Нравственный образ истории - Георгий Михайлов

Для начала франки решили запастись продовольствием. Они переплыли Босфор, пограбили азиатский берег и, вернувшись, в июле приступили к Галатской башне. Овладев ею, они смогли порвать огромную цепь, запиравшую вход в залив Золотой Рог. Этот залив, разделяющий Константинополь на две части, в отсутствие флота был самым уязвимым местом обороны. Стены крепости здесь были не так мощны, а неприятель с кораблей мог высаживаться, где хотел. И он высадился со стороны Галаты у Влахернского дворца, но был отбит в схватке под стенами города. Успех героической вылазки греков следовало развить, пока враг не опомнился. Однако неожиданно Алексей III бежал, бросив на произвол судьбы даже жену и детей.

Утром 19 июля в городе начались волнения. Народ вывел из темницы слепого Исаака Ангела и вернул ему трон. Латинян оповестили, что дворцовый конфликт исчерпан, и законный император приглашает сына разделить с ним власть. Осада сразу потеряла смысл. Не отпустив царевича к отцу, крестоносцы не могли рассчитывать на выплаты по его обязательствам. Но они ещё не знали, что в казне таких денег просто не было.

Когда Алексей прибыл ко двору, и отец, скрепя сердце, ратифицировал договор, заключённый наследником столь безответственно, выяснилось, что векселей царевич подписал слишком много. Из 450 тысяч марок серебра, которые требовались, удалось собрать лишь 100 тысяч, и то с большим трудом, за счёт конфискации имущества у приверженцев прежнего правителя.

Народ был возмущён вымогательством латинян и поведением обоих императоров. В январе 1204 года столицу потряс новый переворот. Ещё один Алексей, на сей раз Алексей Дука (эта династия царила до Комнинов) возглавил толпу и войско, и был провозглашён императором. Старый, больной Исаак Анегл, дороживший более расположением латинян, чем популярностью в собственном народе, умер от горя, а сын его, обещавший подчинить империю римской церкви, был взят под стражу и убит.

Новый царь Алексей Дука не собирался платить выкупа франкам. Поддержанный решимостью дворянства, он занялся укреплением стен. С обеих сторон начались приготовления к окончательной развязке. Крестоносцы прилагали крайние усилия, пытаясь завалить оборонительные рвы, чтобы приблизиться к стенам со штурмовыми лестницами. Из-за бойниц на них сыпался град камней, и летели стрелы. Девятого апреля 1204 года, захватив одну из башен, рыцари ворвались в город и устроили пожар, поглотивший две трети его строений. Двенадцатое число стало днем взятия Константинополя.

Утром 13 апреля в столицу Византии вступил предводитель похода маркграф Бонифатий Монферратский и, не взирая на мольбы жителей о пощаде, отдал город на трёхдневное разграбление своему войску.

За эту жестокость и святотатство вожди крестоносцев очень скоро поплатились жизнью. Но в тот день они воображали, будто Бог им помогал расправляться с ненавистными «схизматиками».

Зверства захватчиков, особенно из немецких отрядов, были ужасны. Изверги не только людей не щадили, но проявили себя настоящими варварами в отношении церквей, библиотек, памятников искусства. Врываясь в храмы, они взламывали раки с мощами святых, срывали оклады с икон, рубили их на куски серебра и вытаскивали отовсюду драгоценные камни. Один из французских аббатов, некий Мартин, с отрядом ландскнехтов вошёл в греческий храм, куда горожане сносили свои домашние реликвии, надеясь, что здесь, под защитой святого алтаря, «рыцари креста» не тронут их. Но тщетно. Аббат «благословил» воинов расправляться с людьми, а сам полез на хоры, где лежали наиболее дорогие вещи.

Царьград был разорён. Четвёрка бронзовых коней, взятых с константинопольского ипподрома, по сей день украшает портик Св. Марка в Венеции. Этих коней присвоил тогда венецианский дож Энрико Дандоло. Он вообще предлагал отдать ему на откуп всю добычу, а рыцарям выплатить её стоимость. Но те не сочли это выгодным и продолжали грабить по-варварски, превращая шедевры искусства в золотой и серебряный лом, разбивая мрамор, сжигая предметы из дерева и книги, ценности которых они не разумели. Порча и вред, нанесённые невеждами, намного превзошли стоимость захваченоой ими добычи.

