Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу - Коллектив авторов

В 1882 г. великий князь с «непродолжительными промежутками» бывал у сестры – то в Афинах, то в Татое. Ольга сообщала отцу: «Милейший папа! […] Завтра предстоит разлука с Костей; сердце больно сжимается при этой мысли, тем более что я так привыкла к его присутствию […] Мы так наслаждались вместе, так много болтали и читали и хорошо проводили время»{652}. Константин и Ольга за это время чрезвычайно сблизились, и эта духовная близость между ними существовала всю жизнь, а их переписка продолжалась почти 50 лет.

Счастливым для королевы выдался 1883 г. Еще зимой приехал любимый брат Костя и его опять посещает поэтическая муза; там он напишет одно из лучших своих стихотворений «Я баловень судьбы…», в котором окончательно решит: «Я буду петь немолчно, до конца, / И что во славу матушки-России / Священный подвиг совершу певца»{653}. В марте 1883 г., после деловой поездки в Европу, отец Ольги великий князь Константин Николаевич наконец-то посетит в Афинах греческое семейство, где было уже шестеро детей. Ольга накануне писала: «Милейший папа! […] С радостью вижу, что день нашего свиданья приближается, и не могу сказать тебе, как я счастлива, что ты наконец увидишь мой «home» и будешь жить под нашим кровом. Меня только смущает немного мысль, что ты будешь жить наверху, в третьем этаже, и что, может быть, лестницы тебя утомляют; впрочем, если ты захочешь, то можешь подняться на машине […] Во всех других этажах места нет, к сожалению […] Надеюсь, что ты найдешь удобным наше распределение дня. Кофе пьем мы все вместе в 9 ½; завтракаем в час, а обедаем в 7, то с двором, то одни. Мы с Костей проводим все утро в моей уютной маленькой библиотеке, или книгохранилище, которое, надеюсь, понравится тебе, и в котором ты будешь, надеюсь, тоже сидеть, пить чай и курить трубку». Так и случилось: все вместе за большим столом они «усердно писали» и разговаривали «под шумок кипящего самовара»{654}. Отец Ольги не только радовался встрече с родными, но наслаждался посещением древностей, в которых прекрасно разбирался. В Афинах он познакомился со знаменитым археологом Г. Шлиманом, которого нашел очень интересным человеком. Здесь Константин, решивший резко изменить свою жизнь, признался, что он навсегда хотел бы расстаться с флотом, и Ольга поддержала брата, несмотря на ужас отца[27].

В декабре 1883 г., в Афины надолго приехал ее кузен великий князь Павел Александрович (Пиц)[28], младший сын императора Александра II, который страдал болезнью легких. В феврале 1884 г. Ольга писала: «Милейший, дорогой папа! Теперь против меня на Костином месте сидит Павел и тоже пишет; я наслаждаюсь, более чем могу сказать, его присутствием здесь и мыслью, что он еще долго останется у нас; он милейший, а чем более я вижу и изучаю его, тем более я любуюсь его прелестным, редким характером. Дай Бог ему совсем укрепиться здоровьем у нас»{655}. Многочасовые прогулки вдоль моря и теплый климат сделали свое дело. Королева решила, что он будет прекрасным мужем ее старшей дочери Александры. Мечтам Ольги, к сожалению, суждено было сбыться. Свадьба в Петербурге была грандиозной; Александра два года блистала своей красотой и обаянием при петербургском дворе; молодая пара также часто гостила у Ольги в Афинах. Но в возрасте 21 года она скончалась в России от родов.

В феврале-марте 1889 г., возвращаясь в Россию из путешествия на Дальний Восток на корвете «Рында», королеву посетил другой член романовской семьи – также двоюродный брат, великий князь Александр Михайлович (Сандро)[29]. В его «Книге воспоминаний» есть очень краткая запись о его «продолжительной остановке в Греции», где он, «к своей большой радости, имел свидание с его кузиной, великой княгиней Ольгой Константиновной, королевой эллинов»{656}. Свои впечатления от этого свидания с Сандро Ольга изливала в письме к брату: «Какое наслаждение иметь опять русского двоюродного брата под нашим кровом, – писала она – Он очень откровенен со мной». «Представь себе, – продолжала Ольга, – что раз вечером Сандро вдруг говорит мне: “Знаешь ли, я иногда сожалею, что Ты не моя мать!“»{657}. Большой кампанией во главе с королем и капитаном «Рынды» они ездили в Татой. «Мы так разговорились о буддизме, о нирване, о всякой штуке, что я даже не заметила, как мы приехали в Татой»{658}, – вспоминала королева. Немудрено, что 15-летняя греческая принцесса Мария (Минулина)[30] влюбилась в красавца Сандро, и стоило больших родительских усилий, чтобы охладить ее пыл, убеждая, что он уже просватан к дочери Александра III – Ксении.

