Лето 1969 - Элин Хильдебранд

В кабинете Джесси рассматривает вертушки. О какой из них станет больше всего жалеть Экзальта? Может, о мужчине на трехколесном велосипеде? Но что Джесси делать с игрушкой? Спрятать где-то в «Пустячке»? Сжечь во дворе? Выбросить в мусор? Бабуля сразу заподозрит, что вертушку взяла внучка, и последует допрос.

Но тут у Джесси появляется идея.

Она на цыпочках поднимается по лестнице и идет по коридору в комнату бабушки. Поворачивает ручку, заходит внутрь и закрывает за собой дверь. В комнате темно и прохладно: Экзальта держит шторы задернутыми, а кондиционер включенным, даже если ее нет дома. Остальным подобное расточительство запрещено. Но на Экзальту правила не распространяются, ведь это ее дом. Кирби давно заявила, что если когда-нибудь унаследует особняк, то станет ежедневно включать кондиционеры на полную мощность с утра до ночи.

Джесси оглядывается. В этой комнате она бывала всего несколько раз. Бок о бок стоят две большие кровати. Они такие высокие, что Экзальта взбирается в постель с помощью табуретки. Еще в комнате шкаф и туалетный столик, на котором трехстворчатое зеркало, серебряная щетка для волос и ручное зеркальце в том же стиле.

Джесси поднимает зеркальце. Оно старинное, на обратной стороне выгравированы инициалы матери Экзальты – КФБ, Кэтрин Фокс Баскетт.

Возле двери шкафа стоит треугольный столик, на котором бабуля хранит драгоценности. Она берет с собой на остров лишь несколько украшений, потому что Нантакет – это повседневность и, например, кольца, хранящиеся дома в фарфоровых шкатулках, здесь неуместны. Но на столике стоит бордовая бархатная коробочка. Джесси открывает ее и обнаруживает свое золотое ожерелье с бриллиантом.

Она вынимает цепочку, футляр захлопывает и оставляет на треугольном столике. Затем на цыпочках выходит из комнаты и спешит назад в «Пустячок», где заворачивает украшение в платок и кладет в сумочку. Наденет ожерелье на ужин.

Кража ненастоящая, твердит себе Джесси, ведь медальон – ее подарок. Но она взяла его без ведома и разрешения Экзальты, это уже успех. Джесси чувствует себя лучше.

В пять часов Экзальта уходит на бридж, а Блэр заказывает к шести две пиццы у Винсента. Мать и сестра обсуждают, зачем брать целых две.

– Ты переедаешь, – прямо говорит Кейт.

– Но я голодна, мам! Ем за троих!

Джесси надевает легкий синий сарафан, который носила в прошлом году, но он тесноват в груди, поэтому приходится спуститься на кухню и попросить маму и сестру помочь застегнуть молнию.

– Ты из него выросла, – говорит Кейт.

– У тебя грудь! – Блэр поворачивается к матери. – Ты купила ей лифчик?

– Ей же только двенадцать.

– Тринадцать! – Щеки Джесси вспыхивают от смущения и радости. У нее выросла грудь!

– Тебе надо отвести ее к Буттнеру и купить спортивный лифчик, – настаивает Блэр.

– Я не готова, – вздыхает Кейт.

– Ладно. – Сестра поворачивается к Джесси. – Я тебя отведу.

– И купите новое платье, – соглашается Кейт.

Джесси вновь поднимается по лестнице, чтобы сменить платье на единственную альтернативу – белый расклешенный сарафан из прошвы, не такой тесный. Она застегивает на шее цепочку и рассматривает себя в зеркале. Видел бы ее сейчас Пик! Но тот уже ушел на работу. Надо было предложить пойти в ресторан «Северный берег».

Джесси с мамой заходят в «Безумного Шляпника», метрдотель приветствует Кейт поклоном:

– Добрый вечер, миссис Фоли.

– Миссис Левин. Ну что же вы, Шеп. Я уже четырнадцать лет как миссис Левин.

Ее тон легкий; кажется, она не обеспокоена.

