Кровь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон

Катон бежал по улице, не думая ни о чем, кроме необходимости найти и убить своего врага. После того как Макрон отпихнул его в сторону, его оттеснили от лестницы, и к тому времени, когда он подошел к подножию другой и подтянулся, чтобы взобраться на нее, бой на стене превратился в бешеное мелькание клинков, багровых капель и тел, прижатых друг к другу, сопровождаемое рыком людей, наносящих и принимающих удары, звоном клинков о щиты и более мягким звуком металла, входящего в плоть. Он спрыгнул с лестницы, зацепился одной ногой за тело и споткнулся, потеряв хватку щита и перекатился через край прохода на землю внизу. От удара он сильно обмяк и сидел, прислонившись к стене, держа меч перед собой, пока не восстановилось дыхание. В тридцати шагах справа от себя он увидел, как Макрон собирает своих людей для атаки на лучников. Затем один из парфян увидел Катона и начал размахивать луком в его сторону. Приказ Макрона прорезал шум битвы, офицер, командовавший лучниками, подал команду, и лучник отвернулся от Катона.

Сердце тяжело билось в груди, Катон поднялся на ноги и увидел проем улицы прямо напротив стены – идеальное прикрытие от лучников, если они переживут дикую атаку Макрона. Впереди он увидел нескольких врагов, лигейцев, и когда ближайший из них слегка замедлил шаг и оглянулся, он увидел Катона и выкрикнул предупреждение, а затем он и остальные его спутники помчались к центру города. Не зная, что еще делать, Катон преследовал их так быстро, как только мог, решив уничтожить всех тех, кто разделял ответственность за смерть Петиллия, Рутилия и остальных.

Его добыча скрылась за углом на небольшом расстоянии впереди. Катон последовал за ней и чуть не столкнулся с человеком, который заметил его за мгновение до этого. В руке у него была дубина, и он с дикой силой замахнулся ею на Катона. Катон едва успел среагировать и перекатился в сторону, когда крепкий брусок пронесся над его головой. Затем, продолжая перекатываться, он поднялся на ноги, низко присев, оценивая лигейца, острие меча двигалось из стороны в сторону. Его противник был грузным мужчиной, но не бойцом, и он знал это. Он отступил назад, окликнув своих спутников. Некоторые из них остановились чуть поодаль, и теперь, увидев, что Катон один, побежали назад, чтобы встретить его. Четверо из них расположились по всей ширине улицы, вооруженные мечами и топором в придачу к дубине первого человека. Как и он, они не были солдатами, но преимущество в численности с лихвой компенсировало это, понял Катон, отступая назад, к углу.

Сзади послышался звук приближающихся людей, и он почувствовал прилив облегчения, а оглянувшись, увидел, что к нему бежит парфянский лучник.

- Вот дерьмо…

Слева от него был переулок, темный и узкий, где у него было бы больше шансов отбиться. Если он сможет убить одного из лигейцев, это отпугнет остальных. Двое заставят остальных бежать. Катон выбрал в качестве цели человека с дубинкой. Он повернул назад, чтобы сражаться, и у него было больше мужества, чем у остальных. Лучше всего сначала расправиться с ним. Удар по лицу мужчины заставил его противника взмахнуть дубинкой, чтобы блокировать удар, и он отступил на шаг назад. Катон бросился вперед и нанес удар, вонзив гладий в нижнюю часть торса мужчины, а затем отпрыгнул назад, готовый защищаться от остальных. Рана была рваной, но кровь пошла обильно, и враг отступил, зажимая свободной рукой разорванную плоть.

В данный момент никто из остальных не осмеливался нападать, и Катон продолжал отступать к входу в переулок. Боковой взгляд показал, что парфяне заметили его и на бегу накладывают новые стрелы. Катон, развернувшись на пятках, помчался в переулок и побежал как можно быстрее, ожидая в любой момент почувствовать, как наконечники стрел пронзают его спину и выходят из груди. Сзади раздались крики и суетливые шаги – оставшиеся три лигейца помчались за ним. Катон почувствовал небольшое облегчение от того, что они заслонят собой цель для любого из парфян. Затем в переулке раздался пронзительный крик, и две стрелы пролетели рядом с Катоном, ударились в испачканную стену двухэтажного здания справа от него и отлетели на улицу. Он сразу понял, что парфяне так мало ценят жизнь горожан, что готовы перестрелять их, лишь бы добраться до убегающего римлянина. Справа от него открылась узкая улочка, и подбитые калиги Катона заскрежетали и проскользнули, когда он изменил направление и скрылся из виду лучников. Тут же он снова повернулся и опустился на корточки с поднятым мечом. Шаги преследователей звучали все громче при приближении, и тут первый из них ворвался в поле зрения и нарвался прямо на острие меча, который Катон вонзил ему в кишки. Он перекинулся через лезвие, и толчок его удара отбросил Катона назад настолько, что на мгновение он подумал, что может упасть. Но он, пошатываясь, устоял на ногах и левой рукой оттолкнул плечо мужчины, вырвав меч. Лигеец покачнулся и потянулся к стене здания на углу, чтобы устоять, как раз в тот момент, когда двое оставшихся лигейцев бросились за угол и столкнулись с ним. Все трое упали с паническими криками.