Особенно радовалась греческая королева пребыванию под ее кровом в октябре-ноябре 1889 г. цесаревича Николая, будущего российского императора Николая II, пришедшего на крейсере «Адмирал Корнилов». «У нас как раз с воскресенья начался кавардак и начался самым отрадным образом, приездом милейшего Ники, – писала Ольга. – Тебе легко представить себе мою радость и умиления иметь нашего дорогого цесаревича под нашим кровом. Так хорошо, что из всех гостей он первый приехал; мы завтракали на “Фемистокле”, чтоб не прозевать прибытия “Адмирала Корнилова” – было так красиво видеть, как он величественно входил на рейд под брейд-вымпелом цесаревича, и как ему салютовали суда и батарея. Мы за ним поехали на крейсер и привезли его сюда; встреча была блистательная, почетные караулы в Пирее и здесь и еще здесь во дворце; народу была масса и местами усиленно кричали: “Зито!”. Ники целый день с детьми, рано утром он ездил с Тино [принцем Константином. – О. С.] купаться, а теперь к ним присоединится и Georgy [принц Георг. – О. С.], кот[орый] сегодня прибыл с королем и с королевой датскими, за которыми он ходил в Бриндизи»{659}. И сразу после отъезда цесаревича 29 ноября 1889 г. королева писала брату: «Грустно было расставаться с нашим дорогим Ники-цесаревичем. Уезжая, он мне сказал, что он был у нас как дома, что меня несказанно тронуло. […] Милый мальчик – прощаясь, у него было особенное глубокое, грустно-ласковое выражение в его милых глазах. Ты знаешь взгляд, кот[орый] смотрит не в глаза, а в душу? […] Его посещение останется навсегда дорогим воспоминанием!»{660}.

Через год цесаревич Николай со своей многочисленной свитой вновь посетил Афины. Этот приход русских кораблей «Память Азова» и «Владимир Мономах» в Грецию, на котором цесаревич Николай должен был совершить в 1890–1891 гг. плавание на Дальний Восток, стало еще более красочным и незабываемым для многих событием. Его замечательно опишет Э. Э. Ухтомский в своей книге «Путешествие на Восток» в главе «Под Акрополем»{661}. Посетив сначала древнюю Олимпию, путешественники вернулись на «Память Азова», которая во главе эскадры направилась в Саронический залив в Пирей. Сюда, чтобы встретить августейшего путешественника, заблаговременно прибыли члены Российской императорской миссии в Афинах, генеральный консул и военный агент и многие другие. «Фрегат под флагом наследника цесаревича плавно режет спокойную влагу, – пишет Э. Э. Ухтомский. – Часа через два после завтрака впереди ясно обозначается скалистый о. Саламин с его многочисленными заливчиками. […] Купола православных храмов блестят над новым городом. Целый лес мачт и труб в пестроте бесчисленных флагов развертывается у оживленного Пирея. Вход в него чрезвычайно тесен – особенно когда туда направляется великан-броненосец. “Память Азова” медленно скользит через преддверье переполненной гавани. Музыка гремит национальные гимны»{662}. На встречу прибыли король Георг I в русской адмиральской форме с шифром 2-го флотского экипажа (шефом которого была королева эллинов Ольга Константиновна) на эполетах и при ленте св. Андрея Первозванного, великий князь Павел Александрович с супругой великой княгиней Александрой Георгиевной, кронприц Константин, греческие принцы: Георгий (в мундире лейтенанта 2-го флотского экипажа), Николай и принцесса Мария. Все направились к пристани у вокзала железной дороги, где их приветствовал Пирейский городской голова, а «военная молодежь Эвельпидской школы отдала им должный почет»{663}. Затем «ликующая толпа» проводила поезд в Афины. «Звуки “Боже, Царя храни” торжественно реяли над заздравными возгласами населения, – пишет автор. – В столице – одинаково радушная, восторженная встреча. На станции собрались к блестящему приему министры, представители иностранных государств, городские власти и т. д.; августейшие особы поехали по улице Гермеса во дворец. Там, в лоне родственной семьи, наследник цесаревич и великий князь Георгий Александрович намеревались сравнительно замкнуто провести несколько дней перед отъездом на Дальний Восток»{664}.