Дембельский аккорд 1 - Альберт Зарипов

— Он ведь к тому же и должность занимает, на которую я мог бы выпросить нового бойца. А с другой стороны, попробуй-ка его без лишних хлопот отправить сейчас в медсанбат или даже в госпиталь! столько документов надо будет оформить! да и там его промурыжат до майских праздников… Пусть лучше уж он здесь помыкается ещё недельки три-четыре, зато в середине декабря домой поедет…

— Как скажешь… Он ведь не мой солдат.

Я хотел было сказать кое-что дополнительное, но снаружи к нам постучали, причём постучали громко и уверенно.

Атас-с… Большие пацаны пришли! шутливо засуетился я, быстро вставая и поправляя незапятнанный краешек в общем-то «порнографического» одеяла…

Ты чего это? недоуменно спросил Пуданов, затем понимающе рассмеялся. — У нас сегодня Дом Советов… Кто там? войдите!

Мой розыгрыш оказался отчасти верным, поскольку вошедший ростом не был обижен…

— Можно войти, товарищ майор? разведчик-гранатометчик рядовой Гаврилович! разрешите обратиться по личному вопросу?

Командир роты хмыкнул и стал проверять крепость и выносливость солдатской нервной системы.

— Во-первых, «можно» Только Машку через ляжку… По Уставу нужно говорить «разрешите войти». Во-вторых, при обращении к старшему по званию следует подносить правую руку к головному убору в качестве воинского приветствия и уважения. В-третьих, принимается строевая стойка: пятки вместе, носки врознь, ремень подтянут, живот подобран, грудь колесом, подбородок слегка приподнят, а глаза смотрят бодро и весело… Ты всё это выполнил или как? вот то-то и оно! попробуйте повторить…

Увалень засопел, как свирепеющий бык, но безмолвно вышел прочь. Со второго захода у него всё получилось как и следовало, после чего мы стали выслушивать сбивчивый рассказ Гавриловича о перенесённой им тяжелой болезни, крайне дурном расположении духа сегодняшним утром, его заторможенном состоянии ассоциативно-мыслительного восприятия окружающей действительности, явном непонимании сути происходящих в палатке событий, дёрнувшем его за язык чёрте, моментально последовавшем чистосердечном покаянии в своём заблуждении… Окончательный итог солдатской сказки подвела коротенькая фразочка о неподдельном извинении да высочайшем его прощении и естественно скорейшем помиловании…

Но скупая мужская слезинка умиления от вида искренне раскаивающегося старого злодея так и не сверкнула в тусклых лучах «лапочки Ильича», поскольку командира роты вся трогательность сего момента ничуть не зацепила и он в очередной раз изрёк поистине мудрую и достойную царя Соломона речь…

— Гаврилович! ты только что… То есть там, в палатке выделывался не только перед нами, но и в присутствии других солдат первой роты! И я публично наказал тебя не только за твои нарушения, грубость и оскорбления, но также для того, чтобы и другим неповадно было. А теперь ты прибежал сюда к нам и один на один просишь у нас прощения!понимаешь? что здесь отсутствует та аудитория, которая была раньше… Если бы ты извинился сразу же и прямо там, в палатке… То я бы ещё подумал и возможно скостил тебе половину срока… а здесь твой номер не пройдёт!

Солдат начал что то мямлить снова, но его перебил мой насмешливый голос.

— Ваш поезд уже ушёл… Целуйте рельсы…

Когда злостный и коварный правонарушитель, не солоно нахлебавшись, всё же покинул канцелярию, Пуданов встал из-за стола и начал повсюду разыскивать чистый бланк Записки об аресте. Но его поиски оказались безрезультатными и, слегка ругнувшись уже ставшим почти приличным выражением, ротный принялся расчерчивать на половинке тетрадного листа необходимые графы, которые тут же и заполнял.

— Даже и не знаю, что бы мы здесь и сейчас без Устава делали! — иронично сказал он, сверяясь для приличия с содержимым предпоследнего листика небольшой книги, где имелся образец столь необходимого ему документа.

— Не нравится мне такой тип дембелей… — Рассеянно произнёс я, всё ещё обдумывая недавний случай.

В этот момент ротный как раз-то и определял тире оформлял судьбу одного такого старослужащего на ближайшие шесть суток и потому ответил мне в тон.

— Какой? крупногабаритный? — не отрываясь от рисования, спросил он.

