Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи

Все в толпе молчали, словно лишившись дара речи, ког­да новая императрица медленно выйдя из кареты, подошла к святой иконе и запечатлела на ней свой проникновенный поцелуй. Никто в толпе не выдавал своих чувств. Никакого намека на поклонение Ее величеству, лишь холодная, жес­токая враждебность. Товарищ моего отца, который давным- давно умер, прошептал на ухо стоявшей рядом княгине Рад- зивилл:

— Боже, как все это странно! Ведь императрица едет на свое коронование, а кажется, что, напротив, она начинает свой путь на голгофу...

У въезда в Кремль, у Никольских ворот, государей встре­чал городской голова. По православному русскому обычаю он преподнес им хлеб и соль, а на серебряном подносике — ключи от города. Александру с утра мучила острая головная боль. Утром ее парикмахер, примеряя на ее голове корону, прикрепил ее к волосам длинной бриллиантовой заколкой. Но по его неосторожности, он вонзил слишком глубоко ее в волосы императрицы, и та даже вскрикнула от боли. Прав­да, она вскоре прошла, так что ни у Николая, наблюдавше­го за этой утренней ее церемонией, ни у фрейлин, ни у близ­кого окружения не возникло ни малейшей тревоги.

В Кремле слуги расстелили малиновый бархатный ковер на ступенях знаменитого Красного крыльца, ведущего к Успенскому собору, где должна была состояться торже­ственная церемония.

Во главе процессии, спускавшейся с Красного крыльца, шествовала целая толпа священников в золотых ризах. Ма­рия Федоровна шла сразу за ними в расшитом бриллианта­ми белом платье из бархата, длинный шлейф которого не­сли двое слуг. Наконец на самой высокой ступени Красно­го крыльца появились Николай с Александрой. Они возвышались над волнующейся толпой.

Коронационная церемония длилась целых пять часов. По русской традиции царь должен короновать себя сам. Он при­нимает корону из рук митрополита и возлагает ее на себя. Для своей коронации Николай предполагал использовать в качестве короны шапку Мономаха с золотой филигранью, которой насчитывается восемьсот лет. Это была довольно непритязательная корона, которую, как предполагалось, водрузил себе на голову Владимир Мономах, правивший Киевской Русью в XII веке, к тому же очень легкая по срав­нению с другими; она весила всего каких-то два фунта (698 г). Но «железный* церемониал этого не допустил, и Николай был вынужден надеть на голову другую, сделанную для Екатерины Великой в 1762 году по случаю ее коронова­ния, — она была ужасно тяжелой и весила три килограмма шестьсот граммов.

Так что императору пришлось подчиниться вековым обычаям своей империи! Он был вынужден выдерживать ее вес на голове целых два часа, после чего, со всей осторож­ностью, сняв с головы, водрузил ее на голову Александры.

Можно себе представить, как разрывалась голова у Алек­сандры во время этой долгой болезненной церемонии.

Императрица-мать подошла к теперь уже коронованной императорской чете, и поочередно обняла сына и невестку. Александра, несмотря на все испытания, писала одной из своих сестер, что несмотря на продолжительную церемо­нию, она почти не чувствовала усталости, этому препятство­вали переживаемые ею сильнейшие эмоции. Она теперь навсегда прошалась с маленькой девочкой из Дармштадта и становилась не только императрицей, но и государыней- матушкой, матерью всего народа русского.

Установившаяся в соборе благоговейная, почти мисти­ческая тишина вдруг была прервана грохотом колоколов на колокольне Ивана Великого, и с ним смешались залпы ору­дий и громкие крики толпы.

Николай и Александра, совершив вековой обряд короно­вания Романовых медленно покидали собор, чтобы пройти по установленному традицией маршруту, — посетить все Кремлевские церкви и поклониться хранившимся в них свя­тым реликвиям.

Потом императорская чета вышла из Кремля на Красную площадь, где их приветствовала неистовая толпа.

Позже, с наступлением ночи, для знатных гостей был ус­троен коронационный банкет.

* * *

В старинном русском городе и в его самых отдаленных предместьях один бал сменял другой фактически без оста­новки. Пьянящее желание разгуляться во всю овладевало всеми москвичами. Все они — от самых богатых до самых бедных, от самых утонченных аристократов до самых непри­метных скромняг — осознавали, что, по-видимому, им боль­ше никогда не увидеть столь пышных торжеств.Великий князь Сергей Александрович, дядя царя и гене­рал-губернатор Москвы, был человеком, славящимся сво­ей добротой, своей гуманностью, что выделяло его из числа всех его братьев, которые только и интересовались своей материальной выгодой и удовольствиями, а не серьезными жизненными проблемами.

Женившись на Елизавете Гессенской, он стал шурином императора и теперь из кожи лез вон, чтобы оказать своему близкому родственнику ревностное восторженное радушие в святом городе и доставить городскому населению самую большую радость по случаю коронационных праздников.

Ее императорское высочество великая княгиня Мария, дочь великого князя Павла Александровича, была еще со­всем ребенком во время коронации. Она постоянно хвали­ла своего доброго дядюшку Сергея, который взял ее с ее бра­том Дмитрием к себе, когда их отец женился во второй раз. Сам великий князь Сергей Александрович не мог иметь де­тей, — что, конечно, сильно омрачало его личную жизнь, — и он отдавал всю свою любовь племянникам, которые как будто возвращали его к его счастливой молодости.

Он хотел сделать эти три праздничных дня в Москве чем- то незабываемым, чтобы все потом говорили об их величии, не забывая и его похвалить за такую бескорыстную доброту.

Он задумал организовать массовое народное гуляние в пригороде старой столицы, — так называемую Ярмарку люб­ви, которую должны были посетить Николай и Александра. Для гуляния выбрали Ходынское поле, расположенное при выезде из Москвы по дороге на Тверь. Завзятый либерал, Сергей Александрович не пожалел значительной суммы из своих средств для организации гулянья, которую он добавил к выделенным государственным субсидиям.

Уже два дня все в столице и в предместьях только и гово­рили о том, какие развлечения ожидают москвичей на этом поле, какой состоится великий праздник в честь государя и государыни. Толпы людей, представители всех слоев насе­ления, словно волна за волной, все пребывали на Ходынку, угрожая затоптать тех, кто стоял впереди, чтобы и задние могли получить объявленные угощение, выпивку и подар­ки. На телегах туда подвозили горы провизии. Все поле было украшено самым диковинным образом. Там были установ­лены фонтанчики, из которых текло вместо воды вино, ко­торым можно было утолить пьяную жажду, — оно доставля­лось туда прямо из царских подвалов. В павильонах на коз­лах возвышались горы сушеного мяса, жареной птицы, колбас, а на поле все выкатывали новые бочки с пивом и вод­кой. Народу все пребывало, места всем явно не хватало.