Шоколад - Джоанн Хэррис

— Арманда. Очнись. Арманда.

Ру стоит растерянный, в замешательстве и одновременно с надеждой во взоре наблюдая за моими действиями. Пальцы Арманды в моих ладонях словно связка ключей.

— Арманда, — громко и властно говорю я. — Тебе нельзя сейчас спать. Очнись.

Наконец-то. Едва уловимый трепет тела, звук, похожий на шорох листьев:

— Вианн.

В следующую секунду Ру уже на коленях возле нас. Лицо пепельное, но глаза сияют.

— Ну-ка повтори, упрямая карга! — Его облегчение настолько велико, что даже больно смотреть. — Я знаю, ты в сознании, Арманда. Я знаю, ты меня слышишь! — Он обратил на меня напряженный нетерпеливый взгляд и, почти смеясь, спросил: — Она ведь заговорила, да? Мне не померещилось?

— Она сильная, — ответила я, качнув головой. — И ты пришел как раз вовремя, а то она провалилась бы в кому. Скоро укол начнет действовать. Продолжай говорить с ней.

— Хорошо. — Он начал говорить, немного сердито, задыхаясь и пристально всматриваясь в ее лицо в надежде увидеть в нем признаки сознания. Я продолжала растирать ее руки, чувствуя, как они постепенно теплеют.

— Не шути так с нами, Арманда. Ишь чего удумала, старая ведьма! Ты же здорова, как лошадь. Тебе еще жить да жить. К тому же я ведь только что починил твою крышу. Неужели я пахал ради того, чтобы все это досталось твоей дочери? Я знаю, ты слышишь, Арманда. Ты же меня слышишь. Чего ты ждешь? Хочешь, чтобы я извинился? Ладно, извини. — По его лицу струятся слезы. — Ты слышала? Я извинился. Я — неблагодарная скотина, извини. А теперь очнись и…

— …орун проклятый…

Ру умолк на полуслове. Арманда издала сдавленный смешок. Ее губы беззвучно зашевелись, взгляд блестящих глаз стал осмысленным. Ру взял ее лицо в свои ладони.

— Напугала тебя, а? — Голос у нее невероятно слабый.

— Нет.

— Напугала. — Это сказано удовлетворенным шаловливым тоном.

Тыльной стороной ладони Ру отер глаза.

— Ты ведь еще не расплатилась со мной за всю работу, — надтреснутым голосом произнес он. — Вот я и испугался, что так и не получу своих денежек, только и всего.

Арманда усмехнулась. Она постепенно набиралась сил, и Нам общими стараниями удалось поднять ее и усадить в кресло. Бледность еще не сошла с ее лица, сдувшегося, словно гнилое яблоко, но взгляд был ясный и живой. Ру повернулся ко мне, и я впервые со дня пожара увидела непринужденное выражение на его лице. Наши ладони соприкоснулись. На долю секунды в воображении промелькнули его черты в освещении луны, изгиб голого плеча на траве, я ощутила слабый аромат сирени… Мои глаза распахнулись в глупом удивлении. Ру, должно быть, тоже что-то почувствовал, ибо он отшатнулся от меня, как ошпаренный.

Арманда тихо хмыкнула.

— Я попросила Нарсисса позвонить врачу, — сообщила я ей с деланой беспечностью. — Он будет здесь с минуты на минуту.

Арманда посмотрела на меня, мы обменялись понимающими взглядами. Интересно, насколько глубоко она видит? — уже не в первый раз задалась вопросом я.

— Этого остолопа я в своем доме не потерплю, — заявила старушка. — Можешь с ходу отослать его восвояси. Я не нуждаюсь в его наставлениях.

— Но вы больны, — запротестовала я. — Могли умереть, если б Ру случайно не зашел.

Арманда остановила на мне насмешливый взгляд.

— Вианн, — начала терпеливо объяснять она. — Смерть — удел стариков. Такова жизнь. Это случается сплошь и рядом.

— Да, но…

— А в богадельню я не пойду, — продолжала Арманда. — Так и передай им от меня. Заставить они меня не могут. Я прожила в этом доме шестьдесят лет и умереть тоже хочу здесь.

— Никто ни к чему тебя не принуждает, — резко сказал Ру. — Просто ты зачем-то пренебрегаешь лекарствами. Впредь принимай их аккуратно.

— Не все так просто, — улыбнулась Арманда.

— Почему же? — упрямился Ру.

— Спроси у Гийома, — ответила она, пожимая плечами. — Мы с ним много говорили. Он понимает, — Она еще не вполне окрепла, но голос ее уже почти обрел здоровую звучность. — Я не хочу принимать лекарства каждый день, — спокойно сказала Арманда. — Не хочу соблюдать бесконечные диеты. Не хочу, чтобы меня обслуживали добрые сиделки, которые будут сюсюкать со мной, как с ребенком ясельного возраста. Мне, слава богу, восемьдесят лет, и, если я в этом возрасте не в состоянии решить для себя, что я хочу… — Она внезапно оборвала свою речь и спросила: — Кто там?

