Искупительница - Джордан Ифуэко

– П-прошу п-прощения, госп-пожа императрица. Я н-не хочу б-быть неб-благодарной. Н-но… но… – Она нахмурилась, глядя себе под ноги. – Н-не забирайте м-мои в‑воспоминания. П-пожалуйста. Н-никогда.

– Я не предлагаю забрать все, Адуке. Только плохие.

– Н-нет! – Она поджала губы. – П-простите, госпожа императрица.

Я выпрямилась, хмурясь:

– Но ты могла бы перестать бояться. К тебе вернулся бы голос.

Она вцепилась в барабан своей прабабушки.

– Н-но… что хорошего в г-голосе, если ему н-нечего рассказать?

Ее слова заставили меня задуматься. Я моргнула, размышляя над услышанным, но прежде чем я успела прийти к какому-либо выводу, двойные двери спальни распахнулись.

Жива ли? Скажи нам!

Эгей, жива и здорова!

«Мне начинают надоедать эти Пробуждения, – обратилась я к Дайо через Луч, пока нас наряжали, распевая хвалебные оды. Яркие геле наполнили комнату: придворные соревновались за право завязать пояс или отполировать сандалию. – Я так и не приблизилась к помазанию своего Совета, и… – Я закусила губу. – Мне с самого начала не стоило пускать этих правителей к себе в голову».

«Тар… ты в порядке? – Большие темные глаза Дайо обеспокоенно посмотрели на меня. – Помазание Совета уже не за горами, поверь. Ты уже достигла большего, чем многие представляли возможным. Вождь Урия привязался к тебе, а это о многом говорит. Я слышал, что в Благословенной Долине его называют Зануда Урия. Даже собственные внуки не вызывают у него улыбку так часто, как ты».

– Но этого недостаточно! – возразила я вслух, не обращая внимания на недоумевающие взгляды придворных. В голове пульсировала боль: солнечный свет, льющийся из окна, кинжалами вонзался мне в виски. – Моих усилий… недостаточно. Эти правители должны полюбить меня, или все это напрасно. У меня заканчиваются воспоминания, которые я могу им показать, Дайо! Я уже так надышалась кусо-кусо, что у меня скоро моча позеленеет, и я сыта по горло, и я не могу получить ни секунды тишины в этом проклятом…

В спальне мигом стало тихо. Только тогда я поняла, что кричу. Придворные, слуги и Адуке застыли неподвижно, переглядываясь друг с другом.

Я поморщилась.

– Прошу прощения, – пробормотала я, натянуто улыбнувшись. – Съела слишком много рагу с перцем за завтраком.

Присутствующие нервно рассмеялись. Постепенно придворные продолжили свои ритуалы и споры. Но Дайо встревоженно закусил губу.

«Ты сама не своя, – заметил он через Луч. – Тар… что происходит? Это опять оджиджи? Может, тебе стоит обратиться к жрецам? Или к шаманам-целителям».

Море маленьких грязных лиц нависало над ним в воздухе.

«Не говори ему. Он не понимает. И он занят: ты для него – лишнее бремя. Не говори ему. Неговоринеговоринеговори…»

Я тяжело сглотнула. Дайо и так уже достаточно из-за меня настрадался за этот год. И если я скажу ему, как часто вижу оджиджи, он будет умолять, чтобы я отдохнула. Чтобы прекратила встречи с вассальными правителями, отложила приготовления к Собранию. Но если я хоть немного сбавлю темп, то не смогу помазать Совет вовремя. Еще больше детей умрут. Я снова всех подведу.

Нет времени отдыхать.

– Я в порядке.

Улыбнувшись Дайо, я повернулась, чтобы принять свои сандалии от придворного и закончить утомительный ритуал Пробуждения. Но когда я увидела, кто именно протягивает мне обувь, то изумленно отшатнулась.

Леди Адебимпе из Дома Ойега стояла на коленях перед помостом, держа мои сандалии в руках и глядя в пол. Ее когда-то роскошная темная кожа побледнела, словно она не смазывала ее маслом уже много дней. Руки и лицо болезненно исхудали, и самое главное – она была без головного убора.

– Слава Аму, вы живы и здоровы, Ваше Императорское Величество, – пробормотала она без следа своей прежней иронии.

Спустя несколько недель после покушения на мою жизнь число придворных, посещавших мое Пробуждение, почему-то удвоилось. Несмотря на то что меньше месяца назад они насмехались надо мной в коридорах, теперь придворные дамы из самых знатных семей Олуона соревновались за право поднести мне тот или иной предмет одежды, злобно глядя на ту, которой удавалось добраться до меня первой. До сих пор я игнорировала эту таинственную активность, списывая ее на новую игру благородных, на модное веяние, которое скоро пройдет. Но присутствие Адебимпе заставило меня задуматься.

Что, во имя Ама, заставило самую большую модницу среди голубокровных Ан-Илайобы явиться на Пробуждение без геле?

– Ты в трауре, – заметила я через несколько мгновений тишины.

На руках у Адебимпе были красные кожаные повязки. Она коснулась их и отрешенно кивнула:

– Да, госпожа императрица. Вы, наверное… слышали. Мой жених умер вчера. Случайность. Так внезапно.

– Ох. Сочувствую… Это ужасная потеря.

Она продолжала протягивать мне сандалии. Я неловко кивнула, и сердце у меня сжалось от жалости, когда она наклонилась к моим ногам, смиренно обувая каждую ступню.

– Гм… тебе необязательно быть здесь, знаешь? – сказала я. – Во время траура разрешается покидать двор. Почему бы тебе не взять перерыв? Отдохни немного.

Зрачки Адебимпе расширились. Она впервые за утро встретилась со мной взглядом, и я увидела тени у нее под глазами.

– Вы отсылаете меня прочь, госпожа императрица? – прошептала она.

– Что? Нет. Я просто…

Только тогда я заметила, что она вся дрожит.

«Она больна?» – спросил Дайо через Луч встревоженно.

«Не знаю, – ответила я. – Она как будто призрака увидела».

Адебимпе вскочила на ноги и прочистила горло.

– Мой отец прислал меня… – она запнулась, – не только ради Пробуждения. Но и для того, чтобы служить вам, госпожа императрица. Лорд Ойега почтет за честь, если вы примете меня в качестве вашей персональной служанки.

Мои брови взлетели до самых волос. Дом Ойега – одна из самых больших и самых знатных семей, получавших свой доход от шахты в Олоджари. С чего вдруг они захотели подарить мне что-то, тем более – высокородную придворную даму?

– Таким образом мой отец хотел бы принести вам свои искренние извинения, – объяснила Адебимпе, теребя браслеты на руках. – За все… причиненные вам неудобства.

Я моргнула, не находя слов.

– Под «неудобствами», – наконец произнесла я, – ты имеешь в виду покушение на мою жизнь?

Адебимпе открыла рот. Закрыла его, как рыба, выброшенная на берег.

– Я лишь хочу служить вам, – просипела она. – Прошу, госпожа императрица! Подумайте о моей просьбе.

Вероятно, она просто пыталась приблизиться ко мне, чтобы лишить меня жизни наедине после той провалившейся попытки убийства у Стены Смотрящих.

Но я не была в этом уверена. Заглянув Адебимпе в глаза, я увидела в них лишь холодный животный страх.

– Мне не нужно больше слуг, – сказала я ей после недолгого молчания. –