Сумеречное состояние - Игорь Колосов

Прежде, чем он притормозил, Арсений узнал сумму оплаты и бросил на панель управления в два раза больше, попросив с полчаса обождать.

Тихий поселок только просыпался, Свету приезд Арсения разбудил. Он заколотил кулаками в дверь, выкрикивая имя хозяйки и заранее извиняясь. Женщина открыла не сразу, сначала спросила, кого это принесло в такую рань, и Арсений быстро заговорил:

— Я муж Леры. Я узнал, что вы с ней знакомы, и приехал, — он не упоминал ее бывшего мужа. — Помогите мне, пожалуйста, ее нигде нет уже несколько дней. Я боюсь, что…

Дверь отворилась. На Арсения смотрела еще молодая женщина, смуглая, в глазах было что-то от привлекательной ведьмочки.

— Да, я ее знаю, — ответила женщина. — Но… с чего вы решили, что Лера у меня?

— Ее нет дома, — в отчаянии пробормотал Арсений. — У матери тоже нет, и у лучшей подруги.

— Как-то один раз Лера у меня была, давно, но… сейчас я не знаю, где она.

Арсений почувствовал слабость в ногах. По-прежнему с мольбой глядя на хозяйку, он прошептал:

— Господи, я думал, найду ее у вас. Она… Может случиться кое-что плохое, и она… не дай Бог, покончит с собой. Не спрашивайте, откуда я это знаю, просто знаю и все. И все из-за ее вины передо мной, но я ее уже простил! Ее срочно надо найти, как можно быстрее. Я надеялся, что вы… мне хоть что-то скажете.

В глазах женщины что-то изменилось, она оглянулась назад, как будто ее кто-то позвал, снова посмотрела на Арсения и выпалила:

— Только ничего ей не делайте! Она у меня. Обещайте, что не обидите ее, она итак в очень плохом состоянии. Обещайте, иначе я вам ее не отдам, — женщина обернулась и пошла в дом. — Лера! Лера, проснись!

Арсений пошел следом за хозяйкой. В глубине дома он едва не столкнулся с ней — женщина остановилась на пороге одной из спален, попятилась. Вздрогнула, когда Арсений коснулся ее плеча.

— Что такое? — пробормотал он. — Где Лера?

— Она… — ее лицо было растерянным, испуганным. — Ее почему-то нет.

— Она давно ушла? — вскричал Арсений.

— Не знаю, мы до двух ночи разговаривали, я ее успокаивала, а… потом ушла в свою спальню.

— О-о!

Арсений рванулся к выходу. Едва не упав с крыльца, он огляделся. В просветах между домом и деревьями мелькнула река. Арсений помчался на задний двор.

Где-то прокукарекал петух. Арсений слышал, как за ним бежит Света, что-то невнятно говорит. Его тянуло к реке, и спустя минуту, преодолев огород, он выскочил к невысокому обрыву.

Там он застыл.

Внизу, на берегу реки, стояла Лера. По колено в воде. Кажется, она собиралась войти в воду и утопиться. Арсений удержался от крика. Его остановил испуг, что Лера, заметив мужа, быстро пойдет дальше и погрузится в воду. Пока он спустится, пока нырнет за ней… Сможет ли он найти ее в темной воде в течение минуты-двух?

Он заметил тропку в шагах двадцати правее, но страх за жену вынудил его прыгнуть с того места, где он стоял. Инерция уложила его на землю, за ним осыпался целый пласт песка, и этот шорох услышала Лера — обернулась. Вскрикнула, закрыв лицо ладонями.

Арсений бросился к ней, боясь лишь одного — как бы она не нырнула. Но Лера будто окаменела. Он подхватил ее, прижал, опустился перед ней на колени.

— Лера, Лерочка, не надо, не делай этого, не надо, пожалуйста.

— Ты все знаешь, — вырвалось у нее, и она зарыдала. — Все про меня знаешь.

— Успокойся, это — ерунда, — затараторил Арсений. — Я тебя прощаю, ты ни в чем передо мной не виновата, это все я, все из-за меня случилось. Это я должен просить у тебя прощения. Я.

Ее рыдания затихли, и Арсений услышал, как сбивчиво оправдывается жена:

— Я виновата перед тобой, на всю жизнь. Я… Это все случайно получилось, я… слишком расстроилась… А он, Гена, был такой обходительный поначалу. Убедил меня, что ты все равно… со мной разведешься. Наврал мне, что ты сам ему об этом сказал по секрету. Он… обманул меня… Ведь я поверила ему…

— Тише, тише. Успокойся, я с тобой, с тобой. Мы теперь вместе. Все будет хорошо.

