Доктор Данилов в сельской больнице - Андрей Шляхов

Шерлок Холмс, окажись он на месте Юрия Игоревича, не отступился бы от кажущейся неразрешимой загадки, а непременно решил бы ее, пусть и не сразу. И конечно же он не стал бы замыкаться в пределах пищеблока, а со свойственным ему вниманием присмотрелся бы к окружающему миру: а не случилось ли там чего-то такого, что могло вызвать столь странную проверку? Рано или поздно, в его руки попала бы другая ниточка, а именно информация о том, что на привокзальной площади города Монаково уже третий месяц продаются довольно вкусные и очень дешевые пирожки. Самые обычные пирожки: с мясом, картошкой, ливером и яйцами, но крупные, чуть ли не в ладонь, не недомерки какие-нибудь, всего по пятнадцать-двадцать рублей (цена варьировалась в зависимости от начинки). Их продавала горластая и острая на язык женщина средних лет, неутомимо выкрикивавшая задорное: «Пирожки румяные, вкусные, дешевые! А кому пирожка?!» У женщины, судя по всему, неплохо было с чувством юмора, потому что спереди на тележке красовалась картонка, на которой красным по белому, чтобы было заметней, она написала: «Продажа в кредит не производится».

Утром, в начале восьмого, торговку вместе с тележкой привозил микроавтобус марки «Газель». Он же и увозил ее вскоре после полудня. Тележка к этому времени всегда была пустой: весь товар распродавался без остатка.

— Сами пекли? — интересовались у торговки монаковцы, которым мало попробовать пирожок, им еще и всю подноготную расскажи.

— Сестра пекла, а я вот продаю! — отвечала тетка.

— А вы вроде не местная? — был следующий вопрос.

Если уж про пирожки ничего узнать не удается, то хотя бы биографию продавца надо выспросить. Иначе какое удовольствие от покупки?

— Ярославская я, из города Рыбинска.

Слово «город» тетка произносила с фрикативным придыханием вместо звука «г», что вызывало некоторое недоверие к ее словам. Общеизвестно ведь, что ярославцы, как и положено северянам, «окают» и «ёкают», но не «хекают». Так делают южане. С другой стороны, если человек врет, то и нечего приставать к нему с вопросами. Купил пирожков — и иди себе.

Никаких документов, разрешений на торговлю и всего такого у тетки не было.

— Зачем я буду налоги платить? — удивлялась она, передавая патрулю ежедневную мзду. — Я лучше вам, соколики, дам. Государство не обеднеет, а вам лишние деньги всегда пригодятся.

К купюрам неизменно полагался бонус: пакет с горячими пирожками. При такой понятливости и душевности проблемы с властями исключались напрочь. Правильный подход — залог успешности любого бизнеса.

Пирожки выпекались в соседней, Московской области, в городе Бубны, находившемся у самой границы Монаковского района. Дрогни чуть в давние времена рука землемера (или кто там рисует на картах границы районов?), и Бубны, «город славный, город чудный», как шутили его жители, мог бы оказаться в Тверской, а не в Московской области, и было бы сейчас у Юрия Игоревича на одну головную боль, то есть на одну подведомственную больницу больше.

Это же просто счастье, когда в маленький город приезжает сразу несколько врачей. Семейство Тягниконь, переехавшее в Бубну из Иваново-Франковской области, спасло Бубненскую участковую больницу от закрытия, а жителей от утомительных поездок в районный центр за медицинскими услугами.

Глава семейства, стоматолог с двадцатилетним стажем (если откуда-то уезжают стоматологи, это означает, что жизнь там совсем тяжелая) сразу же встал к станку — к бормашине. Супруга-терапевт стала главным врачом и тут же вызвала к себе двоюродную сестру-гинеколога. Приятно же работать со своими, разве не так? У той была мать, которая стала главной медсестрой, и свекровь, бывший шеф-повар заводской столовой.

Со свекрови, взятой в больничные повара, все и началось. Посокрушавшись по поводу того, что довольно приличное оборудование вверенного ей пищеблока большей частью простаивает без дела, она выдвинула идею небольшой семейной пекарни, которая могла стать неплохим подспорьем, ведь за аренду помещения платить не надо, да и работоспособное оборудование имеется. Главный врач поколебалась пару дней и уступила, мудро рассудив, что никакого вреда от этого не будет, одна только польза. Из соображений конспирации (Бубны — городишко маленький, все у всех на виду) продукцию решено было печь по ночам, а продавать где-нибудь по соседству. Монаково подходило для этой цели идеально: не только район другой, но и область, вроде бы и рядом, а пути-дорожки у населения разные, потому что электрички и автобусные маршруты совсем другие.

