Первый (СИ) - Киреев Кирилл

Колонна из двух телег въехала на рынок, расположенный на площади Квартала Ремесленников. Тут продавалось всё и сразу, кроме оружия, не делая разделение на виды товаров. Иногда было выгодней побродить по общему рынку и найти вещь дешевле, чем на одной из специализированных улочек. Остановилась процессия у Гномьего Банка, чей вход снаружи охранял крупный патруль, да и ещё внутри отводились комнаты дежурившим стражникам. Если их и могли перехватить до этого, то теперь на столько нагло действовать никто не посмеет, кто бы он ни был. Ящики занесли в банк и свалили в кучу у одного из столов с клерком.

— Я бы хотел открыть счёт. — Ошарашил того Форст. — У вас есть закрытые помещения для специальных клиентов? — Подмигнул он.

Гном всё понял на удивление быстро и принялся обхаживать странного клиента с хорьком на плече как умел. Быстро организовал комнату с единственным маленьким окошечком. Из мебели в ней были лишь длинный стол и несколько мягких кресел. Принёс (САМ!) вазу с фруктами и графин с водой. Он чуял наживу, как чует гончая кабана, и боялся упустить такой шанс из виду. Когда же был вскрыт первый ящик, он упал в обморок, а после приведения в чувства ещё долго и задумчиво смотрел на его содержимое. Внешность у него была не примечательная: коренастый, ростом по пояс Форсту, густая черная борода, заплетённая в косички, толстые пальцы, маленькие бегающие глазки — в общем, типичный гном.

Возиться с золотом и банком закончили уже после полудня, клерк наотрез отказался от предложения позвать помощников для ускорения процесса, он считал все монеты сам. Затем переписал все долговые облигации разных королевств, с которыми Имперский Банк вёл тесное сотрудничество, и отложил в сторонку векселя и облигации, которые не вызывали доверия и не обслуживались Банком. А одно даже порвал. На крик Корвуса: "Какого…?" Клерк показал половинки, поднёс к какому-то шару, светившемуся блеклым желтым светом и лаконично произнёс: "Подделка". Он поднёс другой документ, и тот в свете шара засветился зеленоватым оттенком. "Так должен выглядеть настоящий", — и снова закопался в бумаги.

Вопросы отпали, фрукты съедены, вода выпита, а дело сделано. На счету появилась действительно огромная сумма: двадцать семь с половиной тысяч золотом и восемьдесят с лишним тысяч золотыми облигациями. Это, не считая той тысячи, что Форст сразу отложил на срочные нужды и мелочи, что не стали класть на счёт. Довеском шёл десяток с лишним векселей и облигаций, которые банк не принял. Гном просто сиял, как и хорёк, который стащил весь виноград из вазы. Их провожали всем банком, мужчины чинно снимали шляпы и подмигивали, а женщины чудом никого не убили, стреляя своими обворожительными глазами на поражение во всех подряд.

Отправив наёмников в порт, они вчетвером сели за столики в кафе. Как объяснил Корвус, это что-то вроде трактира, но без алкоголя, не считать же за таковой единственный горячительный напиток, оказавшийся яблочным сидором. Название дали по ставшему популярным на островах напитком, зовущимся здесь кафой, от сюда и кафе. Тут заказывали в основном лёгкие закуски и обсуждали не шибко важные дела, а столики были расположены прямо под открытым небом, оставив в стороне оживлённую улицу с её звуками и запахами. Еду готовили в отдельном здании, там тоже сидели посетители, но их было мало, в основном они забирали корзинки и уходили по своим делам. Зелёный сад, на который открывался вид дышал свежестью, и нигде не было и намёка на душный и тяжёлый воздух обычных трактиров. Столы для посетителей уходили глубоко в зелёные насаждения, и наверняка там внутри, среди цветущих цветов, можно даже забыть, что ты в центре большого города. Действительно, не та обстановка, чтобы напиваться до потери сознания или жрать от пуза…

— Корвус, скажи, как так получилось, что тут природа осталась не тронутой? — Поинтересовался Форст.

— Ну, не то что бы не тронутой. Раньше тут стояли пара развалин да недостроенный дом, а потом какой-то дворянин выкупил землю, снёс лачуги, посадил сад и построил двухэтажный особняк, почти отгородив его от улицы. Поговаривали даже, что он Тёмных эльфов сюда позвал, чтобы они ему сад быстрее вырастили. — Улыбнулся рассказчик. — Сначала на подобное чудачество смотрели с подозрением, а потом люди распробовали этот зелёный леденец, и дела у хозяина пошли в гору. Это всё было больше сотни лет назад, теперь всем заправляет его внук, и такие кафе открыты чуть ли не в каждом квартале. Отличаются они лишь редкостью растений да ценой на деликатесы. Я же считаю, что это место, являясь родоначальником — самое лучшее.