— Да ну… Савушкин на пол-головы выше Гавриловича и в десять раз толковей и умней. — Пояснил я. — Такие психанутые… Сначала быкуют и щёки раздувают, показывая свою крутизну… Это на публике, а через пять минут прибегают с поклонами да извинениями… Виноват, дурак, исправлюсь…

— А может его действительно совесть заела? усмехнулся Александр Иванович, любовно обводя цифру шесть в графе «срок содержания». — Эх, красиво-то как получилось! даже жалко отдавать её…

Действительно… Записка об аресте получилась что надо!

— А ты писарю поручи сделать с неё копию, а эту сохрани.

Но мой совет был отвергнут, как неподобающий.

— Пусть там в штабе все увидят моё собственноручное произведение. — Громко рассмеялся Пуданов и вернулся к прежней теме разговора. — Они тут все нервные, психованные да издёрганные, поэтому и водку жрут, и дерутся по-чёрному, и младший призыв обижают… И всё ведь на войну сваливают… Мол, мы раньше другими были…

Такие объяснения я слышал уже давно и с некоторыми моментами очень даже не соглашался.

— Вон Шумаков мой… Он же тоже в Чечне с самого начала и ведёт себя спокойно и уравновешенно. Он же не кидается на фазанов или духов. Он конечно тоже ведь себе на уме и весьма осторожен… Но с такими работать легче, потому что они предсказуемы в своих поступках и от них уже знаешь чего именно можно ожидать.

— Естественно, залёта: пьянства или мордобоя. — уточнил Пуданов.

Говорил он с невесёлыми интонациями.

— Ну, зачем так сразу?… На такие «шалости» обычно срываются те бойцы, которые и морально истощены и физически сильно измотаны. Тут ещё многое зависит от того запаса прочности, который в него вложили его родители, то есть хорошие душевные качества и обязательно отличное здоровье. Если он конечно же не растерял его перед армией…

— Как же-как же… Знаем-знаем… — Не дал мне договорить Александр Иванович и скептически проронил следующее. — В здоровом теле-здоровый дух… У нас в училище такой лозунг висел и перед баней и рядом с санчастью… Хватит болтовнёй заниматься! Надо бы и поработать.

Мой воодушевлённый порыв разобраться в истинных причинах такого бытия… Увы, но он после слов ротного быстренько так сошёл на нет и, коротко вздохнув, я потянулся за своей шапкой.

— Чего будем делать?

— Пошли во двор… Нарежем-ка лучше задачу твоим бывшим контрабасам… Пусть каптёрку новую строят… Это будет гораздо лучше! Чем им бес толку слоняться до увольнения…

Через пять минут мы уже стояли за нашим временным домиком, то есть вагончиком и объясняли контрактнику Русину новые требования партии и правительства к отдельно взятым двум увольняемым в запас сержантам.

— Всё очень просто! — начал я. — Вам нужно выложить три стенки и сделать одну крышу.

Дальнейшее объяснял уже командир роты.

— Каптёрка должна быть большой и примыкать к задней стене вагончика. Понятно? Вот здесь сколько блоков из известняка! Из них и сложите стены. Керамзит — не трогать! На страпила возьмёте четыре бревна. Больше не дам! Даже и не думайте взять пятое! Лично вас растерзаю..

На этих только что перечисленных стройматериалах всё богатство командира роты и закончилось. Оттого контрактник слегка растерянно и обозрел близлежащие окрестности в поисках хоть чего-то ещё более-менее подходящего… Но, увы, его поиски оказались безрезультатными.

— Товарищ майор, а где же шифер, цемент, доски, гвозди?

Но Пуданов только махнул рукой на такую мелочевку.

— Цемент можно попросить у гражданских строителей! Во-он они что-то восстанавливают. Шифер и доски привезёте с окрестных дач. А гвозди насобираете из золы. Выпрямите и всё в порядке.

— Какой золы? — непонимающе спросил Русин.

— Вы свои печки каждый день топите досками. В них этих гвоздей-шурупов целая уйма! — быстро нашёлся я. — Железа там хватает.

— А если мы чего-то не найдём? — хмуро полюбопытствовал русинский напарник-бандюган, ранее стоявший особнячком да молчком.

— Тогда вы вместе со всеми будете бегать каждое утро на зарядки, на все занятия ходить, ну, и так далее. — объяснял им перспективы ротный. — А если вы работаете, то как мы и договаривались: ходите строем на приёмы пищи и так далее.

— А на время зарядки где-нибудь пропадаете в поисках стройматериала. — добавил я, желая заранее избавить себя от неуместных вопросов остального личного состава.

— Правильно! — поддержал меня Пуданов. — Ну, и внешний вид на построениях должен быть соответствующий…

— Понятно! — коротко сказал Русин, но после недолгого раздумья всё же спросил об одном уточнении. — А если документы на увольнение раньше придут, а мы ещё не успеем закончить стройку? Тогда как?