i cf85044c3a33e6c4 - User

вернуться.

Так что не спеши устраивать мне выговор.

— Надеюсь, под возвращением ты подразумеваешь не то, что было до больницы? — словно

бы равнодушно спрашивает он.

— Ч-что? — Смотрю на него во все глаза. Никак не могу понять, о чем речь.

— Я знал тебя как человека, который никогда не ставит личную жизнь выше карьеры. Но

последние полгода ты упорно доказывала мне обратное. До начала семестра советую тебе

подумать о приоритетах.

— Если ты хочешь, чтобы я жила твоими убеждениями, то, уверяю тебя, этого не будет

никогда!

— Нет, я хочу чтобы ты жила своими! — рявкает он, от напускного спокойствия и следа не

остается. Ребекка Йол делает шаг назад, словно пытаясь спрятаться. Еще одна зашуганная

Картером студентка. — А не теми, которые навязывают тебе родители, Керри, Клегги и прочие

личности, повернутые на семейных ценностях!

И тут я понимаю, в чем причина его психоза. Да, может, я не очень-то интересовалась

делами Бабочек — расслабилась, одним словом, — но здесь со мной трое детей. Аж трое детей.

Картер же не в состоянии выносить и одного…

— Должно быть, тебе жить не дает мысль, что люди размножаются не через пробирку, —

говорю я и решительно двигаю на него коляску. — С дороги!

Фыркает, но отступает. Ребекка Йол, однако, ухитряется замешкаться, и едва успевает

отскочить в сторону. Я даже смотреть на нее не хочу. Я в бешенстве…

Не могу вспомнить когда в последний раз каталась на каруселях. Этот день — праздник

детства и веселья, но мне совсем не радостно, хотя возвращаемся в Ньюкасл мы все

растрепанные и с четырьмя порциями попкорна. Все как положено. Керри и Лайонела не будет

до утра, а потому мы заваливаемся смотреть мультики. Я, кстати, все еще их люблю, но не могу

не радоваться, что в комнате темно, потому что попкорн от слез становится все более соленым.

Марион и Кики умотались и засыпают мгновенно, Джулиан старается держаться, но к середине

видео тоже начинает клевать носом. Старшеньких я укладываю спать прямо в гостиной на

диване (не подниму их по лестнице наверх, а будить не хочется). Только Кики уношу в

спальню.

А затем делаю то, что должна — иду в свою комнату и ищу среди сваленных в угол сумок

ноутбук. Он кажется чужим. Я слишком долго его не трогала. Будто это он виноват в моих

проблемах… Открываю его и нажимаю кнопку питания. Мгновение ничего не происходит, он

отзывается неохотно, чувствует мое настроение. За окном загорается рассвет, а я все еще сижу

перед ним и смотрю на рабочий стол. На картинку, на ярлычки программ… Картер знал, что

делает. Как можно выбрать между работой и семьей, если со вторым у тебя отношения по

жизни не складываются? Это же не один из двух, а один из одного… Но кое в чем Шон прав: я

так старалась убежать от него, что наделала глупостей и потеряла целых полгода. Теперь я

понимаю, что Картер не медлил с проектами для Бабочек, он мне попросту их не доверял. Это

очень задевает.

Я сама не знаю, как и когда заснула, но будит меня невероятный грохот… Выскакиваю из

комнаты, вбегаю на кухню и вижу, что голодные Джулиан и Марион пытались приготовить еду

себе и младшей сестренке, но потерпели сокрушительное фиаско. Почему сами? Ну, они ведь

знают, что я болею и устаю, поэтому решили не будить. Пытались достать хлопья, и почти

получилось, вот только коробка стояла высоко, и вместе с хлопьями вниз свалились

панировочные сухари и заранее приготовленные тарелки… Кики плачет, Марион спешно

собирает сухари в ладошки, а Джулиан пытается оправдаться. Но разобраться с дурдомом я не

успеваю, так как на кухне появляются Керри и Лайонел. Думаю, вид у меня не менее

виноватый, нежели у малышей...

— А ты говорила, что ей можно доверить наших детей, — говорит Лайонел, поворачиваясь

к Керри.