Насытившись кровью, крестоносцы приступили к разделу империи, которую считали уже покорённой, и к выбору «своего» латинского императора. На место убывшего из столицы православного патриарха Иоанна X Каматера папа Иннокентий III назначил кардинала Фому Морозини. За «императора» полагалось голосовать. Дандоло сам отказался от этого титула; Бонифатий, страстно его желавший, не получил необходимой поддержки. Хитрых венецианцев более устраивал простодушный Балдуин, граф Фландрский (он всё ещё мечтал о завоевании Гроба Господня). Его и выбрали, как кандидата менее одиозного и не столь одарённого умом.

Венеция получила все права на беспошлинную торговлю, и в придачу - побережье Ионического моря (Эпир). Граф Блуа был назначен «герцогом Никейским». Бонифатий завладел Солунью (Фессалониками), где организовал собственное королевство, почти независимое от «императора» Балдуина. Дож Дандоло с его венецианскими (по большей части еврейскими) банкирами сделался фактическим хозяином Царьграда и морских проливов. Так на территории Византии образовалась чуждая греческому населению «Латинская империя». Она изначально не была жизнеспособной, и тем не менее, просуществовала более полувека.

Греки не сразу оправились от удара, нанесённого крестоносцами, зато пробудились нравственно. Православный народ, не замечавший прежде различий между своею верой и западной, быстро почувствовал эти различия, а простые граждане начали каяться, что вовремя не поддержали своих господ. Защиту Константинополя они считали делом одних дворян и наёмных воинов. До смены власти им казалось, что подати платить всё равно кому - рыцарям или византийской знати. Окрестные сельчане поначалу даже радовались, скупая задёшево товары, награбленные в столице. Однако очень скоро они испили чашу феодального гнёта и ощутили духовное иго католицизма.

Опомнились и церковные иерархи с богословами. До вторжения крестоносцев не все они сознавали степень лицемерия и глубину падения папистов. Если латинское филио квэ, внесённое католиками в Никео-Царьградский Символ веры, наряду с отступлениями от Апостольских правил и богослужебных канонов, греки считали серьёзными, но всё же поправимыми ошибками Запада, то теперь, когда папа, вопреки всем каноническим нормам, сделал «патриархом» своего легата, им стало ясно, что Рим не только утратил честь и совесть, но вообще - по-иному понимает Церковь.

Это ужаснуло греков, возмутило и побудило взяться за оружие.

В ту ночь, когда крестоносцы ворвались в Константинополь, а правящий патриарх Иоанн Каматер был изгнан (или бежал), произошла ещё одна смена царей. Алексей Дука, отчаявшийся в успехе обороны, всё бросил и скрылся в неизвестность. Императором спешно избрали Феодора Ласкариса. Короновать его было некогда и некому. И Феодор с остатками войска перебрался на азиатский берег. Он закрепился в Никее, которую не уступил крестоносцам, несмотря на все их атаки, и оттуда повёл освободительную борьбу.

Противостав Западу, Никея сделалась центром притяжения всех греческих сил. Патриарх Иоанн укрылся во Фракии (в Дидимотихе), где латинское засилье было свергнуто уже в феврале 1205 года, а на Пасху Болгарский царь Колоян, призванный фракийскими греками, разгромил крестоносцев под Адрианополем. Иоанн Каматер не захотел перейти к никейцам и скончался в 1206 году. Новый патриарх Михаил Авториан, избранный уже в Никее, короновал Феодора I Ласкариса. Таким образом было положено начало династии никейских царей, отнявших у латинян большую часть их завоеваний и подготовивших окончательное освобождение Царьграда.

Никея, а затем и другие «имперские центры» Византии (Эпир, Фессалоники, Трапезунд), не всегда дружные меж собой, но объединённые общей идеей воссоздания греческой державы, вели непрерывные войны с латинской «Романией» (так крестоносцы называли свою империю), пока не пал последний оплот западного владычества.

Вифинию (область вогруг Никеи) в эти годы отличает бурный экономический рост, подъём патриотизма и военной мощи, но вместе с тем и так называемый восточный ренессанс, зародившийся именно здесь в никейский период византийской истории. Впрочем, это отдельная тема. И чтобы раскрыть её, нам необходимо закончить рассказ о злополучной латинской империи, образованной франкскими завоевателями.

Судьбы вождей, возглавивших захват Константинополя, глубоко трагичны. Они подобны судьбам всемирно известных злодеев-богоборцев (Марата и Робеспьера, Ленина и Свердлова) и целого ряда римских императоров, воздвигавших языческие гонения на Христиан. Все они - и Нерон, и Деций, и Юлиан Отступник, со множеством других гонителей, от начала своих пагубных деяний прожили не более трёх с половиною лет (время власти антихриста); и то же самое случилось с главарями крестоносцев, разоривших Константинополь.