто не грозит. Ты дома».

— Да, ты и я, детка, — сказала она вслух, снова обращаясь к младенцу. — Это теперь наш дом, вместе с Майклом и Роуан. И обещаю, я найду тебе какое-нибудь интересное имя.

Она снова села за стол и быстро застучала по клавишам компьютера:

«Нервы на пределе. Чудится всякое. Ешь белки, витамин С для нервов и для общего состояния. Слышать голоса, что-то шепчущие мне на ухо, звучащие как… ну, не уверена, но думаю, это похоже на то, как если бы кто-то напевал или просто гудел себе под нос. Похоже на сумасшествие. Может, это призрак, а может, нехватка витамина В.

Похороны Эрона уже начались. И это безусловно добавляет всем тревоги».

Глава 11

— Ты уверен, что это был Талтос? — спросила Роуан.

Она убрала бинты и антисептик и вымыла руки. Стоя в дверях ванной комнаты, в костюме, она наблюдала за Юрием, шагавшим взад и вперед, за его темной, долговязой и непредсказуемой фигурой на фоне изящных шелковых драпировок и обильной позолоты номера.

— О боже, ты мне не веришь! Это был Талтос.

— Это вполне мог быть какой-то человек, у которого имелись причины обмануть тебя, — сказала Роуан. — Один только рост ни в коем случае не означает…

— Нет, нет, нет! — воскликнул Юрий тем же нервным и безумным тоном, каким он говорил с того момента, когда встретил их в аэропорту. — Это не был человек. Это был… Это было нечто прекрасное и отвратительное. У него огромные суставы, а пальцы… такие длинные! Лицо определенно могло бы принадлежать человеку. Очень, очень красивому человеку, да. Но это был Эшлер, Роуан, сам Эшлер! Майкл, расскажи ей эту историю. Святой Эшлер, из древнейшей церкви Доннелейта. Расскажи ей. Ох, если бы у меня были записи Эрона! Я знаю, он их делал. Он записал всю эту историю. Хотя мы и были уже отлучены от ордена, он бы ни за что не отказался все записать.

— Да, парень, он делал записи, и у нас они есть, — сказал Майкл. — И я уже рассказал ей все, что знаю.

Если Роуан не ошибалась, Майкл уже дважды объяснял это Юрию. Все эти повторения и многословия в течение дня вымотали ее. Она плохо переносила смену часовых поясов. Ее организм постарел и ослабел, теперь она это знала, если даже и надеялась раньше на нечто противоположное. Слава богу, что она хоть поспала в самолете.

Майкл сел на подлокотник изысканного французского дивана, ноги в носках скрестил на золотых подушках. Он снял пиджак, и его грудь в свитере с высоким воротом выглядела могучей, как будто прятала в себе сердце, готовое победоносно биться еще лет пятьдесят. Он осторожно бросил на Роуан сочувственный взгляд.

«Слава богу, что он здесь, — подумала Роуан. — Слава богу». Спокойный голос и манеры Майкла более чем успокаивали. Роуан даже вообразить не могла себя одну, без Майкла.

Еще один Талтос. Еще один такой же! Боже, да какие еще тайны прячет в себе этот мир, какие чудовища затаились в его лесах, в его больших городах, пустынях, морях? Рассудок обманывал Роуан. Она не могла отчетливо представить себе Лэшера. Его фигура была несоразмерной. Его сила казалась сверхъестественной. Нет, это неточно. Эти существа не были всесильными. Роуан попыталась отогнать неприятные воспоминания о пальцах Лэшера, оставлявших синяки на ее руках, о тыльной стороне его ладони, ударившей ее с такой силой, что она потеряла сознание. Роуан буквально ощущала тот момент, когда она отключилась, и тот момент, когда пришла в себя и, ошеломленная, поняла, что пытается заползти под кровать, спрятаться. Но она должна была отбросить все это, должна была сосредоточиться сама и заставить сосредоточиться Юрия.

— Юрий, — заговорила она самым спокойным и убедительным тоном, — опиши еще раз Маленький народ. Ты уверен…

— Маленький народ — это дикая раса, — начал Юрий, и слова понеслись стремительно, в то время как сам он кружился, вытянув перед собой руки, как будто пытался удержать некий магический кристалл, в котором видел описываемые им картины. — Они обречены, говорит Сэмюэль. У них больше не осталось женщин. У них нет будущего. Они вымрут, если к ним не придет женщина-Талтос, если не найдется какая-то женщина их вида где-нибудь в отдаленной части Европы или на Британских островах. А такое случается. Попомните мои слова, случается. Мне это Сэмюэль говорил. Или ведьма. Разве вы не понимаете? Ведьма. Мудрые женщины в тех краях никогда и близко не подходят к той горной долине. А туристы и археологи приезжают и уезжают только группами и только днем.

Все это они уже проходили, но теперь Роуан начала замечать, что каждый раз Юрий добавлял нечто новое к своему рассказу, некие детали, возможно важные.

— Конечно, Сэмюэль рассказывал мне все это, когда думал, что я умру в той пещере. А когда лихорадка прошла, он был удивлен так же, как я. А потом Эш. Ему совсем не свойственно двуличие. Вы и представить себе не можете степень искренности и простодушия этого существа. Мужчина — мне хочется называть его так. А почему не мужчина, если забыть, что он Талтос? Ни один человек не смог бы быть таким откровенным, если только он не идиот. А Эш совсем не идиот.

— Значит, он не лгал, когда говорил тебе, что хочет помочь, — сказала Роуан, пристально всматриваясь в Юрия.

— Нет, не лгал. И он хочет защитить Таламаску. Не могу сказать почему. Все это как-то связано с прошлым и, возможно, с их архивами, тайнами, хотя что на самом деле есть в тех архивах, никто и не знает. Ох, если бы я только мог поверить, что старшины с этим не связаны! Но разве вы не видите, ведьма с такой силой, как сила Моны, слишком ценна для Эша и Сэмюэля. Мне не следовало рассказывать им о Моне. Я был полным дураком, когда рассказал им о вашей семье. Но понимаете, этот Сэмюэль, он же спас мне жизнь…

— Но этот Талтос говорил о том, что у него нет пары? — спросил Майкл. — Если, конечно, «пара» — правильное слово.

— Совершенно очевидно. Он сюда приехал потому, что Сэмюэль рассказал ему о появлении в Доннелейте некого Талтоса — Лэшера вместе с тобой, Роуан! Эш сразу же примчался откуда-то издалека, не знаю, откуда именно. Эш богат. У него есть телохранители, помощники, он ездит целой автоколонной — так мне говорил Сэмюэль. Сэмюэль вообще много болтает.

— Но он не упоминал о женщине-Талтосе?

— Нет. Оба дали мне отчетливо понять, что они не знают о существовании Талтоса женского пола. Роуан, разве ты не видишь? Маленький народ вымирает, и Талтосы тоже практически обречены. Боже, теперь, после того как не стало Лэшера, Эш может вообще быть единственным. Вы только вообразите! Вы понимаете, что Мона значит для этих двоих?

— Ладно, хочешь знать, что я думаю? — Майкл потянулся к кофейнику, стоявшему на подносе рядом с ним, и снова наполнил свою чашку, держа ее как кружку, без блюдца. — Мы сделали все, что могли, в отношении Эшлера и Сэмюэля. — Майкл посмотрел на Роуан. — Пожалуй, у нас один шанс к десяти, что мы можем застать их в «Кларидже», даже…