i cf85044c3a33e6c4 - User

жестких волосах, и… и спустя полминуты, я уже не понимала, что реально, а что мне лишь

пригрезилось, но внезапно обнаружила, что моя голова лежит на его плече, а рука прижата к

груди под пиджаком. И ноги… ноги так сладко дрожат, что хочется оттолкать Картера к

какому-нибудь стулу, усесться к нему на колени и просто наслаждаться ощущением

абсолютного опьянения. Тряхнув головой, я заглянула ему в лицо, но ничего не успела увидеть,

так как лишь почувствовала прикосновение твердых и жадных губ, которые остановили

вращение этого мира. Я вздрогнула всем телом и вокруг моей талии сомкнулись сильные руки,

вынуждая отклониться назад. Смесь алкоголя, музыки и желания ударила по нервам с такой

силой, что я забыла, где мы, сколько вокруг людей. Я забыла обо всем. Будто целый месяц

только этого и ждала…

Когда поцелуй внезапно оборвался, я протестующе застонала, а Картер схватил меня за

руку и потащил к выходу из зала. Он, вроде, очень торопился, так как оступалась я через шаг…

Добравшись до мазды, я категорически отказалась лезть на пассажирское сидение и уселась на

колени к Шону. Не знаю, как он вел машину, ведь одна его рука прочно покоилась на моей

заднице, пока я покрывала его шею поцелуями, но огни за окном казались размытыми

полосами. Но даже осознание, что едем мы быстро, не удержало меня от самого желанного.

— Джо, отель уже близко, — прошептал он, пытаясь воспротивиться вынужденному

стриптизу.

Но черта с два, я уже просто не могла прекратить. Мне было необходимо почувствовать его

тело рядом со мной, во мне. Я ничего не ответила, даже не уверена, что поняла, о чем он

говорит, — просто продолжила его раздевать. Но только взялась за ремень — машина вильнула

в сторону, и стало значительно темнее. Пришлось напрячься, чтобы понять, где мы. Жилые

кварталы? Совершенно внезапно Катер резко вывернул руль. Раздался скрип тормозов, запахло

жженой резиной, и даже дым образовался… Я ничего не понимала. Что он делает? Но

испугаться не позволили — вместо этого сильные руки бесцеремонно откинули меня на руль. В

ночной тишине раздался оглушительной рев клаксона. Меня он, однако, не смутил, так как эти

самые руки на этот раз скользнули под подол платья, совершенно бесстыдно, спешно, жадно…

Разумеется, я не возразила, ведь не существовало ничего желаннее. Наконец, пальцы добрались

до запретного, и я закрыла глаза, запрокинула голову и застонала. А уж когда звякнула пряжка

ремня, и танец пальцев подхватили бедра, я окончательно растворилась в ощущениях.

Как же я скучала по этой опасности, неизведанности и непостижимости. По

непредсказуемости мужчины, который мог и приласкать, и оттолкнуть, но не уставал удивлять.

И этим умел дарить мне наслаждение как никто…

Реальность запустил звук электроподъемника водительского окна, и в салон машины

хлынул воздух. Мы синхронно глубоко вдохнули. Только после этого во мне нашлись силы на

то, чтобы пошевелиться. А Картер достала откуда-то сигарету и прикурил. Шон затянулся так

глубоко, что она сгорела до половины, а затем выпустил длинную струю в окно.

— Ты умеешь выпускать колечки? — внезапно спросила я.

— Ты психопатка? — вместо ответа поинтересовался Картер. — Ты нас обоих чуть не

убила. И уже не впервые.

— С какой это стати? Оба раза ты был за рулем, — объявила я нагло.

Мгновение Картер смотрел на меня, а затем фыркнул и зарычал:

— Мне тридцать, Конелл. Я взрослый мужчина, дьявол, я ректор университета и

уважаемый ученый. И мне страшно осознавать, что какая-то белобрысая девчонка пытается

меня трахнуть, когда я веду машину, а я не в состоянии велеть ей отвалить. Ты хоть осознаешь,

что мы не доехали до отеля всего пару кварталов? Нам обоим чертовски повезло, что я никуда

не въехал!

С этими словами он меня толкнул вбок, и я повалилась на консоль. Уверена, моя

многострадальная задница из такого положения смотрелась еще более эпично.

— И что теперь? — гневно поинтересовалась я, пытаясь развернуться в узком

пространстве.

— А теперь мы, наконец, доедем до отеля, где я буду всю ночь тебя трахать с присущим

моему возрасту и статусу шиком.