Это просто ошибка, а Шеп – пожилой джентльмен, который знает мать Джесси с тех пор, как та была Кэти Николс. Но Джесси пристально смотрит на Шепа. Не похож ли он на антисемита?

– Разумеется. Прошу прощения, миссис Левин. А это, должно быть, юная Джессика Левин. Если не ошибаюсь, вы празднуете ее день рождения.

– Все верно, благодарю вас, Шеп, – отвечает Кейт и подталкивает дочь вперед.

«Безумный Шляпник» – любимый ресторан Джесси, потому что в нем вы словно попадаете в другой мир. На стенах детальные фрески, изображающие сцены из «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье», не только самого Безумного Шляпника, но и властную Красную Королеву, Белого Кролика, а еще Бармаглота, которого Джесси боялась в детстве. В прошлом году на ужине Тигр и Кирби рассказали, что автор Льюис Кэрролл писал эти опусы, покуривая опиум.

– Поэтому мир его книг такой тревожный, – сказала Кирби. – Все дело в изменяющих сознание наркотиках.

– Серьезно? – спросила Джесси. Она сомневалась, что ей говорят правду; иногда брат и сестры болтали ерунду, только чтобы проверить, так ли малышка доверчива. Джесси считала книги про Алису детскими сказками вроде «Трех медведей».

– Возьмем, к примеру, Чеширского кота, – вмешался Тигр. – Знаешь, почему он улыбается?

В этот момент Кейт приказала старшим замолчать и прекратить вкладывать в голову младшей сестры неприличные идеи, а значит, заключила Джесси, какая-то доля правды в этом была.

И вот теперь к ним подходит официантка в голубом платье и белом переднике. Она представляется Алисой и шепотом добавляет:

– Меня и правда так зовут.

Кажется, с Алисой что-то не то. Ее голос звучит странно, а глаза красные, как у Кирби, когда та курит марихуану. Джесси помнит, как однажды средняя сестра накурилась, а Экзальта заметила ее красные глаза и спросила, не плавала ли она в бассейне. Кирби, Тигр и даже Блэр потом смеялись над бабушкой, и «плавание в бассейне» стало их тайным выражением для обозначения кайфа.

Интересно, а официантка Алиса плавала в бассейне? Джесси жалеет, что здесь нет брата и сестер, вот они бы посмеялись над таким наивным вопросом.

Кейт заказывает себе мартини с двумя оливками, а Джесси – коктейль «Ширли Темпл» с двумя вишнями. Алиса хихикает. Кейт осматривает другие столики и стулья вокруг бара в глубине ресторана, как раз возле Бармаглота, но никого знакомого нет, и она расслабляется. Приносят мартини, и Кейт расслабляется еще больше. Даже улыбается. Джесси понимает, что не видела улыбки матери с тех пор, как пришло письмо от службы воинского учета.

– Выпьем за тебя, моя дорогая, – говорит Кейт. – С днем рождения!

С дня рождения Джесси прошло уже десять дней, но сейчас точно тот случай, что лучше поздно, чем никогда. Джесси чокается с матерью, и они пьют.

Появляется поднос с соленьями. Маленькой вилочкой с тремя зубцами Джесси отщипывает кусочек маринованной цветной капусты. Вкус ей не особенно нравится, но брат и сестры обычно дрались за цветную капусту, поэтому та стала желанной добычей.

Следом Алиса приносит тарелку со сливочным сыром и ассорти из крекеров. Кейт подталкивает закуску поближе к Джесси и говорит:

– Безумствуй, дорогая.

Мать отлично знает, что дочь обожает пикантный сыр, намазанный на крекер с луком и солью. Джесси поднимает тонкую бумажку, накрывающую сыр – на той оттиснуто изображение Безумного Шляпника, – берет себе два крекера, затем предлагает один маме, но та качает головой. Прибывает следующий подарок – корзинка с булочками. Бабуля называет закуски «подарками», потому что эти блюда преподносят бесплатно, как только вы сели. Джесси долго удивлялась,