Возить пирожки на больничной машине, раскрашенной в красно-белые медицинские цвета, было опасно, но среди многочисленной родни очень удачно имелся владелец микроавтобуса, жена которого вызвалась продавать пирожки. Хорошо быть членом большого дружного семейства!

Тихий спокойный бизнес давал неплохую прибыль, которую все участники процесса полюбовно делили между собой. Но любое хорошее дело непременно вызывает раздражение у сил зла, каковые только и ищут возможности все испортить.

Неизвестно откуда прокатился по Монакову слух о том, что пирожки нелегально пекутся на больничной кухне, который быстро достиг ушей тех, кому положено бороться с подобными вольностями. Он и послужил поводом для проверки на пищеблоке ЦРБ.

Ничего не найдя там, где вероятнее всего можно было найти, оперативники не стали задерживать торговку пирожками, потому что она скорее всего заявила бы, что печет пирожки у себя дома, отделалась бы штрафом с конфискацией товара, после чего непременно бы перенесла свою незаконную деятельность в другое место.

А дело виделось таким перспективным, особенно с учетом того, из чего могут готовить начинку в больнице. Одно из двух: или из краденых у пациентов продуктов, или (представить такое невозможно, но в жизни случается все, в том числе и невозможное) из того, что официально именуется биологическими отходами. Оперативникам виделись броские заголовки местных газет: «Подпольные повара сделали монаковцев людоедами!» или «Съесть прибыльнее, чем похоронить!», а также повышения в званиях и должностях, следующие за каждым успешно раскрытым резонансным делом. Поэтому оперативники пошли другим путем: проследили за микроавтобусом, забравшим торговку с пустой тележкой.

Микроавтобус привел их прямиком в город Бубны. Делиться славой с местными коллегами не хотелось, поэтому к их помощи прибегать не стали, а решили проследить за микроавтобусом завтра утром и узнать, откуда будут забираться пирожки — уж не из местной ли больнички?

Увидев, как микроавтобус въезжает в ворота Бубненской участковой больницы, оперативники (на сей раз их было двое) удовлетворенно переглянулись и на всех парах помчались в контору докладывать своему руководству.

На согласования ушло два дня, после чего нелегальное кулинарное производство в Бубненской больнице приказало долго жить. Шеф-повар (вот оно — главное преимущество родственно-клановых связей!) взяла всю вину на себя, полностью обелив главного врача, которая якобы не ведала о том, что по ночам творится в больничном пищеблоке. В результате этого главный врач получила выговор, а не судимость, и сохранила за собой место. Уголовное дело, заведенное на шеф-повара по статье, предусматривающей ответственность за незаконное предпринимательство (кражу больничных продуктов доказать не удалось), вскоре закрыли то ли по причине недостатка улик, то ли из-за малого незаконного оборота, то ли еще почему.

Несмотря на то что согласно заключению экспертизы мясная и ливерная начинки в пирожках были самыми что ни на есть обычными, говяжьими, по Монакову прошел слух о том, что в ЦРБ подрабатывают продажей «всего, что отрежут» на мясо для пирожков. Слуху охотно поверили. А как же не поверить, когда столько говорится и пишется о торговле органами? Хорошее для пересадки продают, а что похуже идет в начинку. Не пропадать же добру.

Мужчина, которому травматологи ампутировали размозженную левую кисть, случайно попавшую в штамповочный станок, едва придя в себя после операции, устроил в реанимации скандал, требуя, чтобы ему принесли и отдали отрезанную конечность.

— Я не хочу, чтобы меня съели! — орал он. — Отдайте, сволочи, руку!

На выходе из наркоза бывает и не такое, поэтому Данилов, отчаявшись успокоить пациента при помощи слов, назначил успокаивающий укол. Пациент заснул, но, проснувшись, снова стал орать насчет руки. Затем он принялся предлагать деньги, начал со ста рублей, постепенно повышал цену, как на аукционе, дошел до полутора тысяч.

— Может я сбегаю в оперблок? — не то шутя, не то серьезно предложил Калымов, сидевший на посту и писавший что-то в блокнотик.

— Лучше сходите в лабораторию, — ответил Данилов, — а то они сегодня половину ответов не принесли.

Изобразив на лице «ну вот, я так и знал», Калымов ушел.