Джон Леннон в моей жизни - Пит Шоттон

Никогда еще не существовало и, возможно, не будет больше такой замкнутой и дружной группы, какой были БИТЛЗ в те дни. Их таланты и характеры сочетались удивительно гармонично. И до 1968 года я не был свидетелем и не слышал ни об одном серьезном разногласии между кем-то из них.

Однако, близкие отношения редко бывают простыми, и в отношениях Джона к Полу и Джорджу были определенные полутона, которые впоследствии и стали создавать проблемы. Только с Ринго у него всегда были честные отношения: Джон никогда не считал его чем-то большим (или меньшим), чем добрым простодушным парнем из Дингла, которому, как поется в песне, нужна была «маленькая помощь его друзей».

Пол был единственным из БИТЛЗ, кто мог соперничать с Джоном в авторитете и таланте. Понимая, что именно он является королем замка, и это само собой разумеющийся факт, Джон одновременно понимал, что держать в руках Джорджа и Ринго не так уж трудно, а более-менее равным себе он считал только Пола. Джон особенно уважал и восхищался — и в то же время слегка раздражался — независимостью Пола, его самодисциплиной и всесторонними музыкальными способностями: во всех этих качествах Джон уступал ему. Тем не менее, он никогда не забывал, что БИТЛЗ начинали как ЕГО группа, и когда Пол иногда забывал об этом, его это выводило из себя.

К Джорджу Джон относился почти как к младшему брату; он испытывал к нему искреннюю привязанность и, вместе с тем, не мог принимать его всерьез. В его глазах Джордж по-прежнему был маленьким мальчиком, который ходил за ним по пятам, умел играть на гитаре и за счет этого и добился включения в группу, но, по сути, как и Ринго, оставался немногим более, чем ассистентом, помощником, «второсортным Битлом». И много лет ни Джону, ни Полу, считавшим свои собственные творческие гении единственным ключом к продолжающемуся успеху БИТЛЗ, просто в голову не приходило, что юный Джордж тоже может обладать каким-то своим талантом.

Естественно, как только Джордж вырос из преклонения перед коллегами, в группе стали возникать все более и более возрастающие разногласия. Когда же он утвердил себя как плодовитый композитор и поэт, Джон и Пол стали иногда уделять ему место на альбомах БИТЛЗ, но делали это с тем нежеланием, с каким бросают собаке кость, чтобы она замолчала. И когда через несколько лет такие композиции Харрисона, как «While My Guitar Gently Weeps» и «Here Comes The Sun» были провозглашены одними из наилучших вещей соответствующих альбомов, Джон был необычайно удивлен. Лично мне казалось, что творчеству Джорджа долгое время мешали монументальные самомнения Леннона и МакКартни. И хотя я понимал, что не мне им об этом говорить, я уверен, что его таланты расцвели бы еще раньше, будь их отношение к нему ободряющим, а не снисходительным.

Естественно, что за уэйбриджский период я очень часто виделся и с женами и подругами БИТЛЗ. Однако все они, подходя под изречение Джона о том, что «женщина должна быть развратной и бессловесной», порхали на заднем плане, если только не поджидали своих «хозяев». БИТЛЗ, по укоренившейся северной традиции, все еще оставались убежденными сторонниками мужского шовинизма, хотя Пол и Джордж в этом отношении были несколько менее строгими по сравнению с остальными двумя.

Главным камнем преткновения был в те дни Джон. Он не сделал исключения даже для Бет, присоединявшейся ко мне иногда на «воскресные визиты». «Почему бы тебе не приезжать просто одному? — спросил он. — Зачем нам женщины, которые путаются под ногами?»

11 февраля 1965 года Ринго стал вторым женатым Битлом — и Морин Кокс Старки оказалась точно такой же приятной и земной, как и ее муж. «Мо», с которой Ринго был знаком примерно со времени включения в БИТЛЗ, работала раньше парикмахершей в Ливерпуле и за своими скромными манерами прятала немалый артистический талант. «Солнечные высоты» были усеяны ее уникальными творениями, одним из которых была большая фигура некоего гуманоида, собранная из кусков сверкающего серебристого металла и возвышавшаяся над комнатой, где жил Ринго.

Если у группы шла запись, Морин обычно терпеливо ждала, нередко до 5 часов утра, когда ее «Ричи» вернется домой. Из всех четырех жен БИТЛЗ она была не только самой преданной своему мужу, но и самой наивной и простодушной. Меня поразило ее необычайно болезненное восприятие всеобщего безумия, вторгавшегося в их жизнь.

Пэтти Бойд появилась вскоре после того, как Джордж встретил ее на съемках «A Hard Day's Night», но фактически поженились они только 21 января 1966 года. Пэтти одно время работала модельершей и поэтому за ней утвердилось первенство в моде в среде женского антуража БИТЛЗ, и даже Джон не мог скрыть своего восхищения ее нимфоподобными чертами. И если не принимать во внимание некоторую взбалмошность ее характера, Пэтти была очень милой девушкой с огромным чувством юмора.

Между Син, Морин и Пэтти сложились отношения близости и взаимопонимания, весьма напоминавшие отношения самих БИТЛЗ. «Чужой» оказалась лишь невеста Пола Джейн Эшер, рыжеволосая лондонская аристократка, считавшая себя слепленной из более качественного теста, нежели жены остальных Битлов. Талантливая актриса сама по себе, Джейн была единственной из них, считающей наиболее важным собственную карьеру. И ее нежелание перейти к семейной жизни и воспитанию детей Пола, по сути, стало одним из факторов их последовавшего вскоре разрыва.

На мои регулярные визиты в Уэйбридж Джон ответил всего один раз — уже когда заболел боязнью ехать или идти куда-то, если это не было совершенно необходимо. Собираясь время от времени, скажем, «навестить Пита и посмотреть на его знаменитый супермаркет», Джон всегда мог рассчитывать на неожиданное появление серьезного повода, чтобы остаться дома. В конце концов, он может просто заблудиться. Или машина попадет в аварию… Или его атакует визжащая толпа битломаньяков…

И все же как-то раз, днем, когда я уже собирался возвращаться на Хэйлинг после нескольких дней, проведенных вместе с семьей в Ливерпуле, зазвонил телефон моей матери, и не кто иной, как Джон с нескрываемой злостью заявил с другого конца линии: «Я торчу на этом ё…м острове… Какого черта ты там делаешь? Я чуть не зае…ся, пока сюда доехал, а тебя и на месте нет!»

«Нет, это я хотел бы спросить, какого черта ты там делаешь, — рассмеялся я. — Ничего, это приучит тебя заранее предупреждать по телефону.» Но когда я сказал ему, что уже собираюсь выезжать, он решительно заявил, что будет ждать меня пять часов или около того.

Вопрос о том, почему он сам решил туда приехать разрешился, когда я узнал, что Джон отправился на эту экскурсию в компании своего двоюродного брата Стэнли, который проводил те выходные в Кенвуде. Много лет назад Джон с заметным благоговением считал Стэна почти за старшего брата. Похоже на сей раз готовность развлекать Стэна превзошла даже его паранойю и летаргию. Когда я вернулся на Хэйлинг, они уже расположились «как дома» в моей маленькой квартирке прямо напротив магазина, а Бет усердно угощала их виски с кокой.