Сумеречное состояние - Игорь Колосов

Игорь Анатольевич Колосов

Сумеречное состояние

Часть 1

Тропинка вдоль низкого берега мутной речушки не предвещала тех странностей, что ожидали Арсения впереди.

Он медленно брел по берегу Яузы, иногда останавливался, смотрел на светло-коричневую воду, но перед глазами по-прежнему стояла последняя ссора с женой.

Недавно ему исполнилось тридцать семь. Среднего роста, худощавый, со стороны он до сих пор казался парнем лет девятнадцати, особенно из-за мальчишеского чуба. По привычке Арсений время от времени откидывал волосы назад растопыренными пальцами.

Вместе с семьей Арсений жил в районе Ростокино на Малахитовой улице. Трехкомнатная квартира в старой девятиэтажке досталась в наследство от дедушки жены. Они переехали сюда всего восемь месяцев назад. Арсений нашел работу рекламного менеджера рядом с ВДНХ и теперь редко пользовался метро, что не могло не радовать.

С Валерией он ссорился редко. Их брак нельзя было назвать идеальным, но Арсений еще ни разу даже в плохом настроении не думал расстаться с женой. В свои двадцать девять Лера выглядела так же хорошо, как в двадцать, когда они с Арсением познакомились. Она была прекрасной матерью и достойной женой. Сдержанная, обстоятельная, она уравновешивала своего импульсивного мужа, гасила ссоры в самом зачатке. Он уважал ее. Арсений никогда не говорил «люблю»: по его мнению, подобные слова давно извратили и заездили, но, конечно, он испытывал к своей жене сильное чувство.

Тем удивительнее была напряженность в их отношениях в последнее время. И это после двухнедельной разлуки, пока Лера с ребенком ездила отдыхать в Геленджик. Теперь она уже не была водой, которая тушит огонь, теперь она в какой-то степени сама сближалась с Арсением вместо того, чтобы отступить, как обычно. Казалось, жена что-то искала, хотела о чем-то спросить, но не словами, а собственным поведением, каким-то знаками. И это особенно раздражало Арсения.

Поругавшись и покинув дом, он поначалу хотел съездить к своему приятелю, снимавшему квартиру на Юго-западе Москвы. Был субботний июльский вечер, в такой день можно и задержаться. Или вообще заночевать в гостях, пусть Лера побесится. Арсений как обычно двинулся к станции «Ботанический сад» — он не любил суету возле ВДНХ, его длиннющие эскалаторы. Он почти дошел до метро, когда что-то внутри, вылезшее подобно инородному существу, шепнуло: в сегодняшней ссоре, как и в большинстве предыдущих, виноват он и только он. Действительно, что он мог предъявить Лере? Она не всегда сдерживается после его ничем не обоснованного повышенного тона?

Арсений как-то обмяк. Осознание того, что он ни за что не признает свою вину перед женой, усилило гнетущее состояние. Он не очень-то и нуждался сейчас в общении с приятелем, ему лучше побыть в одиночестве. Он повернул назад, побрел через парк, не обращая внимания ни на парочки, ни на старушек, ни на девушек, выгуливающих собак. У пруда он задержался, посмотрел на уток, прошел к Яузе, а после моста повернул налево — здесь река текла вдоль мощной стены из выщербленного кирпича, ограда то ли каких-то складов, то ли какого-то госучреждения.

Странно было обнаружить такое пустынное место посреди мегаполиса. Узкая полоска земли, поросшая травой, была сырая, скользкая. Арсений заметил утку; та, словно игрушечная, скользила по мутной воде. Арсений на минуту-другую отвлекся, удивляясь, как вообще что-то живое еще обретается в Яузе.

На другом берегу никого не было, он становился выше, а заросли закрывали обзор все плотнее. Арсений подумал, сможет ли он выйти, если двигаться все время вперед. Полоска земли между стеной и берегом сузилась, стала еще более влажной — солнце сюда почти не попадало. Зато на таком расстоянии от моста уже не было «туалета на природе», и можно было не опасаться вляпаться в чью-то кучу.

Арсений осторожно пробирался вдоль стены, чувствуя, что раздражается — тропинка не заканчивалась и становилась все более неудобной для ходьбы. Арсений рисковал соскользнуть в грязную воду. Он не сказал бы, сколько времени он шел вдоль реки, но немало. Казалось, за это время можно было достичь проспекта Мира.

Пройдя еще сотни полторы метров, Арсений остановился. Июль выдался прохладным, сегодня было не больше двадцати градусов тепла, но Арсений вспотел. И он по-прежнему не мог определить, где находится — стена и заросли на другом берегу закрыли весь обзор.