Отобедав, они двинулись в квартал Оружейников, в ту самую лавку. Но там арима ждало разочарование. Меч, так запавший в душу, более не покоился на скобах, его купил какой-то богатый делец, и продавец лишь развёл руки. Как не упрашивал его Форст, тот не сказал его имя, зато скинул цену на другое оружие. Командир наёмников — Валенти, набрал целую охапку, шепнув, что такого качества товар, да за такую цену нужно набирать как можно больше. Форст его поползновения на разграбление казны пресёк, но не слишком. Сам понимал — от качества стали зависит качество жизни. На выходе, уже садясь в повозку, к ним подбежал паренёк лет десяти и передал записку, в которой значились имя и фамилия, а также извинения продавца, мол, в лавке были посторонние, а магазину нужно держать лицо, потому и не раскрыл тайну. Форст сначала обрадовался, как маленький ребёнок, а потом загрустил. Упомянутый в записке принадлежал к очень высокому роду, и встретиться с ним не представлялось возможным.

Нанять команду, не составило труда. Корвус отвёл всех к палатам наёмников, а Валенти, завидев знакомые лица, тут же выступил представителем нанимателя. В итоге, по истечении часа ругани и скандала, большую часть моряков набрали. Почему не всех? Элизабет можно управлять и при меньшем количестве людей, но все свои возможности она раскрывает лишь при достижении тридцати трёх членов экипажа. Остальных было принято набрать на невольничьем рынке. Отбором опять занялись два капитана. Обходительный джит только землю не целовал, по которой они ходили, предлагал и опытных воинов, и молодых фермеров, и стройных красавиц, но всё было без толку. Свита, несомненно, богатого и знатного господина, отчаянно торговалась, а принцип отбора был и вовсе непонятен. Сначала они сказали, что призовые бойцы им не нужны, но сами при этом купили парочку. От женщин они сразу отказались, хотя, когда Акаарон провёл их мимо клети с рабынями, господин отдал распоряжение о покупке. Следом они набрали ремесленников, рыбаков, моряков и даже однорукого гнома, что совсем выбило джита из колеи. В итоге купец просто показывал им весь свой товар, а те отбирали нужный, с какой целью всё это затеялось, и какую-либо систему в покупках он так и не усмотрел. Так же были отданы за пол цены больные, хромые, уродливые и калеки. К концу дня в списке значились представители всех возрастов, обоих полов и большинства народов, разве что кроме эльфов да орков. Последние в рабство не даются, предпочитая сражаться до последнего либо убить себя, если иного пути не видят.

Когда представитель Гномьего Банка своей печатью подтвердил законность сделки, джит сиял от счастья. Ещё бы, за половину дня сделать недельную выручку, к тому же избавился от большинства неликвида! Другие на него волком смотрели, но сделать ничего не могли. Свита богатого господина напрочь отказывалась сотрудничать с прочими работорговцами. Не зря Акаарон так заботился о своей репутации честного и законопослушного дельца. Ну… конечно, не всегда честного, но на этой сделке он, по сути, получил не много, продав почти половину по себестоимости, а гнома и вовсе себе в убыток! Почти…

Уже ближе к ночным сумеркам три телеги въехали в порт и подвезли три десятка закованных в цепи людей к бывшему пиратскому судну. Там их встретили нанятые моряки и наёмники. Той, наконец, получил согласие и бегом освободил такого же смольного, как и он блэка. Своего брата среди призовых бойцов он заметил сразу, его отличала особая стать улусов, ну и иссиня-чёрный цвет кожи. Он сразу же сказал Форсту, и тот не задумываясь, купил родственника его друга и товарища по оружию. Той не подавал вида до конца дня, но попав в порт, его нервы не выдержали и тот обнял закованного брата. Асула узнал его сразу, они так и стояли в обнимку несколько минут, не в силах сказать друг другу и слова. Следом за улусами начали освобождать остальных рабов. Те сначала не поняли, что происходит, но, когда Форст объявил всем, что вольные на их имена подписаны, радости не было предела. Арим так же объявил, что всем, кто захочет остаться служить ему не как безвольный раб, но как наёмный слуга, будет выплачиваться достойное жалование. Правда, не все были в восторге.