Катон смотрел на них сверху вниз, жестоко улыбаясь, ведь они были в его власти. Затем он услышал крики парфян, которые были совсем рядом, и, зарычав от досады, снова бросился бежать. Он свернул в первый переулок налево, затем снова налево, как он надеялся, в направлении главных ворот и безопасности своих товарищей. Он понял, что возвращается в направлении улицы, по которой за ним гнались лигейцы, и остановился. Катон прижался к дверному проему и попробовал ручку. Дверь была надежно заперта. Он посмотрел в обе стороны и увидел, что все двери на улице закрыты, и тут ему бросилось в глаза, что на улице неестественно тихо и спокойно, если не считать звуков его преследователей и более слабых звуков криков и лязга оружия, доносившихся издалека. Он находился в бедном квартале города, отрезанный от своих людей и окруженный испуганными горожанами, которые думали, что, запершись в укромном месте, они спасутся от гнева римских и иберийских солдат, начавших разграбление Лигеи. На данный момент он был обречен так же, как и горожане, если ему не удастся скрыться от преследователей.

В переулке скрипнула дверь, и Катон приготовил меч, пот капал с его лба, стекая по щеке. Вдруг высунулась голова, затем появилась женщина, одетая в темный плащ поверх туники. Она сжимала руку молодой девушки, когда они вышли на улицу, настороженно оглядываясь по сторонам. Затем она увидела Катона, и ее рот открылся от ужаса.

- Подожди! - сказал он так громко, как только осмелился, протягивая левую руку ладонью вперед. - Я не причиню тебе вреда.

Хотя его слова не были поняты, Катон надеялся, что его тон будет понятен. Но женщина схватила девочку на руки и в панике убежала, стуча сандалиями по мощеной улице. Растерянно втянув воздух сквозь зубы, Катон направился к оставленной ею открытой двери и нырнул внутрь, когда в узком переулке раздался звук шагов парфян. Он быстро закрыл дверь, дотянулся до прочного засова, который ее скреплял, и захлопнул его, а затем отступил в мрачное нутро маленькой комнаты с закрытым ставнями окном. Единственный свет проникал через отверстие в потолке в одном из углов, где находилась лестница, ведущая на следующий этаж. Когда на улице послышался звук шагов, Катон схватился за меч и приготовился к тому, что дверь начнут выбивать. Он задыхался, а сердце, казалось, билось так громко, что он боялся, что это выдаст его. В полосе света внизу двери мелькнули тени, и снаружи послышались крики. Шаги прекратились, произошел короткий жаркий обмен мнениями, затем в дверь снаружи заколотили, и раздался требовательный голос. Катон стоял совершенно неподвижно, едва осмеливаясь дышать: наступила пауза, затем в дверь снова ударили. На этот раз она затряслась на петлях, когда парфянин навалился всем своим весом на дверь. Но засов выдержал.

Внимание Катона было настолько приковано к двери, что он не услышал мягких шагов позади себя. Он почувствовал, как что-то коснулось задней части его ноги, и инстинктивно замахнулся, резко опустив меч, кончик меча поднялся, прорезая мрак и рассекая плоть и кости. Не было слышно ни крика боли, ни звука в течение ужасного застывшего мгновения, когда Катон уставился в широко раскрытые глаза мальчика, ровесника Луция. Сходство было настолько поразительным, за исключением чуть более темных черт лица, что Катон, глядя в лицо мальчика, инстинктивно произнес имя своего сына. Затем его взгляд упал на то место, где лезвие меча вошло в нижнюю часть его маленькой грудной клетки. По металлу уже сочилась кровь.