Чертыхнувшись, Арсений двинулся в обратную сторону. Он понимал, что ему оставалось совсем немного, но его мог поджидать тупик, и увеличивать себе путь не хотелось. Солнце село, и, хотя долгие июльские сумерки не спешили привести за собой ночь, видимость ухудшалась. Арсений не хотел бы идти по этой тропинке в темноте.

В какой-то момент он забеспокоился, и его беспокойство очень быстро переросло в страх. Теперь ему не просто надоело идти неудобной дорогой, он устал, измучился. Он любил ходить пешком, был к этому привычен, а, судя по усталости, он прошел километров пять, и это не по асфальтированной пешеходной дорожке. Абсурд, конечно. Это в парке, который в поперечнике вряд ли превышает один-два километра? Или что-то случилось с его восприятием?

Возникло желание позвать кого-нибудь. Просто убедиться, что рядом есть люди.

Устыдившись уже такой близкой паники, Арсений ускорил шаг. И едва не пропустил узкую вертикальную пробоину в стене. Казалось, кто-то пробил дыру кувалдой, хотя это и было проблематично — стена была в полметра толщиной. Арсений приблизился, заглянул в дыру. Видимость закрывал высокий куст сирени. В дыру можно было протиснуться, и Арсений колебался недолго. Протиснуться, найти кого-нибудь, спросить, как выйти с территории. Только бы крупных собак не было.

Лишь пробравшись на другую сторону, Арсений осознал: когда он проходил этой дорогой первый раз, никакой дыры в стене было.

Мысли о пробоине в стене, которой не было всего час назад, затмило удивление. Арсений оказался во дворе частного дома.

С минуту он стоял, таращась на бревенчатое двухэтажное строение, на цветочную клумбу возле заднего входа, на невысокий деревянный заборчик перед фасадом. Здесь просто не мог находиться никакой частный дом, здесь был склад или какая-то фабрика, что-то государственное и никак не жилое.

И все же Арсений видел добротный двухэтажный дом, о котором, он это точно помнил, никогда не слышал, дом, находившийся в парке. Была еще одна странность. Стена уже не мешала, и Арсений должен был видеть высотку из тридцати пяти этажей, недавно построенную на Сельскохозяйственной улице. Этот небоскреб из комбинации серого и розового цветов находился в какой-нибудь сотне метров отсюда. Вокруг, правда, были деревья, густой кустарник, и дома пониже оставались вне поля зрения, но верхушку высотки они скрыть не могли.

— Эй! — подал голос Арсений. — Есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил, никто не вышел из дома. Арсений заметил, что ближнее окно распахнуто, а задняя дверь прикрыта неплотно. Он направился к двери, хотел постучать. Из-за угла дома послышался смех. Смеялись дети. Кажется, мальчик и девочка. Был еще какой-то звук, будто скрипнули качели.

Арсений прошел на угол дома, выглянул, но там никого не оказалось, хотя качели действительно были. Теперь детский смех послышался перед фасадом.

— Эй! — позвал Арсений. — Ребята! Вы меня слышите?

Он пошел вдоль торца дома, обогнул пару одиноких кустов жасмина, но у фасада детей не было. Они смеялись уже за следующим углом. Арсений заглянул в широкое окно, но ничего не рассмотрел — окно было занавешено. Парадная дверь почему-то оказалась заколочена, досками крест-накрест. Чувствуя себя неловко, он быстро вернулся к прежнему месту, но детей так и не обнаружил. Кажется, они гонялись друг за другом, и, чтобы их нагнать, Арсений должен был бежать сам.

Он остановился, надеясь, что дети бегают вокруг дома и вот-вот покажутся. Дискомфорт усилился. Со стороны могли подумать, что он здесь бродит неспроста. Например, задумал воровство.

Дети так и не показались, а их смех, кажется, уже звучал внутри дома. Арсений вспомнил заколоченную парадную дверь и вздрогнул. Или он ошибся, и дети смеялись в доме с самого начала? Нет, непохоже. Он слышал их смех именно во дворе.

С минуту Арсений колебался. Самым разумным в его ситуации было вернуться к пробоине и снова пойти прежней тропой. Тем путем он выйдет к мостику через Яузу, иначе и быть не могло. Любопытство в его положении вряд ли вело к чему-то хорошему. И все-таки он шагнул к двери, постучал. Его наверняка заметили из окон, и его уход после того, как он бродил вокруг дома, станет подозрительным.

Кроме того, Арсению хотелось увидеть хозяев этого дома, убедиться, что дом всегда стоял здесь, и что в этом нет ничего нереального.