Блондинка. том I - Джойс Оутс

— Черт, да Кармен мне будет писать, мам. Она уже пишет паре других ребят.

Бесс не выдержала и заплакала. Кармен звали ту самую двадцатидевятилетнюю разведенку, которая подцепила ее Баки на крючок.

Баки расхохотался, потом пожалел мать, обнял ее со словами:

— Ну ты чего, а, мам? Я же всегда к тебе могу вернуться, разве нет? А ты будешь мне писать. На кой шут мне кто-то еще?

Вскоре после этого Баки опозорился перед целой толпой женщин-родственниц, собравшихся у них в гостиной. Но прежде он услышал, как мать с мученическим видом говорит:

— Мой мальчик заслуживает девственницу, ни больше ни меньше!

Тогда он, привалившись к дверному косяку, с самым невозмутимым видом и во всеуслышание заявил:

— Какую такую еще девственницу? Где ее взять-то? И как я узнаю, девственница она или нет? Как, интересно, ты узнаешь, а, мам? — И продолжал в том же духе, а потом, насвистывая, удалился. Нет, Баки Глейзер — это, конечно, нечто! Самый остроумный в семье парень!

Однако это все же произошло. В конце концов Баки согласился встретиться с этой самой Нормой Джин. Проще уж уступить Бесс, чем выслушивать все ее бесконечные жалобы и, что еще хуже, все ее вздохи и стоны и ловить на себе эти укоризненные взгляды. Он знал, что Норма Джин молода, но ему не сказали, что девочке всего пятнадцать. Однако, увидев ее вблизи, он испытал нечто сопоставимое с настоящим шоком. Она шла к нему нетвердой походкой, словно лунатик, потом остановилась и со смущенной улыбкой еле слышно пробормотала свое имя. Совсем еще ребенок. Но Боже, вы только посмотрите на нее! Вот это фигурка! И хотя он собирался позже пошутить, описывая дружкам это так называемое «свидание», девушка показалась ему настолько привлекательной, что в голове мелькнула мысль: а ведь такой можно и похвастаться. И он уже представил, как показывает дружкам ее снимки. И говорит нечто вроде: Вот, моя новая девушка, Норма Джин. Конечно, совсем еще молоденькая, но выглядит вполне зрелой для своего возраста.

И Баки отчетливо представил, какое выражение при этом возникнет на физиономиях дружков.

Он водил ее в кино. Он водил ее на танцы. Они катались на каноэ, велосипедах, ездили удить рыбу. Его удивило, что, несмотря на внешнюю робость, она любила бывать на людях. Среди его друзей, все они были его ровесниками, сидела тихо и настороженно, и вежливо и с готовностью улыбалась их шуткам, и любила пошуметь и подурачиться. И вместе с тем каждому дураку с первого же взгляда становилось ясно, что Норма Джин — одна из самых хорошеньких девушек, которых кто-либо где-либо видел, не считая кино, разумеется. Это милое личико сердечком, этот трогательно заостренный подбородок, эти пепельно-белокурые локоны, волной рассыпавшиеся по плечам; и потом, как она держалась, как умела носить все эти узенькие свитеры, юбочки и клетчатые брючки — теперь женщины могли появляться в общественных местах и в брюках.

Сексуальная, ну, прямо как Рита Хейуорт! Но жениться обычно предпочитают на девушках, похожих на Джанет Макдональд.

В те времена все происходило очень быстро. А началось все с Пёрл-Харбора. И каждый день казался с тех пор днем землетрясения, и ты просыпался, не зная, чего ждать. Заголовки в газетах, сводки по радио. И в то же время все это страшно возбуждало.

Можно было только пожалеть мужчин постарше, тех, кому за сорок. У них почти уже не было шансов поучаствовать в настоящей войне. Защищать свою страну. И если им некогда и приходилось делать это, еще во время Первой мировой, так то было давным-давно, и скучно, и уже никого не интересовало. Главное — это то, что происходит сейчас, в Европе и на Тихом океане.

У Нормы Джин была одна очень трогательная манера. Слушая его, Баки, она вся так и подавалась вперед, держала его за запястье. И ее синие глаза становились мечтательными и словно затуманенными, а дыхание учащалось. Как будто она бежала. И она спрашивала его, что может принести им будущее. Выиграют ли эту войну США и спасут ли они мир от Гитлера и японцев? Сколько еще продлится эта война, и неужели на эту страну, на их Калифорнию, могут обрушиться бомбы? И если да, то что же с ними со всеми будет? Неужели их судьба предрешена?.. Баки лишь улыбался — никто прежде не говорил ему таких странных слов, как, к примеру, судьба. Но эта девушка заставляла его думать, и это ему нравилось. Ему нравилось, что ему задают такие вопросы, ну прямо как какому-нибудь типу с радио.