И хотя понятно, что это шутка, хотя я уверена, что он ничего плохого в виду не имел, меня

вдруг прошибает понимание того, что он только что сказал. Это ИХ дети. Это ИХ жизнь. Я

могу приехать и погостить, но это все равно что смотреть в окошко. Я здесь чужая, всегда была

и буду. И я понятия не имею о том, что такое жить в семье и как справляться с детьми. Может,

когда-то что-то и знала, но забыла. Давно. В тот самый день, когда мои родители сели в такси

до аэропорта Кингсфорда Смита, а я осталась в Сиднее с Шоном. И это определенно один из

одного, не может быть иного варианта…

— Я возвращаюсь в Сидней, — говорю я самой себе. Очень тихо. Керри хмурится и

переспрашивает, что я сказала. — Я возвращаюсь в Сидней, — повторяю я громче.

Глава 9. Точка бифуркации

Шесть лет назад

Свадьба Керри должна была состояться в Сиднее, но многое пришлось организовывать в

Ньюкасле, и мы туда мотались раз в неделю как минимум. Разумеется, это не прошло

бесследно. На проект катастрофически не хватало времени, и домик на окраине Сиднея начали

сотрясать скандалы. У Картера одно лишь упоминание словосочетания «личная жизнь»

вызывает зуд в одном месте. Кажется, его раздражает все, что имеет отношение к смеху,

веселью и счастью. Свадьбы, помолвки, дни рождения, крестины — все! Например, Керри

прислала ему приглашение, но Шон его даже не вскрыл.

Конечно, это не странно, но черт его дери! Она моя лучшая подруга. А с Картером мы как

бы были вместе уже почти полтора года, не могла же она полностью проигнорировать эти

отношения! И все же в результате приглашение сиротливо лежало на тумбочке и собирало

пыль, но ни один из нас даже не сделал попытки до него дотронуться. Ах, Керри, зря ты это

затеяла!

В нашей летней сессии экзамен Картера шел по счету третьим. И до него все было на редкость

благополучно, но Шон есть Шон, он же сволочь! И, решив подстраховаться (читай,

перестраховаться), я сделала глупость: попыталась ответить ему парочку билетов. Устроила все

по протоколу — усадила на диван и заставила слушать. Но просидел Картер очень недолго.

Блин, как же мы друг на друга орали, доказывая кто, почему и в чем не прав… До хрипоты, до

битой посуды. О да, мне оказалось проще грохнуть об пол любимую чашку Шона, чем

признать, что этот напыщенный индюк прав. А на Картера мой ребяческий поступок произвел

поистине неизгладимое впечатление. Он не дурак — хотя иногда, конечно, так не кажется — и

знает, что в фильмах посуду бьют истеричные женушки. Боже. В итоге диспут вылился в

бытовой скандал по поводу фривольного поведения в чужом доме, превышения полномочий

кроткой подстилки (я кроткая? Ха-ха, после битой-то посуды!) и прочих прелестей мужского

шовинизма. Я ему указала на то, что женщины нынче существа эмансипированные и

подстилками нас называть — сексизм. Он мне — на то, что я живу в его доме в обмен на секс, и

таким образом ни о какой эмансипации и речи быть не может… Мы так разошлись, что даже

примирения в духе мистера и миссис Смит не случилось. А наутро болела голова. По крайней

мере, у меня. Короче, хорошо, что выяснили все не в аудитории, а наедине. Но экзамена я

начала справедливо побаиваться.

К началу великого действа я буквально молилась, чтобы он для ускорения процесса взял

помощника. Нет, серьезно, не потому что мне бы «нарисовали» баллы, просто к собственной

«подстилке» у некоторых требования слишком завышенные. Этот предмет мебели, видите ли,

должен еще и за науку рассуждать на досуге, причем грамотно, обоснованно и спасайся кто

может, если в философских материях запутается! Прошу заметить, к обычным студентам наш

великий и ужасный куда более снисходителен.

Однако, чуда, как это всегда бывает, не случилось. Не чудный нынче, видно, сезон! Иными

словами, Картер пришел один. За ним в аудиторию прошмыгнул его новоприобретенный

хвостик в лице Хелен. Клянусь, я едва порог переступила, а эта мерзавка уже сидит перед его

столом на первой парте. И, вроде, что тебе, Конелл, жаловаться? Занимай любое другое место,

но нет же. Я разозлилась так, что в глазах потемнело. Это было мое место! Каждый экзамен я

сидела перед самым носом у Шона, а теперь она… Вот ведь мелкая пакостница! Отчего-то мне

вдруг живо представилось, как Картер заваливается с этой стервой на свадьбу моей Керри. Не

знаю, откуда это взялось, но, думаю, от злости я аж пятнами покрылась! Стало очень душно и

жарко.

Однако, что радостно, Хелен, может и выскочка, но по жизни не менее неувязанная, нежели

я. Короче, как только речь зашла о том, кто первый пойдет за билетом, она начала уползать под