— Сама не знаю, как это случилось… в первый раз. А потом… он постоянно требовал, говорил, что уже нет разницы — один раз изменить или много раз. Все про свадьбу говорил… А я ведь… тебя до сих пор люблю… Когда отказалась, он стал меня шантажировать — мол, расскажет обо всем тебе, всем подряд станет говорить. Клялся, что слишком меня любит, и что без меня ему не жизнь, и что пойдет на все… Уж лучше меня погубит, только другому не отдаст, только бы со мной. И я… боялась огласки, а ведь и без того мучилась… Я так больше не могла, Арсений.

Арсений поднялся с колен, прижал ее к себе, поцеловал в губы. И это, наконец, прервало словесное самобичевание жены. Арсений подумал, что Черное Пальто не соврал насчет поведения Гены, но это уже было в прошлом. Главное, Арсений сначала проник сквозь стену в парке, а после спас свою жену.

— Пошли домой, — прошептал Арсений. — Пошли, милая.

Одинокое Сердце проснулся с улыбкой на губах.

Ему снилось, что его жизнь когда-то пошла иначе, и ничего трагического не случилось. Ему не довелось пройти сквозь долгие годы одиночества, душевного холода, пьянства, отсутствия элементарного уюта и нормального питания.

Когда-то, еще в относительно молодом возрасте, он чего-то избежал, и его семья не разрушилась. И все осталось, как прежде. Любимая жена, любимый сын.

Сон был настолько сладок, что Одинокое Сердце опять закрыл глаза, перевернулся на другой бок и постарался заснуть. Почему нет, если появился шанс вновь погрузиться в прежний сон, ощутить прежнюю свежесть молодости и семейного счастья, когда жена рядом, счастлива, любит тебя, когда сын растет тем, кем ты хотел бы его видеть, вместо того, чтобы спиваться и медленно, но верно приближаться к самоубийству? Почему нет?

Большая часть сна осталась размытой, неясной, но даже там чувствовалось что-то светлое, теплое, родное. И, как замерзший ребенок забирается под теплое одеяло, так Одинокое Сердце хотел поскорее укрыться покрывалом этого чудесного сна, такого реального, естественного, что можно подумать, что это и не сон вовсе, а самая настоящая реальность, и это Одинокое Сердце на самом деле спит и не знает, что он себе всего лишь снится, снится со всей своей несчастной жизнью, с походами по пустынным улицам и ночевками в подвалах и подворотнях.

Если так, от подобного сна хотелось поскорее избавиться, то есть проснуться в той самой реальности, где было тепло и радостно. Где не было необходимости искать человека, которым Одинокое Сердце был когда-то. Просить его поступить иначе, нежели поступил когда-то сам Одинокое Сердце. Где не было необходимости искать такое создание, как Черное Пальто, и молить его, чтобы он оставил в покое твоего сына.

Покряхтев, Одинокое Сердце затих. Надежда, что вся его жизнь всего лишь приснилась ему, что она была неким фантомом, возникшим на короткий срок, как чей-то ошибочный план, фантомом, вот-вот готовым исчезнуть, уйти в небытие, куда уходят несбыточные мечты и то, чего боишься, но что так и не случается, эта надежда согрела его сердце и душу, и в эту минуту он перестал быть Одиноким Сердцем, а стал кем-то другим.

Когда он засыпал, ему почудился какой-то рокот, и в сознании возникла картинка бульдозера и дома, приготовленного под снос. Ему даже почудилось, что земля, в самом деле, дрожит, как будто снаружи грохочет тяжелая техника.

Не открывая глаз, Одинокое Сердце улыбнулся. Неудивительно, что ему это снится, во сне он зашел именно в такой дом. И все же спокойствие его не покинуло. Умереть во сне не страшно. Тем более, во сне, от которого хочешь избавиться. Где слишком много несчастья и холода. И это даже показалось символичным — покончить во сне со своей прежней жизнью.

С этой мыслью, под дрожь земли, Одинокое Сердце уснул.

ЭПИЛОГ

Изредка в их спальню проникал шум проехавшей мимо дома машины, но в основном было тихо. В соседней квартире один раз гавкнула собака, и на этом звуки прошедшего дня закончились.

Они лежали в обнимку; Лера гладила мужу грудь, Арсений гладил жене спину. Медленные и очень приятные поглаживание казались сейчас не только важнее, но и изысканней ненасытного секса, которым они терзали себя третью ночь подряд.

Они снова были вместе, как в начале знакомства, но теперь их отношения стали намного крепче, теснее.

Когда Арсений почувствовал, что засыпает, Лера тихо окликнула его и спросила:

— Так ты думаешь, Черное Пальто приходит в детстве ко многим людям?

Арсений открыл глаза, посмотрел в потолок, белеющий во мраке спальни. Он чувствовал, что все эти три дня Лера хотела о чем-то поговорить, и, похоже, решилась.

— Не знаю, родная. Думаю, к некоторым он приходит, особенно если чувствует или предугадывает, что возможна пожива.

Лера заерзала под одеялом, и он обнял ее сильнее, успокаивая.