Слух у нее отличный. Я тоже уловила едва слышное тарахтенье машины, двигающейся по неровной дороге. Врач.

— Если это тот лицемерный шарлатан, скажите ему, что он зря тратит время, — вспылила Арманда. — Скажите ему, что я абсолютно здорова. Пусть ищет себе других пациентов. Я в нем не нуждаюсь.

— По-моему, он привез с собой половину Ланскне, — сообщила я, выглянув в окно. Автомобиль, синий «Ситроен», был набит людьми. Кроме врача, бледного мужчины в черном костюме, на заднем сиденье теснились Каролина Клэрмон, ее подруга Жолин и Рейно. Спереди сидел Жорж Клэрмон. Смущенный и сконфуженный, он всем своим видом выказывал немой протест. Хлопнула дверца машины, прибывшие разом засуетились, и над шумом их возни взмыл по-птичьи пронзительный голосок Каролины:

— Я ведь ее предупреждала! Разве я не говорила ей, Жорж? Никто не посмеет обвинить меня в том, будто я пренебрегаю своим дочерним долгом. Я пожертвовала всем ради этой женщины, и, посмотрите, как она…

Под быстрыми шагами захрустел гравий, открылась входная дверь, и дом огласился какофонией голосов незваных гостей.

— Maman? Maman? Держись, дорогая, это я! Я иду! Сюда, пожалуйста, месье Кюссонне, сюда, в… ах да, вы же здесь бывали, верно? О боже, сколько раз я говорила ей… так и знала, что это случится…

— По-моему, зря мы ввалились толпой, ты не находишь, Каро, дорогая? — робко вставил Жорж. — Давай не будем мешать доктору.

— Интересно, что он делал в этом доме? — чопорным надменным тоном вопрошает Жолин. — Во всяком случае…

— …следовало прийти ко мне… — доносится тихий голос Рейно.

Гости еще не вошли, а Ру уже ощетинился, быстро огляделся, ища, куда бы ему скрыться. Но было поздно. Сначала появились Каролина с Жолин — обе с одинаковыми безупречными прическами, в одинаковых костюмах-двойках и шарфах от «Гермеса», следом — Клэрмон в темном костюме и галстуке — весьма необычный наряд для работы на лесопилке, или, может, жена заставила его переодеться по такому случаю? — врач и священник. Все застыли в дверях. На лицах — шок, ярость, обида, вежливое недоумение, виноватость… Сцена из мелодрамы. Ру — одна рука перевязана, мокрые волосы лезут в глаза — встретил их дерзким взглядом. Я сама, в оранжевой юбке, которую заляпала в грязи, пока бежала по Мароду, стою у двери. Арманда, бледная, но спокойная, невозмутимо покачивается в своем старом кресле. Ее черные глаза сверкают коварством, один палец скрючен, как у ведьмы…

— Итак, стервятники слетелись. — Голос ее полнится подозрительной приветливостью. — Быстро же вы примчались, а? — Пристальный взгляд в сторону Рейно, стоящего в хвосте группы. — Что, решил, наконец-то пришел твой час, да? — съязвила она. — Думал успеть прочесть наскоро пару молитв, пока я без памяти? — Она вульгарно хохотнула. — Не повезло тебе, Франсис. Рано меня отпевать.

— Вижу, — с кислым видом отвечал Рейно. Он бросил взгляд в мою сторону. — Наше счастье, что мадемуазель Роше умеет обращаться со шприцами. — В его словах скрывалась издевка.

Каролина будто приросла к полу. Она улыбалась, но в ее лице читалась явная досада.

— Матап, cherie, вот видишь, что получается, когда мы оставляем тебя одну. Ты так нас всех напугала. — Арманда слушала дочь со скучным выражением на лице. — Столько людей на ноги подняла, оторвала всех от дел… — Ларифлет запрыгнула старушке на колени, и та стала рассеянно поглаживать кошку. — Теперь ты понимаешь, почему мы говорим тебе…

— Что мне будет лучше в богадельне? — сухо продолжила Арманда. — В самом деле, Каро. Ну никак ты не угомонишься. Вылитый отец. Как и он, — глупая, но настойчивая. Чем он меня и подкупил.

Каро теряла терпение.

— «Мимозы» вовсе не богадельня, и если б ты соизволила хоть раз взглянуть…

— Кормление через трубочку, справление нужды под присмотром, дабы не свалиться с унитаза…

— Ты ведешь себя нелепо.

Арманда рассмеялась.

— Моя милая девочка, я уже в том возрасте, когда могу вести себя, как захочу. Могу быть нелепой, если мне это нравится. Я уже настолько стара, что мне дозволено все.

— Ну вот, капризничаешь, как ребенок, — надулась Каро. — «Мимозы» — очень хороший, привилегированный пансион. Там ты сможешь общаться со своими ровесниками, гулять, ни о чем не заботиться…

— Заманчивая перспектива. — Арманда продолжала лениво покачиваться в своем кресле.