И он, как мог, утешал Норму Джин, говорил, чтобы та не волновалась; что, если японцы только посмеют начать бомбить Калифорнию или любую другую из «территорий Соединенных Штатов», их тут же сметут с лица земли, разбомбят с воздуха специальным новым оружием. («У Локхида разрабатываются секретные ракеты, так и знай».) А если они попытаются высадиться на континент, их просто сбросят с берега в море. А если все же нога хотя бы одного оккупанта ступит на землю США, любой американец, если только он не окончательный калека, будет бороться с ним не на жизнь, а на смерть. Так что здесь этого просто не может случиться.

И еще у них состоялся один странный разговор. Норма Джин заговорила о «Войне миров» Герберта Уэллса, сказала, что читала эту книгу, в ответ на что Баки заявил, что никакая это не книга, а радиопрограмма с Орсоном Уэллсом[34], проходившая в эфире лет пять назад. Норма Джин притихла, затем сказала, что, должно быть, перепутала эту книгу с какой-то другой. Баки решил помочь ей разобраться.

— Ты ведь не слушала этого по радио, нет? Наверное, просто маленькая еще была. А мы все сидели дома и слушали. О, это было нечто, я тебе доложу! Дедушка, так тот вообще подумал, что это все по-настоящему, и его едва не хватил удар. А мама, ну, ты знаешь, какая она у нас, так она прямо от приемника оторваться не могла, все слушала этого Орсона Уэллса, хоть ей и было ужас до чего страшно. Да и не только ей, все остальные тоже ударились в панику. Я сам был тогда еще совсем мальчишкой, и мне тоже казалось, что все это по правде, хоть я и знал, что этого просто не может быть, что это всего лишь навсего радиопрограмма. Но, черт побери, — тут Баки улыбнулся Норме Джин, которая не сводила с него глаз, ловила каждое его слово, словно то была истина в последней инстанции, — любой, кто прошел через это, кто слушал ту радиопрограмму, не мог удержаться от мысли, что все это по правде, хоть и понимал, что это всего лишь радио. А уж когда через несколько лет после этого японцы разбомбили Пёрл-Харбор, это ведь было почти то же самое, не так ли?

Тут он, похоже, потерял нить повествования. Ему хотелось доказать что-то, как ему казалось, нечто очень важное, но Норма Джин была так близко, и пахло от нее так чудесно — то ли мылом, то ли пудрой, то ли чем-то там еще, цветочным и сладким, — что никак не удавалось сосредоточиться. Никогда еще она не была так близко, и он быстро наклонился и поцеловал ее в губы, и она тут же, как кукла, закрыла глаза. А все его тело как огнем ожгло, от груди до самого паха. И он подсунул ладонь под ее запрокинутую головку, взъерошил кудрявые шелковистые волосы и поцеловал снова, на этот раз крепче. И тоже закрыл глаза. Он плыл, словно во сне, вдыхая ее чудный запах, и как любая девушка во сне, она казалась ему мягкой, податливой и покорной. Он целовал ее все сильнее и даже пытался раздвинуть языком плотно сомкнутые губы, зная, что скоро, очень скоро настанет день и Норма Джин раскроется ему навстречу, раскроется вся! И, о Господи, не допусти этого, кажется, он прямо сейчас кончит в трусы!..

Любовь с первого взгляда. Баки Глейзер уже почти что начал в нее верить.

Он уже рассказал ребятам с завода, как впервые увидел эту девушку. Увидел стоящей на сцене, в театре. Она выиграла приз, и, о Боже, Боже, да она сама была похожа на приз, когда стояла под светом прожекторов и все в зале аплодировали ей прямо как бешеные!

— Вообще-то парень должен жениться на девственнице. Просто из чувства самоуважения.

Он думал о Норме Джин, много думал. Познакомились они в мае, а 1 июня у нее был день рождения, и ей должно было исполниться шестнадцать лет. Девушка вполне может выйти замуж в шестнадцать, такие примеры в семье Глейзеров бывали. В таких делах спешить не стоит, сынок, твердила ему мать. Но Баки понимал, Бесс хитрит. Она слишком хорошо знала своего сына, знала, что, если настойчиво отговаривать его совершить тот или иной поступок, он непременно ослушается и поступит наперекор. И тем не менее он часто думал о Норме Джин, как никогда не думал ни об одной из своих девушек. Думал, даже когда был с Кармен. Особенно когда был с Кармен и делал неизбежные сравнения. Нет, следует все же признать, она шлюха. А разве можно доверять шлюхам? Он думал о Норме Джин и по утрам, в похоронном бюро, когда помогал бальзамировщику мистеру Или готовить тело усопшего «для обозрения» в траурном зале. Особенно если то было тело женщины, достаточно молодой женщины. И им впервые в жизни овладевало совершенно новое, незнакомое прежде чувство, ощущение быстротечности времени, неизбежности смерти. Как это там говорится в Библии? «…доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься»[35].