— Отличный план, — не могла не одобрить я. — Там у тебя где-то моя туфля…

— Она под сидением… Да на хрен она тебе нужна?! — рявкнул Картер. А затем тронулся с

места. Затянувшись напоследок, он затушил сигарету в пепельнице, повернулся ко мне и

выдохнул вожделенное дымовое колечко прямо в лицо, приводя одну весьма нетрезвую

блондинку в дикий восторг.

Ну… так и жили. Я больше с ним порвать не пыталась. И, вроде, даже Картер смирился с

тем, что мы обречены… друг на друга.

Глава 10. Плита и люстра или разрушенные стереотипы

Настоящее время

Я не могу этого сделать, — думаю я, сжимая в руках ключ от квартиры. Я не могу туда

войти. В кольцо стен, которые видели и мои мучения с Брюсом, и надежду на рождение

ребенка. Идут секунды, минуты, а я все никак не могу просто вставить ключ в замочную

скважину. Давай, Джо, тебе придется это сделать! Пока ты не найдешь новое жилье, вынуждена

там бывать. Просто дерни чертов пластырь!

В итоге, запихивая чемодан обратно в багажник машины, я ругаю себя последними

словами. Справившись, наконец, с задачей, я поднимаю телефон и набираю номер Шона.

— Дай мне ключик от офиса бабочек, — без приветствий требую я. Если Картер хочет,

чтобы я стала не прежней, а прежней-прежней, то его мои жилищные проблемы ни разу не

удивят!

— Там все еще ремонт, — слышу я суховатой, но вполне миролюбивый ответ.

— Ну и что? Я просто хочу иметь возможность там бывать.

— Я сейчас дома, заедь за ключом сама. — И вызов сброшен.

Снова театрально вздохнув, сажусь в машину. С самого возвращения я намеренно избегала

домика на окраине Сиднея. Старательно игнорировала тот район. Не знала ответа на вопрос,

что именно боюсь там увидеть: то что все изменилось или то что все осталось прежним…

Некоторое время я собираюсь с силами, а затем вливаюсь в поток машин.

За три с половиной года домик Шона не изменился совершенно. То же крыльцо, та же

дверь… и, кажется, даже краска со временем не выцвела. Разница лишь в одном: здесь больше

нет пушистой лохматой добродушной псины… От этой мысли становится грустно, и чувство

вины накрывает с головой.

Думаю, Шон видел, как я подъехала, потому как едва я касаюсь звонка — открывает.

Ирония.

Он после нашего разрыва даже замок не сменил, а я не могу переступить порог квартиры, в

которой мы с Брюсом прожили считанное количество недель… Будь я мужчиной, сказала бы,

что у Картера стальные яйца.

Шон стоит на пороге. Ворот рубашки расстегнут и чувствуется легкий запах алкоголя. Так

по-прежнему, так привычно. Черт возьми. Я даже забываю о приветствиях, просто стою и

таращусь на него.

— Проходи, — говорит Шон, игнорируя мой ступор.

Зачем он меня приглашает? Зачем я соглашаюсь? Мы идем на кухню, по пути замечаю, что

дверь в гостиную закрыта. Внезапно меня посещает желание ее открыть и удостоверится, что

журнального столика там нет, что все произошедшее действительно было. Потому что… я

будто и не уезжала. В этом доме ничто не изменилось. Разве что на холодильнике, несколько

новых магнитов — все из числа тех, которые раскрученные бренды раздают на IT-выставках, —

да еще отсутствие миски Франсин. Сижу и смотрю в тот угол, где она стояла. Либо мне

кажется, либо под ней едва заметный круг более темного паркета. Жгучее австралийское

солнце не забыло.

Пока я пытаюсь прийти в себя, Шон наливает мне кофе.

— Конелл, — зовет Шон и толкает в мою сторону ключ от офиса.

— Спасибо, — киваю я и запихиваю его в сумку, однако пальцы натыкаются на нечто иное.

Неохотно достаю найденное и кладу на стол.

— Оно мне ни к чему, — тут же сообщает Картер, глядя на кольцо.

— И мне тоже. Оно и раньше мне было ни к чему, а теперь так и вовсе откровенно странно

было бы его оставить…

— А ты оставь и не думай о странностях.

— Кольцо должно быть символом чего-то… А это ничего не значит.

— Слово «должно» было придумано с единственной целью — усложнить людям жизнь.

Лично я ни на что подобное подписываться не собираюсь. Ты не должна мне кольцо, а оно

ничего не должно тебе. Что, по-твоему я стану с ним делать?

— Да хоть вышвырни. Мне-то какая разница?

— Отличная идея. Давай, — протягивает он руку.